Практически нормальная жизнь (ЛП)

Вероятно, она думает, будто я извиняюсь за то, что разбудил ее, однако прежде чем успеваю рассказать про случившееся с Пэйдж, Харпер шепчет: "Спокойной ночи", и разъединяется. По крайней мере, мне так кажется. Я не уверен, потому что засыпаю. 

12

Несколько дней спустя, едва солнце показывается из-за горизонта, я паркую свой Джип у дома Харпер. Она ждет на крыльце, на диване-качелях; рядом с ней стоит желтая спортивная сумка.

– Эй, привет, – громко произносит она поверх гула мотора, закидывает сумку на заднее сиденье, после чего садится с пассажирской стороны. Я улавливаю запах солнцезащитного крема, когда Харпер наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.

– И тебе привет, – говорю я. – Спасибо, что согласилась поехать со мной.

– Не за что.

– Не могу пообещать, что времяпрепровождение будет приятным.

– Все нормально. – Я не вижу ее глаза за темными очками, но она улыбается, заплетая волосы в пучок. Такая небрежная прическа чертовски ей идет. – Я никогда не была в Сент-Огастине. А ты?

– Нет.

Харпер в хорошем настроении, я не хочу его испортить рассказом про Пэйдж. Она разозлится. Сейчас самый подходящий момент, тогда у нее будет шанс выйти из машины и оставить меня. Но я этого не хочу, поэтому сдаю назад, посылая гравий градом из-под колес.

– Я позаботилась о музыке. – Харпер тянется к сумке и достает свой айпод. – Что хочешь послушать?

– Сама выбирай.

Она вставляет плеер в разъем стерео, замаскированный под кассетник, выбирает песню какой-то группы в стиле регги, которую я никогда прежде не слышал. Харпер подпевает, подняв босые ноги на приборную панель. Меня одолевает желание сбежать с ней куда-нибудь, подальше от Пэйдж, Чарли и Корпуса морской пехоты США.

Перед выездом на шоссе сворачиваю на заправку.

– Я за Колой, – говорит Харпер, пока я нажимаю кнопки на колонке самообслуживания. – Тебе взять?

– Да, конечно.

Когда она выходит из магазинчика, я стою, прислонившись к Джипу в ожидании, пока бак заполнится.

– У меня для тебя кое-что есть.

Высунув руку из-за спины, Харпер показывает мне упаковку Скитлс. Я потрясен не только потому, что она запомнила мои любимые конфеты, но и потому, что она купила их специально для меня. Пэйдж ничего подобного не делала. Одной рукой выхватываю пакетик. Второй обвиваю талию Харпер, притягиваю ее к себе, и целую.

Фиксатор на заправочном пистолете автоматически снимается, потому что бак полон, но мы не останавливаемся до тех пор, пока из маленького динамика на колонке не раздается голос, спрашивающий, закончил ли я заправлять свой автомобиль.

– Ого, – выдыхает Харпер. Ее руки у меня под футболкой, на спине, поэтому я вполне уверен, что она увлеклась не меньше меня. – Мне стоит чаще покупать тебе Скитлс. 

– Ты же знаешь, что тебе не нужно покупать мою любовь, – говорю я. – Я поцелую тебя бесплатно, когда захочешь.

Как только слова покидают мой рот, мне хочется забрать их назад. Покупать мою любовь? Боже, наверно, она считает меня идиотом. Потому что я – идиот. Но Харпер не выглядит испуганной после того, как я ляпнул слово на "л". Она улыбается.

– Я и так в курсе, Трэвис. – Харпер садится в Джип. – Прочитала об этом на стене в школьной женской раздевалке.

– Это, – отвечаю, засмеявшись, – совершенно меня не удивляет.

Разговаривать практически невозможно, когда едешь по шоссе со скоростью 130 км/ч, поэтому следующие несколько часов Харпер включает песни в произвольном порядке, и мы подпеваем. Я не назвал бы себя хорошим певцом, однако в старших классах нам с Эдди стукнуло в голову, что мы должны создать собственную группу, где он будет играть на басе, я – петь и играть на гитаре, и еще кто-нибудь – на ударных. Это была панк-группа, поэтому мы пришли к выводу, что хорошо петь мне не обязательно.

