Неизбежность(СИ)

Лёва отрицательно покачал головой.

- Понятно, жаль девку, красивая, молодая, жить да жить, - сочувствующе пробормотал рыжий, вглядываясь в её лицо.

- Что у вас там? - Спросил Лёва. - Все живы?

Байкер явно волновался, сосульки на его колоритной бороде позвякивали, как елочные игрушки, он переминался с ноги на ногу и не знал с чего начать.

- С нашими-то все в порядке, - начал он издалека, - Медведю ногу прострелили, да он привыкший, у него с Афгана таких ссадин на туловище, больше чем естественных отверстий. Бизону немного фейс попортили, так ему нос сломали еще прошлой весной, с него не убудет. Сам в рукопашку полез с горцами, кто ему виноват? Испанцу и Клещу тачки конечно попортили, но это уже мелочи. А вот "таракану" кранты. Он и так-то на честном слове держался, а тут Вова твой, несдержанный, оседлал его, да еще на таран пошел на эту нечисть. Если запчасти все найдем, восстановит механик за пару недель. Вот с твоими бойцами похуже будет.

Рыжий замолчал и отвел глаза в сторону. Он был похож на школьника второгодника, получившего двойку, который боится рассказать про это своему отцу.

- Говори уже, - с тревогой в голосе сказал Лёва, - как есть говори, хуже чем сейчас, вряд ли что-то уже может быть.

- Таксист твой, армянский ниндзя, кудесник монтировки отделался парой поломанных рёбер, Док уже его посмотрел, жить будет, а вот мальчишке..., ему на больничку бы надо. Ты бы сам сходил, он вон там, за трибуной, наши с аптечкой откачивают его.

Степан сидел на деревянных ступеньках, прислонившись спиной к задней стене трибуны, покрытой плесенью. Несколько человек суетились вокруг него. Кто-то из байкеров заботливо накинул ему на плечи свою тёплую куртку. Стёпа вытянул вперёд свои длинные и тощие ноги и стонал от боли. Прошкин протиснулся сквозь плотные ряды молчаливых и сердобольных мужиков и схватил Стёпу за руки.

- Стёпка! Брат, ты чего это надумал? - Закричал Лёва. - А? Степан, а ну-ка, прекращай мне это.

- Вон, пусть Док тебе расскажет, - услышал Прошкин за спиной, низкий голос.

Док захлопнул аптечку, сел на корточки возле Лёвы и взял руку Степана в свою внушительных размеров ладонь. Достал из кармана старые часы на цепочке и принялся считать пульс у раненного. Через  минуту он заговорил, обращаясь к Лёве, на "ты", как будто они давно были знакомы.

- В армии служил? - Неожиданно спросил он.

- Да, конечно! - Ответил Лёва, едва сдерживая эмоции.

- Тогда должен понимать, - ответил Док, - штопать надо твоего пацана и, чем быстрее, тем лучше. Если пулю не вытащить, он умрет, максимум часа через два-три.

- Какая пуля?  Чего ты несёшь? Откуда? - Нервно закричал Прошкин.

- Вероятно во время пальбы, от стены рикошетом вошла, да так и не вышла, - невозмутимо ответил Док, - ему операция нужна, хватай его в охапку и дуй до ближайшей больницы. И молись что бы любой хирург оказался на месте. Вот посмотри.

С этими словами Док откинул край куртки, и Лёва увидел большое, расплывшееся кровавое пятно на одежде Степана. Прошкин громко и смачно выругался, зачерпнул в обе ладони горсть снега и приложил к своему лицу.

Стёпе становилось хуже. Он стонал и периодически терял сознание. Медлить было нельзя. Рыжий байкер снова подошел к Лёве и, показывая рукой в сторону лежащих в ряд поверженных врагов, сказал:

-Этих мы упаковали. Сейчас дождемся ментов и будем сдавать. Девчонку медикам передадим. Ты, давай, вези парня своего в больничку, это сейчас самое главное, ей все равно уже ничем не поможешь. Действуй командир.

Он хлопнул Прошкина по плечу, закурил и направился к своим.

