Неизбежность(СИ)

- Это Прошкин, - ответил Селиванов, - ты же знаешь, он никогда ни о чём не просил. Если он позвонил, то это действительно важно.

- Лёва? - Удивленно спросила жена. - А до утра он не мог подождать? Я все понимаю, Паша, я понимаю, что он твой друг, я понимаю, что у него нет семьи и поэтому масса свободного времени, но почему ночью? А всё потому, что ты безотказный, Паша. И все этим пользуются.

Селиванов подскочил к кровати и схватил жену за руку.

- Ты что такое говоришь? - Повышая тон, сказал Доктор. - Прошкин - не все, он мой лучший друг, когда ты Машку рожала, кто тебя среди ночи в роддом отвозил? Когда мне клинику закрывали, кто решал наши проблемы? И это только малая часть. И ты мне сейчас говоришь такие слова.

- Паша, да я все понимаю, только ты забыл, ты, заведующий хирургическим отделением, понимаешь? Отправь Ваню Назарова, он великолепный хирург, твоя правая рука, почему сам? Прошкин конечно...

- Дура ты, Ирка, - перебил её Селиванов, - и думаешь, как и все бабы, другим полушарием мозга. Всё, не обсуждается. Приеду утром, поговорим.

С этими словами, Селиванов поцеловал её в щеку и, выключив свет, ушел громко хлопнув дверью.

Распахнутые настежь ворота первой городской больницы и несколько санитаров в белых халатах на центральном входе, первое, что увидел Лёва, когда Рафик на приличной скорости подъезжал к пункту назначения. Машина влетела во двор больницы и остановилась. Рафик выключил двигатель, выскочил из машины и открыл заднюю дверь. Стёпа был без сознания. Подбежавшие санитары бережно уложили его на носилки и осторожно повезли по коридору в сторону операционной. Лёва бежал рядом. Санитары, переглядываясь отталкивали его, давая понять что им мешают, но Прошкин не обращал на людей в белых халатах никакого внимания. Он бережно поправлял на Стёпе куртку, пытался проверить его пульс и, хотя Степан и не слышал его, все равно подбадривал тёплыми словами. Селиванов перегородил ему вход в операционную. Лёва остановился и, увидев своего лучшего друга, облегчённо вздохнул.

- Неважно выглядишь, Лев Валентинович, - сказал Селиванов, - тебе нельзя туда, тебе придется ждать здесь. Я собрал самых лучших, мы сделаем все что возможно. Ты меня знаешь, обещать ничего не буду. С этими словами, Селиванов решительно развернулся, вошел в операционную и закрыл за собой дверь.

Лёва в изнеможении опустился на стул и, прислонившись затылком к белой, холодной стене, стал ждать. Словно в тумане, мимо Прошкина бегали люди в белом, через открытую дверь перевязочной, он видел Рафика, которому молоденькая медсестра пыталась оказать первую помощь. Рафик сидел на столе, он был раздет по пояс и пытался заигрывать с ней. Краснеющая от смущения девушка бегала вокруг него с бинтами и невинно ругала  неугомонного таксиста. Табло с надписью "Тихо! Идет операция!"  тревожно включилось, как огонёк надежды над дверью. Лёва разжал кулак, на ладони лежал зуб Стёпы.

"Держись дружище, я с тобой!" - подумал Прошкин и закрыл глаза.

Глава 15. Рубикон.

Два часа, которые длилась операция, пролетели для Прошкина, как одно мгновение. Драматические события этой ночи вывели его из психологического равновесия и отобрали остатки жизненных сил. Впервые за много лет, быстрый, как молния сон выключил его сознание, и кромешная темнота заполнила собой тягостные часы ожидания. Лёва открыл глаза, кто-то настойчиво тряс его за плечо. Доктор Селиванов стоял перед ним и выглядел очень уставшим. По выражению его лица Прошкин безуспешно пытался угадать исход операции, но хирург был непробиваем, как броня и никаких эмоций не показывал. Лёва поднялся со стула, вопросительно и тревожно посмотрел на Селиванова.

- Послушай меня, Лёва, внимательно, - сказал доктор голосом, от которого холодный пот побежал у Прошкина по спине, - я сделал все что мог, даже больше. Сейчас его перевезут в отделение реанимации. Я не должен тебе это говорить, но ты мне, как брат, поэтому слушай и не перебивай.

Лёва стоял молча и лишь кивал головой, поглядывая с надеждой на своего друга.

