«Правила бунтаря и застенчивой девушки» (ЛП)

Я машу своей головой вверх и вниз.

– Ну, для того, чтобы повеселиться, ты должна расслабиться. Поверьте мне, я знаю. Я само веселье, – он массирует мои бедра кончиками своих пальцев. – Ты слишком напряжена. Тебе нужно дать себе послабление. И не только сегодня, а каждый проклятый день. Я думаю, что собираюсь сделать это своей целью...  каждый день заставлять тебя расслабляться.

Я хихикаю, потому что он – пьян, болтает, и это смешно.

– О, правда?

– Да, – он приставляет свои губы к моему уху, задевая зубами мочку. – Ты, должно быть, действительно пьяна, учитывая, что не споришь со мной.

Я дрожу самым наилучшим когда–либо возможным образом.

–  Я, наверно, должна... Ты слишком хорош для меня.

– Не правда. Я недостаточно хорош. Никогда не буду, пока не найду способ, чтобы ты жила жизнью свободной от стрессов.

– Я не знаю, возможно ли это... Я всегда напряжена. Жизнь – напряженная. Если бы она не была напряженной, тогда, возможно, я смогла бы расслабиться. Не думаю, что когда–либо смогу сделать это, –  бормочу я, откидываясь назад, чтобы пробежать своими пальцами по его волосам. Я даже не знаю, почему это делаю, разве что полностью потеряла контроль над своей навязчивой потребностью обуздать чувства.

Моя ладонь и пальцы обладают своим собственным разумом, нуждаются в том, чтобы почувствовать  насколько мягкие у него волосы, и об этом я думала раз или два на протяжении многих лет, если быть абсолютно честной с самой собой.

– Я была такой с того дня, как ты меня встретил, так что тебе не стоит быть таким удивленным.

Он тихо хихикает в мое ухо.

– Это совсем не так.

– Так.

– Не так.

– Так.

–Тсс... – горячо шепчет он напротив моего уха. – Меньше споров, больше сексуальных танцев.

Я снова хихикаю, наверное, в сотый раз. Затем мы начинаем двигаться под ритм, мягкий, страстный ритм. Медленно, я расслабляюсь, без особых усилий соответствуя его ритму. Когда песня ускоряется, мы тремся быстрее, наши тела движутся синхронно. Его руки изучающе движутся вверх и вниз по моим бокам, вокруг изгибов моих бедер, вдоль моей руки, над моей грудью. Мурашки появляются на моей плоти с каждым трением его пальцев.

Я неудачно пытаюсь сопротивляться еще одному вздрагиванию. Честно говоря, мне все равно.

Чем больше проходит времени, тем больше людей втискивается в гостиную, чтобы тереться друг о друга. В определенный момент, Луна, Грей, и Ари затерялись. Я едва ли это замечаю, потерявшись в танцах, расслаблении, и забытьи.

По мере того, как музыка становится более оживленной, энергичной песней, Бек обхватывает своими пальцами мои запястья, затем перемещает мои руки над головой, заставляя меня делать эту дурацкую вещь с хлопками. Я фыркаю, как свинья, и он посмеивается перед тем, как запечатлеть поцелуй на моем виске.

Мои ноги дрожат, и я практически падаю на землю, но он ловит меня своими руками и прижимает ближе. Я улыбаюсь, чувствуя себя такой довольной. После дерьмовой ночи на работе, я не думала, что смогу достичь хорошего настроения. Но, похоже, Бек всегда знает, как превратить меня из переутомленной, истощенной Виллоу в глупую, хихикающую девушку.

– Видишь? Весело, а? – спрашивает он, все еще удерживая мои руки над головой.

Я дрожу, словно мне холодно, хотя моя кожа влажная от пота, а его пальцы напряжены вокруг моего запястья.

– Ты в порядке?–  спрашивает он, будто испытывая боль.

Я киваю головой, но мое тело предает меня, еще раз вздрагивая.

Иисус, возьми себя в руки. Он просто шептал тебе на ухо. В этом нет ничего сексуального. Я практически смеюсь над своей мыслью. Да, будто я смогу когда–нибудь распознать сексуальный момент,  даже если он подойдет ко мне и будет тереться о мою задницу.

Прямо, как Бек.

– Что смешного? – спрашивает Бек, когда еще одно хихиканье соскальзывает с моих губ.

–  Ничего, – закрываю глаза, когда музыка и тепло впитываются в меня. – Ты был прав... Это очень весело. Я чувствую себя так расслабленно, что возможно могла бы заснуть.

