Сегодня или никогда

Впрочем, несмотря на это, источник желаний не иссяк. Даже сидя рядом с Саймоном в самолете, Викки испытывала чувственное томление, а в ее голове бродили странные мысли. Например, о том, как здорово было бы заняться любовью прямо в воздухе. И если бы кроме них с Саймоном в салоне никого не было, Викки наверняка рискнула бы осуществить свою идею.

Вообще, чем больше она думала о своих запутанных отношениях с Саймоном, тем более загадочным становилось для нее собственное поведение.

Викки не узнавала себя. В ее жизни не было случая, чтобы она так сильно увлеклась мужчиной. Но мало того, сейчас ее практически не покидало желание. В глубине души Викки признавалась себе, что, если бы это было возможно, она занималась бы с Саймоном любовью сутки напролет.

Самым интересным было то, что, когда он смотрел на нее, в его взгляде отчетливо читалось нечто подобное.

Из аэропорта Ниццы они на такси добрались до вокзала, где сели на поезд, идущий в сторону Канн. В Сен-Рафаэле была новая пересадка — на сей раз на автобус до городка Сен-Тропез. О нем Викки знала лишь то, что некогда режиссер Роже Вадим снимал там Бриджит Бардо в своем знаменитом фильме «И Бог создал женщину».

В автобусе Викки незаметно для себя уснула — сказывалось пронизанное чувственностью ночное бодрствование. Причем она подумала, что лишь на минутку закрыла глаза, но Саймон сказал, что они уже обогнули залив и скоро им выходить.

— Мы уже приехали? — спросила Викки, когда они вышли из автобуса.

— Почти. Еще одно небольшое усилие — и мы на месте. Только по пути заедем в магазин, запасемся продуктами.

Спустя примерно полчаса такси доставило их в совершенно безлюдный уголок. Дома не было видно до тех пор, пока автомобиль не обогнул скалу. Первой в глаза Викки бросилась каменная ограда, за которой возвышалось двухэтажное строение с плоской крышей, возведенное, скорее всего, еще в позапрошлом веке. В нем было всего несколько узких окон, больше напоминавших амбразуры. Но и они скрывались за решетками.

К дому можно было попасть только через металлические ворота или расположенную рядом высокую решетчатую калитку. Дальше находился крошечный дворик, из которого по крутой лестнице можно было попасть к входной двери первого этажа. Под ним были частично вырубленные в скале подсобные помещения. За правой стеной дома сразу начинался обрыв. Внизу был галечный пляж, на который накатывали морские волны действительно лазурного оттенка.

— Какая прелесть! — воскликнула Викки, впервые выглянув из выходящего к морю окна.

Саймон улыбнулся.

— Ну вот, а ты не хотела ехать.

— Если бы я знала, что здесь такая красота, то сама бы напросилась.

— Для меня важнее то, что здесь почти не бывает людей. Порой, живя тут по нескольку недель, я вижу лишь посыльного из ближайшей продуктовой лавки, который по утрам приезжает сюда и привозит мне молоко и хлеб.

Викки немного помолчала, а потом спросила:

— А тебе не бывает скучно?

Ее вопрос как будто озадачил Саймона.

— Не-ет, — удивленно протянул он. — Видишь ли, вообще я веду довольно напряженную жизнь. Мне часто приходится общаться с самыми разными людьми. А здесь я становлюсь самим собой. — Он усмехнулся. — И еще мне кажется, что в этом доме больше проявляется... — Саймон пощелкал в воздухе пальцами, подбирая слова, — французская составляющая моей сущности, если можно так выразиться. — Неожиданно он замолчал, потом задумчиво взглянул на Викки. — А знаешь... я только сейчас об этом подумал... за несколько последних лет, кроме Моник, здесь не было ни одной женщины. Ты первая.

Кроме Моник.

Интересно, кто она? — подумала Викки.

Однако задать этот вопрос ей было неловко, хотя в глубине души и зашевелилось легкое чувство ревности. Спеша заглушить его, она спросила:

— А мы сегодня спустимся к морю?

— Разумеется, — улыбнулся Саймон. — Я только и жду, когда можно будет окунуться. Но сначала предлагаю перекусить. Ведь мы сегодня только завтракали, а сейчас уже вечер. Кстати, здесь я готовлю сам, так что не обессудь.

