История первой любви

Реакция Джеффа превзошла все ее ожидания. Он буквально взвился под потолок и вне себя от возмущения обрушил на нее целый поток сердитых слов:

— Ну что ты в этом понимаешь?! Тони Мэльюсибл — настоящий король! Он — живая легенда! Ему не нужно прыгать по сцене, чтобы его диски распродавались. Их и так с руками оторвут.

Ну и фанат! — с удовлетворением подумала Стеф. Всю его замкнутость и молчаливость будто рукой сняло. Что ж, надо ковать железо, пока горячо.

— Если он тебе так нравится, думаю, ты был бы не против встретиться с ним лично?

Джефф обиженно насупился, будто его спросили о чем-то настолько невозможном, граничащем с фантастикой, что об этом в столь обыденном тоне просто неприлично и говорить. Помолчав, он возвел глаза к плакату и тяжко вздохнул:

— О, да. Конечно, я хотел бы с ним встретиться. Кто бы не хотел? Но ведь ты же сама сказала, что он больше не дает концертов. А если бы и давал, разве меня к нему подпустили бы? У него таких фанатов сотни тысяч.

— Ну, быть может, я смогла бы тебе это устроить, — сказала Стеф самым что ни на есть светским тоном.

Джефф открыл рот и безмолвно уставился на нее. Секундой позже он взял себя в руки и, взъерошив волосы, дурашливо откликнулся:

— Гениально! А я в таком случае договорюсь, чтобы тебя пригласили на завтрак к президенту.

— Спасибо, конечно. Но встреча с президентом меня что-то не привлекает. Тебе же я вот что скажу. Если ты обещаешь усердно заниматься со мной в последующие недели, я не только организую тебе встречу с Тони Мэльюсиблом, но и попрошу его пустить тебя к себе на звукозапись.

— Не надо меня дурачить. Если я и остался на второй год, это еще не значит, что я слабоумный. Ты же не можешь вот так запросто позвонить такому человеку, как Тони Мэльюсибл.

— Почему бы и нет? Звонит же мне его жена…

Джефф вытаращил глаза. Стеф засмеялась:

— Да не пугайся ты так. Энтони Мэльюсибл — муж моей сестры Кэт.

Глава 10

На какое-то время Джефф, казалось, полностью утратил дар речи. Широко раскрытыми глазами он смотрел на Стеф, обуреваемый противоречивыми чувствами. Недоверие и восторг боролись в его душе.

— Ты шутишь?

— Какие уж шутки. Помнишь, несколько месяцев назад компания звукозаписи из Вашингтона лоббировала в Конгрессе поправки к закону об авторских правах? А музыканты были против, поскольку считали, что такие поправки нарушают их интересы. — Джефф кивнул. — Ну, так вот, моя сестра представляла тогда эту компанию в качестве адвоката. А Энтони Мэльюсибл выступал от имени исполнителей. Короче говоря, поправки так и не прошли, а Кэт и Тони за это время до того наспорились в Комиссии Конгресса, что решили наконец пожениться. Наверное, каждый из них думал, что тем самым оставляет последнее слово за собой. Впрочем, спорить друг с другом они так и не перестали, ну да ведь, ты знаешь, милые бранятся — только тешатся.

— А как же вся та чепуха, которую ты говорила о нем? Что у него, дескать, нет таланта и тэ-дэ?

— Это — наша семейная шутка. Так однажды сгоряча выразилась Кэт. Но это, конечно, не так. Не дай Бог тебе сказать нечто подобное в их присутствии, боюсь, останешься без головы.

Джефф постепенно приходил в себя, недоверие и изумление уступало место щенячьему восторгу.

— Так, значит, это правда? И ты не шутишь? Значит, я увижу Тони Мэльюсибла?! О-о, это же просто невероятно! Он такой, такой… Он — великий человек! И я побываю у него в студии? А когда?

— Погоди, не торопись, — засмеялась Стеф.

Она объяснила, что сейчас Тони и Кэт работают над специальным проектом и вернутся сюда лишь в конце лета. Но, может быть, она позвонит Тони, чтобы заранее обо всем договориться.

— Однако учти, Джефф, — напомнила она, — я делаю это не по доброте душевной, а в обмен на твое сотрудничество. Мы с тобой как бы заключаем деловое соглашение. Ты обещаешь мне больше не замыкаться в себе, не быть букой и добросовестно работать вместе со мной, не ворча и не хныча. А когда будешь готов к экзамену для перехода в старшие классы, я выполню свое обещание, и ты получишь причитающееся тебе вознаграждение.