Мы едем по сердцу Флориды, через маленькие городки, о которых я раньше не слышал, мимо ферм, апельсиновых рощ, деревьев, наконец-то не похожих на пальмы, пока не достигаем окрестностей Диснейленда. Эта местность живет за счет ресторанов, отелей, туристических объектов. Движение на дороге замедляется, потому что даже летом никуда не деться от Микки Мауса. По другую сторону пейзаж вновь меняется, зеленые знаки на обочине сообщают, что мы приближаемся к побережью. Нью-Смирна. Дайтона. Ормнонд.

До Сент-Огастина остается совсем немного, и я начинаю думать о Чарли. Однажды я спросил у него, пока мы выискивали вкусности в своих ИРП, почему он пошел в морскую пехоту. 

– Меня рекламный ролик подкупил, старик, – сказал Чарли, сунув в рот пластиковую ложку, полную начинки для бургера "Неряшливый Джо". – Ну, знаешь, та, где парень ныряет в бассейн и выходит в полном обмундировании?

Я не знал, какой ролик он имел в виду. Никогда не обращал внимания на ТВ-рекламу, даже не думал о поступлении на службу до того дня, когда оказался в офисе рекрутского набора. Я понятия не имел, что большинство парней не посылают в тренировочный лагерь спустя несколько недель после записи, как было со мной.     

– Моя мама – хиппи, – продолжил Чарли. – Она всегда говорила, что мне нужно взять перерыв на год между окончанием школы и поступлением в колледж, чтобы найти себя. Думаю, она рассчитывала, что я отправлюсь путешествовать по Европе с рюкзаком за плечами или поеду жить в буддийский монастырь в Таиланде. Так вот, смотрю я телик как-то, и начинается эта реклама. После нее у меня появилась мысль, что было бы круто стать морпехом.   

Мосс, сидевший вместе с нами, пока мы ели, просто покачал головой и пробормотал:

– Дух.

Чарли засмеялся, потому что издевки никогда не задевали его. Он был инертен к ним. Единственное, что могло вывести его из себя – если бы другие парни посмеялись над его мамой из-за того, что она лесбиянка, но об этом знал только я.

– В общем, иду я к ней, и говорю: "Мам, я хочу записаться в морскую пехоту". Она, будучи миролюбивым фриком, обнимающим деревья, в ужасе, но отвечает: "Ну, если ты действительно этого хочешь… только, Чарли, может, ты лучше отправишься на Поиск Видений? Я знаю одного парня в Нью-Мексико. У него есть пейот". – Он снова засмеялся с набитым ртом. – Моя мама – единственный родитель на планете, пытавшийся уговорить своего ребенка попробовать наркотики, чтобы удержать его от поступления в морскую пехоту. 

Мы въезжаем в Сент-Огастин по Шоссе №1 во второй половине дня. Мое лицо пересохло от ветра и солнца, а кончик носа Харпер порозовел. Мы здесь, и у меня внутри все завязывается в узел, хотя до мемориальной службы еще полно времени. Я до сих пор не решил, что сказать Харпер, и говорить ли вообще что-нибудь.

– Ты голоден? – спрашивает она, убавляя громкость стерео.

– Определенно.

– Как насчет барбекю?

На другой стороне улице расположена небольшая закусочная. Запах поджаренного на углях мяса ощущается в воздухе, отчего у меня в животе громко урчит.

– Похоже, твой живот уже принял решение, – говорит Харпер. – Но я тоже не против.

 Мы заходим внутрь, заказываем ребрышки, зелень, макароны с сыром из меню, написанного разномастным шрифтом. 

– Ты хочешь сесть в зале или на улице? – интересуюсь я.

– В зале, – отвечает она, усаживаясь за столик. – Приятно побыть в помещении с кондиционером.

Харпер права, приятно, вот только, черт… мне придется снять очки. Потому что будет странно с моей стороны остаться в них.

И как только я снимаю очки, она замечает мой синяк.

– Что случилось с твоим глазом?

– Подрался с Райаном.

– Из-за Пэйдж?

– С чего ты взяла?

Харпер берет ребрышко.

– Если ты подрался со своим братом, наиболее вероятны две причины: либо из-за каких-то семейных дел, либо из-за Пэйдж. Я выбрала самый логичный вариант.

– Я, эмм… вроде как переспал с ней после возвращения домой.

Положив ребрышко обратно на тарелку, Харпер начинает собирать свою еду на поднос, который мы принесли с прилавка.