Вокруг тебя весь мир кружит (СИ)

- Будем стоять здесь?- ухмылка тронула твёрдые губы.- Где все?

Я прошла в гостиную, подальше от соблазна, и расположилась на диване.

- Родители на даче, сестра в клубе. Ты по делу или как?- едкий тон сменился растерянностью, потому что я упёрлась взглядом в наполненные странной смесью нежности и боли любимые глаза.

- По очень важному делу. Ты всё время ускользаешь, а между тем, ты моя.

- Ха. Я устала от твоих притязаний, Усольцев. Ты наглый и циничный засранец и, если не отстанешь, то я сообщу твоей девушке о твоих домогательствах ко мне.

Решимость не уступить наглым притязаниям стала самым главным для меня в эти минуты. Как он смеет что-то от меня требовать, если ещё час назад обнимал свою подружку, а она прижималась к нему и смотрела лукаво, вытягивая губы для поцелуя?

- Уходи,- попросила я и закрыла глаза, отгораживаясь от физически ощутимой волны сексуального притяжения между нами. Ещё чуть - чуть и крепость падёт.

- Лара, поехали домой,- чувственный голос прозвучал мягко и наполнил смятением мою измученную душу. Он уже стоял рядом и поглаживал мои обнажённые руки, лишая бедную меня остатков воли.

Наверно, в этот момент моё лицо отразило лёгкую степень сумасшествия. Домой? Это как?

Алекс удовлетворённо рассмеялся. Тёплые ладони знакомо захватили мои щёки, а серые глаза оказались напротив моих несчастных глаз. Наглый мужик слегка коснулся моих губ своим горячим ртом, а дальше я не помню, потому что была ошеломлена тем валом чувств, который вызвал во мне его глубокий долгий сладостный поцелуй. В нём было всё: дикое желание, тоска одиночества, просьба о прощении и страх быть отвергнутым.

- Поедем, Лара, домой. Сколько можно? Ты моя и знаешь это, а я твой.

Похоже, я на самом деле сходила с ума. А тот, из-за которого всё это происходило со мной, уже притянул меня к груди и облегчённо вздохнул.

- Одно твоё слово и всё изменится в нашей с тобой жизни. Я оформил дарственную своей квартиры на тебя и теперь там твой дом, независимо, что ты мне ответишь сейчас. Можешь прогнать меня или оставить жить в своей квартире. Так как?

Это был подкуп, но я была совершенно ошарашена услышанным и удивлённо открывала рот, как рыба, выброшенная на берег, хотя следовало послать.... А искуситель продолжал:

- Поехали. Скажи, что согласна, - мои ладони уже лежали на белобрысом затылке, настырно удерживаемые там его рукой в ожидании моей капитуляции, и он дождался.... Сдаваясь, я крепко обняла его, а Усольцев издал звук, похожий на счастливый стон-выдох.

- Алекс, ты ненормальный.

- И кто в этом виноват?- шёпот прямо в губы.

- Кто же?

- Ты,- он повёл меня к выходу, крепко удерживая за запястье, как будто боялся, что я сбегу. Присел на корточки, погладил мои икры и сам обул мои ноги в полусапожки, стоящие у дверей, помог надеть пальто. Сам он не разувался. Выключил свет в прихожей, сунул мне в руки клатч и взял со столика ключи от квартиры. В те минуты взывать к моему разуму было уже абсолютно бесполезно, потому что Усольцев снова взял надо мной верх и лишил воли. Очень медленно, как будто опасаясь делать резкие движения и тем самым вывести меня из гипнотического состояния, Алекс легко подхватил моё тело на руки и понёс вниз по лестнице, периодически тыкаясь мне в макушку подбородком или целуя в волосы.

До его (моего?) дома нас домчали на машине за пятнадцать минут. Молчание стало нашим зароком, как будто каждый страшился разрушить волшебство этих минут примирения. Знакомая квартира и знакомые запахи всколыхнули воспоминания: сладкие и невыносимо горькие.

- Всё. Это твой дом, милая,- это последнее, что я услышала.

А потом дорожка из снятой верхней одежды и обуви протянулась от холла до кровати. Такой страсти я не ожидала и даже подумала:

- А были ли у него в последнее время отношения с женщинами? Усольцев, как безумный набросился на меня. И, если честно, то я не сильно от него отставала. Но у меня-то никого не было!

Когда я услышала свои крики, то сначала испугалась, а Усольцев прорычал:

- Не сдерживайся.