— Вознаграждение, говоришь? — хитро прищурился Джефф. — Или взятку?

Сейчас он выглядел, как вылитая копия Билла. Сердце Стеф дрогнуло. А ведь он бы мог быть моим сыном, подумалось ей. Сильным. Мужественным. Остроумным. Похожим на отца. Впрочем, мысль эту Стеф тут же отогнала. Увы, это невозможно, сказала она себе. Хотя общение с ней Биллу явно доставляет удовольствие и он даже пригласил ее на ланч, едва ли он видит в ней нечто большее, чем просто давнюю приятельницу.

Думая об отце, Стеф все же не могла не оценить иронию сына. Ей стоило большого труда сохранить серьезный вид.

— Я сказала «вознаграждение», а не «взятку». Не надо передергивать, Джеффри Уиндхем.

— Да, мэм, — с притворным смирением потупился Джефф. — Только уж не забудьте замолвить за меня словечко перед Энтони Мэльюсиблом.

Билл никогда не считал себя хорошим поваром. Конечно, как и всякому мужчине, долго жившему в одиночестве, ему волей-неволей пришлось овладеть основами кулинарного искусства, но сама по себе стряпня не доставляла ему никакого удовольствия. И хотя, чтобы жить, человек должен есть, Билл для себя давно решил: если для того, чтобы есть, обязательно надо готовить, лучше умереть сразу.

И лишь когда Джефф переехал к нему, Биллу пришлось позаботиться о регулярном питании. Он не хотел, чтобы и сын ел на ходу и в сухомятку корнфлексы и гамбургеры, а потому, скрепя сердце, вынужден был заняться стряпней.

Вот и сейчас Билл, чертыхаясь про себя, уже битый час возился на кухне, пока Стеф находилась в комнате Джеффа. Бросив взгляд на часы, он увидел, что уже восемь. Ужин приготовлен. Пора тать за стол. К тому же из комнаты Джеффа послышалась громкая музыка.

Это означало одно из двух: либо серьезная часть разговора уже закончена, либо Стеф так и не удалось найти с мальчишкой общего языка и он, включив аппаратуру, дает ей понять, что аудиенция окончена. Возможно, надо пойти и вмешаться.

Вздохнув, Билл почесал в затылке и направился в комнату сына. Музыка стала еще громче. Билл постучал и, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл дверь.

— Джефф, кушать подано. Иди мой ру…

Не закончив фразу, Билл осекся и открыл рот от удивления. Увиденное в комнате заставило его остолбенеть. Стеф сидела на полу, скрестив ноги. Ее босоножки валялись у дверей. Рядом с ней плечом к плечу примостился Джефф. Вокруг них веером лежали пластинки и магнитофонные кассеты в разноцветных упаковках. Оба, не замечая Билла, увлеченно рассматривали красочную обложку нового альбома Тони Мэльюсибла и слушали несущуюся, подобно урагану, музыку из включенных на полную мощность динамиков.

— Эй, фанаты, вы не боитесь оглохнуть? — прокричал Билл, пытаясь перекрыть рев стереоустановки.

На сей раз его слова были услышаны. Сидевшие на полу почти одновременно обернулись к нему и в один голос тоже закричали:

— Что? Что ты там говоришь?

Джефф вскочил и, подбежав к столу, выключил музыку. Стеф, смущенно улыбаясь, потянулась за босоножками. Билл озадаченно наблюдал за ними, не переставая дивиться происшедшей в их отношениях перемене. Как она сумела подобрать ключ к этому, еще час назад совершенно нелюдимому и неприветливому подростку? Какими чарами растопила холод его недоверия?

— Папа! — пронзительно воскликнул Джефф, сверкая глазами. — Почему ты мне сразу не сказал? Она же родственница Тони Мэльюсибла!

— Кого? — не понял сразу Билл, несколько ошалевший от громкой музыки и удивления.

Глядя на него, ошарашенного и взъерошенного, Стеф не могла не рассмеяться.

— Мужа Кэт, — сказала она, кивнув па плакат. — Только обычно он носит очки, да и одежды на нем побольше. Он любит выглядеть неприметным, когда не на сцене. Но Тони — настоящая звезда.

— Звезда?! — эхом отозвался Джефф. — Да он просто бог! И я встречусь с ним. Том упадет в обморок от такой новости. Если мне все это снится, пожалуйста, ущипните меня.