Памятник Независимости медленно таял вдалеке. Ночной Старый город спал.  Рафик, корчась от боли, вел машину по его узким и заснеженным улицам. Сломанные ребра давали о себе знать, он периодически хватался за бок, корчил недовольную гримасу и что-то бормотал себе под нос. Не отпуская педаль газа на поворотах, он летел на бешеной скорости прочь от этого трагического места. Лев Валентинович сидел рядом на пассажирском сидении. Он оглянулся и в последний раз окинул взглядом площадь. Всё было как прежде. Размытые очертания величавого памятника. Тусклые фонари. Заснеженная мостовая. Байкеры, которые издалека были похожи на трудолюбивых муравьев. Где-то там остались Вольфганг и Марина. Они стояли, обнявшись, и он дыханием согревал её замерзшие ладони.  Всё было на своих местах. Не было только Ангелины. От этой мысли, Прошкину стало нестерпимо больно на душе. Лёва глубоко вздохнул и с тревогой в глазах перевёл взгляд на Степана. Антихакер лежал на заднем сидении и стонал. Лицо его было сильно разбито, большая гематома образовалась под правым глазом. Сквозь белую повязку на груди, которую Док наложил ему, там, возле памятника, просачивалась кровь из раны.

- Давай в Первую городскую больницу, - скомандовал Прошкин, - знаешь где это?

Рафик утвердительно кивнул головой. Именно возле этой больницы находился Родильный Дом, в котором жена Рафика рожала всех его дочерей, а, учитывая, что рожала она часто, таксист великолепно знал все окольные пути и подъезды  к этому жизненно важному заведению.

- Через десять минут будем на месте, Лев Валентинович, - доложил Рафик, прибавляя скорость.

- Мы должны успеть, обязательно должны успеть. - С уверенностью в голосе сказал Лёва и, обращаясь уже к Стёпе, добавил, - ты держись, брат, нам без тебя никак нельзя, нам бы доехать быстрей, а там мы тебя вытащим, и не таких вытаскивали.

- Шеф! - послышался с заднего сидения еле слышный голос Степана. Лёва вздрогнул от неожиданности.

- Слушай, если вдруг помру, ты не обижайся на меня, я не нарочно, я очень жить хочу! - Голос Стёпы звучал глухо и перебивался кашлем.

- Ты, Степан, ерунды не говори, пару царапин, а ты уже панику поднял, - намеренно успокаивая его, сказал Прошкин, - и потом, должок за тобой, если помрешь, кто зуб-то мне отдаст? Никто не отдаст.

Лёва сквозь комок в горле, выдавил из себя подобие смеха.

- Совсем не айс мне, Шеф, - сквозь стон прошептал Стёпа, - у меня есть для тебя кое- что, на прощание, вот, возьми.

Прошкин почувствовал прикосновение дрожащей руки Стёпы и автоматически протянул руку в его сторону. Белый зуб идеальной формы упал в ладонь Лёвы.

- Теперь в расчете, долг есть долг. - Сказал Стёпа и попытался улыбнуться, теперь уже далеко не идеальной улыбкой.

- Степа! - удивлённо воскликнул Прошкин. - Так я же пошутил, ты как его добыл-то? Вот чудак!

- Так в бою и добыл, с первого удара и получил, хорошо не потерял в пылу сражения. - Ответил Степан, закрыл глаза и затих.

- Хирург, говоришь. - Задумчиво сказал Лёва, вспоминая слова Дока, глядя на дорогу. - Сейчас будет Стёпка у нас хирург, ты главное держись брат.

Мобильный телефон зазвонил в ночной тишине неожиданно и тревожно. Доктор Селиванов открыл глаза и взглянул на часы. Покачав недовольно головой, он взял трубку, надел халат и вышел на кухню. Разговор длился недолго. Селиванов никогда не курил на кухне, это было его железное правило. Но в этот раз он достал пепельницу, включил вытяжку и сделал исключение из правил.

- Да, Лёва, конечно, буду через двадцать минут, - сказал Селиванов, - прекрати, ты же мне как брат, и давай не будем к этому возвращаться и попусту тратить время. Я выезжаю.

Селиванов потушил сигарету и набрал номер телефона:

- Наташа, сейчас привезут парня, да, огнестрельное, приготовь операционную и вызови Гребенёва и Светлану Ивановну, да, я работаю только с ними. Ты его прими пока, оформи, я скоро буду.

Селиванов осторожно, чтобы не потревожить спящую жену, на цыпочках вернулся в спальню и начал одеваться.

- Паша, ты куда? - Услышал он заспанный голос супруги.

- Вызвали срочно, операция. Приеду утром и всё объясню. - Ответил Селиванов.

- Слушай, а вообще это когда-нибудь закончится? Кто у нас на этот раз? У людей совесть есть? - монолог жены носил явно недружелюбный характер.