- Пулю мы достали, парню повезло, хотя это трудно назвать везением. Еще два сантиметра и она попала бы в сердце. Шансов у него пятьдесят на пятьдесят. Крови потерял много, серьезно задеты внутренние органы, но организм молодой и должен теперь справиться сам. Основная его задача, это дожить до утра. Я оставлю с ним медсестру на ночь, она будет делать все, что нужно. Повторюсь в последний раз, я сделал все, что было в моих силах. Завтра, вернее уже сегодня, в 10-00 я соберу консилиум и покажу его нашим специалистам. Профессора Георгадзе помнишь? Я попрошу его приехать. Он лучший из лучших. А ты иди домой, отоспись, выпей чаю, тебя к нему сейчас все равно не пропустят. Да и зачем? Он в отключке полной. Хочешь, я тебя отвезу?

Лёва отрицательно покачал головой. Крепко пожал Селиванову руку и отрешенно побрел по длинному коридору в сторону выхода. Хирург пристально посмотрел ему вслед и, обращаясь к самому себе, тихо сказал: "Эх, Лёва, Лёва, как жизнь-то тебя бьёт нещадно, а ты все на ногах. Удивительный человек".

Молоденькая медсестра, хлопая ресницам, похожими на крылья бабочки, принесла Селиванову, горячий чай. Он поблагодарил, с удовольствием сделал несколько глотков, и удалился в ординаторскую.

Лёва вышел на улицу. Крепкий мороз и сильный снег ударили ему в лицо. Надёжный и ответственный Рафик подогнал машину к центральному входу больницы и мирно дремал за рулем. До рассвета оставалось несколько часов. Прошкин сел на пассажирское сидение, захлопнул дверь и сказал:

- Отвези меня в офис, мне надо закончить кое-какие дела и езжай домой, девчонки твои, наверное, уже заждались тебя?

- Они меня всегда ждут и спать не ложатся пока я не приеду, ужин всегда горячий ждет. Поехали ко мне? Покушаем, поспишь, как человек.

- Спасибо, Рафик, - устало ответил Лёва, - в другой раз обязательно. У меня еще самое важное дело не закончено, а мне обязательно к Стёпе в больницу вернуться надо.

-Так может тебя подождать?- спросил Рафик, не отрывая взгляда от дороги. Он знал город, как свои пять пальцев и поэтому лихо объезжал в темноте все ямы и другие опасные места.

- Нет, брат, - я теперь сам как-нибудь, - тебе, и так, огромное спасибо за то, что ты сегодня сделал. Вот тут мне останови, я немного пешком пройдусь.

Лёва показал пальцем на автобусную остановку.

- Знаю я твоё "пройдусь", - заворчал Рафик, - не надо в ларёк ходить, есть у меня водка, целый ящик в багажнике катаю постоянно, так, на всякий случай. Дядина водка, это божественный нектар, рахат-лукум, это мёд, а не водка. А ты собрался в ларьке, неизвестно что покупать. Вон бери сколько надо. Опять же, бесплатно, и здоровье в порядке, и кошелек целый.

Во всем здании горели только окна офиса Льва Валентиновича. Вольфганг спешил на помощь, так искренне и самоотверженно, что забыл все, что только может забыть человек, покидая вверенный ему пост, в спешке и суете. Лёва толкнул ногой увесистую дверь своего кабинета. Дверь была не заперта. Щедрость Рафика не имела границ, поэтому руки Прошкина были заняты водкой. На бутылках не было этикеток, но душевные и строгие клятвы Рафика не оставляли ни тени сомнения в её качестве. Лёва поставил бутылки на стол и включил компьютер. Забывчивый Вольфганг постарался на славу. В офисе царил беспорядок. Этот душевный парень умудрился за несколько часов превратить, сияющий чистотой и роскошью кабинет Лёвы в жалкое подобие жилища холостяка. По всему полу были разбросаны банки со спортивным питанием, пустые пакеты из-под молока и другой мусор. Лёва укоризненно покачал головой и, опустившись в кресло, принялся за дело.

Виртуальный мир больше не интересовал Льва Валентиновича, сейчас единственным его желанием было поставить точку в своих отношениях с ним. Прошкин работал быстро и уверенно. Он удалял все свои страницы. Вся его интернет-гвардия, тщательно и изощренно придуманная Лёвой за долгие годы антипикаперской деятельности, безжалостно летела в корзину. Разнообразные персонажи этого театра исчезали один за другим.