Викки вскинула бровь.

— В самом деле? О, интересно будет попробовать!

— Большого разнообразия не обещаю, но голодать не придется. — Он взглянул на Викки. — Кстати, ты, наверное, совсем измаялась от жары. Может, снимешь свою одежду и наденешь что-нибудь мое? Скажем, рубашку. Прибытия багажа я ожидаю не ранее завтрашнего дня...

— Предложение принято, — кивнула Викки.

— Идем, заодно выберешь себе спальню. Их здесь четыре.

Ее ресницы затрепетали.

— Я уже выбрала.

Саймон вскинул на нее удивленный взгляд.

— Но ведь ты даже не видела комнат!

— Это ни к чему. У тебя самого есть спальня?

— Конечно. Обычно я сплю в комнате на втором этаже, окно которой выходит на залив.

— Ну и я буду там спать, — дерзко улыбнулась Викки. — Если не возражаешь.

Шагнув вперед, Саймон нежно обнял ее.

— Напротив, — прошептал он, касаясь губами уха Викки. — Буду счастлив.

Позже Саймон наскоро приготовил еду, и они поужинали, а потом спустились по крутой металлической лестнице на покрытый мелкой галькой пляж.

— У меня нет купальника! — спохватилась Викки.

Саймон пожал плечами.

— Зачем он тебе? Здесь нас все равно никто не увидит.

Она обвела взглядом небольшую, с трех сторон окруженную скалами бухточку и, минутку подумав, пришла к выводу, что Саймон прав.

— А знаешь, я всю жизнь мечтала поплавать нагишом.

— Вот тебе и представилась возможность...

Они разделись и, взявшись за руки, вошли в воду. Нагревшееся за день море ласково приняло их в объятия, отдавая свое тепло. Сначала Викки и Саймон долго плавали, затем отдыхали, покачиваясь на слабой волне и глядя в бескрайнее голубое небо. Потом занимались любовью на мелководье, и это было так прекрасно, что у обоих создалось ощущение нереальности происходящего.

Позже для Викки было настоящим блаженством засыпать под шелест волн в спальне Саймона, положив голову ему на плечо.

И потянулись дни, похожие один на другой. Викки и Саймон наслаждались обществом друг друга. Пару раз выходили в море на небольшой яхте, которую Саймон спускал в воду на лебедке. Потом он предложил Викки прокатиться по побережью и посмотреть достопримечательности, однако она сказала, что лучше всего ей здесь.

Она хотела максимально продлить свое пребывание с Саймоном вдвоем, потому что понимала: очень скоро все кончится. И осознание этого побуждало ее наслаждаться подаренным судьбой счастьем, до поры забыв обо всем остальном.

Так пролетело десять дней.

А потом Саймон и Викки попрощались с гостеприимным уголком, заперли двери дома и отправились в Ниццу, откуда затем вылетели в Париж. На следующий день им предстояло вернуться в Лондон.

Саймон заранее позвонил в гостиницу и зарезервировал свой любимый четырнадцатый номер, поэтому им осталось лишь получить у портье ключ.

— Кажется, я начинаю понимать, почему ты все время останавливаешься здесь, — заметила Викки, перешагнув порог номера и обводя взглядом знакомую обстановку. — Даже у меня возникает ощущение, будто я сроднилась с этой комнатой. Только мне не хватает... — Она быстро подошла к балкону и открыла дверь. — Запаха роз!

Саймон с улыбкой наблюдал за ней. Несмотря на то что они провели вместе почти две недели, ему по-прежнему доставляло удовольствие смотреть на Викки. Он любовался каждым ее жестом, каждым движением. Даже тем, как поднимаются ее ресницы и как трогает ее губы восхитительная улыбка. Он твердо знал, что начавшееся в Париже знакомство с Викки непременно продолжится в Лондоне.

— Я приму ванну, если не возражаешь? — произнесла она, роясь в сумочке. — Куда-то заколка подевалась... — Викки принялась было вынимать из отделений предметы, а потом нетерпеливо вытряхнула все содержимое сумочки на кровать. — А, вот она!

— Конечно, — ответил Саймон. — Можешь не спешить. Мне все равно нужно пройтись по магазинам. Я обещал приятелю привезти в качестве сувенира бутылку французского коньяка.