Мы не давали друг другу вздохнуть, хватали руками за что придётся. Какие предварительные ласки ?! Мы даже не успели полностью скинуть одежду! У Алекса хватило терпения только содрать с меня платье и то, только потому, что он запутался в длинном подоле. Первый раз было грубо и быстро. Потом мы лежали на кровати и некоторое время приходили в себя, вспоминая губами вкус кожи друг друга. Тишину комнаты нарушали звуки ворочающихся тел и шорох снимаемой одежды. Ко второму разу на мне остались только чулки, а на нём - распахнутая на груди рубашка, и всё происходило чуть мягче и медленнее. Потом мне удалось всё-таки выдрать запонки из манжет его рубашки и добраться до влажной едва обхватываемой двумя моими руками спины, а он стянул с меня чулки. На мне остались только серьги, а на нём часы. Блаженное чувство слияния- слипания двух тел погрузило нас в эйфорию безвременья. Мы притихли, а я даже задремала, не в состоянии больше двигаться. Первым завозился Алекс, перевернул меня на бок, обнял со спины и прошептал:

- Ты спи. Я тихонько.

В третий раз получилось надолго растянуть удовольствие, почти танец телами, почти песня стонами, улетели вместе, вернулись вместе и вместе провалились в сон переплетённым клубком рук-ног-волос- запахов - чувственного шёпота.

А под утро всё сначала.

- Ты эти полгода жил в монашестве, Усольцев?

Он хохотнул и прижал меня к себе.

- Это всё ты виновата.

- Ну конечно, кто же ещё?- я погладила его по груди. - Я соскучилась.

- Сама виновата. Зачем ты шугалась от меня, как от прокажённого? Могли всё решить в тот же день вечером, если бы ты не умотала. Или через день, да и потом... Я никогда и никого так не добивался. Ты - моя роковая женщина,- улыбка коснулась его губ, а тёплая ласка прозвучала в голосе.

- Всё это красиво звучит, только как же Надя и Рита?

Настроение снова испортилось, и я прикрыла глаза, погружаясь в дремоту.

- Лара? Посмотри на меня,- он навис надо мной,- открой глаза.

- Я посплю. Можно?

Усольцев затащил меня на себя, посадил и тряхнул за плечи, прогоняя остатки сна и заставляя выслушать:

- Ты отомщена. Даже не представляешь, что я чувствовал, когда ты ушла, когда я первые недели следил за тобой издалека, сидя в машине или просто идя следом, потому что не хотел, чтобы ты видела меня и снова спряталась так, что фиг найдёшь - это ты умеешь. А Жак, а Павел? Я тебя ломал? Да это ты перекроила меня. Я даже не знал раньше как это: добиваться женщины. Ты заставила меня пройти все круги ада, пока я жил без тебя.

Я смотрела во все глаза на Алекса.

- Это правда?

- Всё до последнего слова.

3.

Мы снова были вместе. Для тех, кто знал нас раньше, внешне не изменилось ничего, а вот для нас двоих стало всё иначе. Алекс стал другим. Если я была рядом, то обязательно ко мне надо было прикоснуться, поцеловать или потискать. Если оказывалась в поле видимости, то чувствовала его взгляды, которые ласкали меня, любовались мной. А уж про постель и говорить не стоит. Он брал всё, что предлагалось и то, что не предлагалось тоже. Ненасытный, жадный, неутомимый и требовательный.

А я, немного напуганная его чувствами, снова насторожилась, как будто боялась расслабиться и снова довериться ему полностью не только телом, но и душой. Отголоски старых обид ещё кололи память. Потому что так было: стоило мне потерять бдительность, как всё летело вверх тормашками. И чем больше я раскрывалась, тем больнее был удар и ,проанализировав наши отношения, я находила подтверждение этому. Я всё ещё не понимала, как он на самом деле ко мне относится. Потому что секс - это секс. А где те самые важные три слова? Где они? Я всё ждала и никак не могла их дождаться.

***

- Через три дня у Сони день рождения. Ты приглашён. Идёшь вместе со мной или у тебя "дела"? - я не утерпела и вставила шпильку. Бесконечные отговорки Усольцева, если дело касалось моих друзей и родственников обижали меня и раньше, хоть я и не акцентировала на этом внимание. Я понимала, что он устаёт и с удовольствием бы провёл вечер у телевизора, но.... когда надо было ему, то я расправляла плечи и старалась выглядеть максимально хорошо, потому что во-первых: девушка Усольцева не может выглядеть замухрышкой; во-вторых: он не может, ну вот просто никак, появиться один; а в третьих: его встречи - это для дела и они суперважные.