– Ну, не делай этого. Я хочу провести с тобой больше времени. Мне кажется, что я неделями не видел тебя.

– Ты ведь видел меня пару дней назад. Мне бы  хотелось, чтобы мы могли больше тусоваться, но из–за работы, школы и моей мамы... – я замолкаю, при упоминании моей мамы настроение начинает ухудшаться.

– Ты что–нибудь от нее слышала? – напряжённо спрашивает он.

Я качаю головой.

–  Нет. Последнее, что я слышала: она отправилась в Вегас, чтобы оторваться.

– Ты действительно думаешь, что она это сделала?

– Да. И я нервничаю, ведь, когда она вернется из Вегаса, то будет пытаться разрешить своему новому бойфренду переехать ... если он так долго будет слоняться поблизости.

Его грудь раздувается от глубокого дыхания.

–  Я хочу, чтобы ты в эту ночь осталась со мной и передохнула от того дома.

Я не знаю, что сказать. Я бы медлила ночь назад, но прямо сейчас, я правда, правда хочу. Что произойдет, если я снова попытаюсь сделать с ним грязные  вещи, пока буду  спать? Или что хуже, если спать не буду?

Он остается тихим в хоре голосов.

– Ты еще думала о переезде к Винтер?

– Я немного думала об этом, – признаюсь. – Я действительно хочу поговорить с Винтер, прежде чем принять какое–либо решение. Я уверена, что она не будет возражать, если я перееду... но мне нужно выяснить, какая арендная плата, и могу ли я ее себе позволить, – и мне нужно найти новую работу, и выяснить,  какой должна быть моя зарплата.

– Ты всегда просто можешь переехать ко мне, – он нежно целует меня в шею, в результате чего мои глаза закатываются, а спина выгибается. Он испускает очень слабый стон. – Позволь мне позаботиться о тебе.

Я открываю рот, чтобы возразить, напомнить ему, что мы слишком близки к тому, чтобы нарушить правило, но в итоге я зеваю.

Подожди. О чем мы говорим?

– Я устала. Думаю, что готова ко сну.

– Не засыпай пока, – он снова трется своими губами по моей шее, прямо по бьющемуся пульсу. – Я хочу провести с тобой чуть–чуть времени и немного поговорить.

Обычно я бы спорила, но он кажется таким отчаявшимся.

– Я постараюсь бодрствовать чуть дольше, и позависать некоторое время. Хотя мне может понадобиться немного кофе.

Он опускает мои руки к бокам, возвращая свои ладони к моей талии.

–  Что если мы сделаем перерыв и выйдем на улицу? Подышать чуть–чуть свежим воздухом? Посмотрим на звезды? Я думаю, что сегодня вечером должно быть затмение.

Я киваю, еще раз зевая. Свежий воздух. Снаружи. Вдали от людей. Звучит здорово.

– Давай это сделаем.

Толпа людей расступается, когда Бек сплетает свои пальцы с моими, и покидает вечеринку, уводя меня за собой. Я готова выйти на улицу, но когда мы достигаем большой, недавно перестроенной кухни, двое парней и девушка останавливаются, чтобы пообщаться с Беком, жалуясь на школу, на то, что происходит в местных клубах, и рассказать о последней сплетне, которая обсуждается на восточной стороне Риджфилда, так  же известной, как шикарная, тусовочная сторона города. Бек продолжает одаривать меня косыми взглядами и закатывает глаза, и мне приходится прикусывать губу, чтобы не рассмеяться.

Чем дольше мы там стоим, тем ближе ко мне подкрадывается трезвость, и тем больше я вспоминаю, кто я и откуда родом.

– Я слышал, что ты подумывал обменять свою машину на Бентли, – говорит Беку чувак с вьющимися, светлыми волосами и толстой шеей.

–  Первый раз слышу, – Бек делает глоток своего напитка.  – На самом деле, Бентли не в моем стиле. Мне нравятся вещи, не так сильно бросающиеся  в глаза.

Брови толстошеего хмурятся, а блондинка, которая стоит рядом с ним, со слишком большим количеством теней на веках и в слишком маленьком платье, закатывает глаза.

– О, Беккет, ты живешь, отрицая очевидное, – она кусает свои губы, наматывая  на палец прядь волос. – Ты богатый, избалованный ребенок так же, как и все мы, кому нравятся дорогие, кричащие вещи. Ты можешь с таким  же успехом  просто владеть ими.