Лучшие друзья (СИ)

Едва заметив гостя, который с гордо поднятой головой и силой в глазах зашёл к команде с определённой целью, человек в маске тут же вскочил с места, лишь своими резкими действиями давая понять, что послужило тому причиной.

Он, не медля ни секунды, упал на одно колено и склонил голову, поражая своих товарищей по команде.

– Господин Шварц, для меня честь лицезреть Вас, – приглушённым голосом из-за маски заверил с покорностью мужчина, а Генрих на такое заявление лишь слегка улыбнулся и прошёл внутрь, чтобы не вести разговор при открытой двери.

– Так ты и есть Кукольник, – осматривая обстановку, как будто его она волновала в главную очередь, произнёс Шварц, не давая разрешения или хотя бы просьбы на то, чтобы мужчина поднялся с колена. – Я слышал, что ты давно просишься в орден. Как ты узнал о нём?

– Моя семья издревле восхищалась великой целью ордена «Ordo ab chao», – с небольшим волнением, которое питало себя из восхищения, ответил мужчина.

– Теперь этот орден носит название «Черной розы», – поправил его парень, немного вздёрнув бровь и, наконец-то, посмотрев на мужчину, а точнее на его маску.

– Да, я знаю, господин, – не поднимая головы, ответил мужчина, – но суть ведь не изменилась, – не вопросительно, а утвердительно продолжил Кукольник. – Вы наша единственная надежда, господин Генрих, – в голосе не было лести, лишь преданность и решимость, – надежда на то, что мир станет другим.

– Хм... – коротко улыбнувшись от таких речей, всё-таки подметил Шварц безграничную веру мужчины, – и на что ты готов ради того, чтобы стать членом нашего ордена? – в голосе парня прослеживался интерес, смешанный с небольшой усмешкой, словно эти пламенные речи были для него лишь детским лепетом.

– На всё, мой господин. Я отдам жизнь за Вас, – не колеблясь ни в одном вопросе, отвечал решительно мужчина, заставив своим нынешним ответом брови Генриха в небольшом и скоротечном удивлении приподняться, а самого Шварца на доли минуты замолчать.

– Что ж... – наконец-то, после томительного ожидания донесся голос того, кого Кукольник уважал и почитал, как Бога, – у тебя есть шансы на то, чтобы вступить в наш орден, – хоть под маской и не было видно лица мужчины, однако его дыхание участилось в ту же секунду, испытав такое волнение, словно он стоял перед гильотиной, которая может отрубить ему голову. – Встань, – соизволил всё же приказать ему спокойным голосом Генрих, снова осматриваясь взглядом по сторонам.

Он не видел смысла смотреть на того, кто намеренно прячет от него своё лицо, а Кукольник, в свою очередь, просто не мог поверить в услышанное. Все его мечты на место под солнцем могли осуществиться здесь и сейчас, однако на пути к мечте всегда будет последнее самое главное испытание.

– Но ты должен кое-что будешь сделать, – с радушным и абсолютно расслабленным видом произнёс Шварц.

– Всё, что угодно, – в ту же секунду приготовился к приказу Кукольник, заставляя Генриха довольно прищурить глаза.

– Сейчас у тебя будет бой с командой Асакуры, – растянуто и неспешно говорил величественный парень с таким узким и до опасности расслабленным взглядом, – и я хочу, чтобы это был поистине интересный и красочный бой, – Кукольник слушал внимательно и не перебивал, полностью забыв про своих товарищей, которые то и дело переглядывались, но боялись и слово вымолвить. – Ну, а если вдруг, скажем так, – Генрих ещё больше расплылся в своей хитрой и опасной улыбке, – ты случайно, а, может, и неслучайно, но смертельно ранишь Лайсерга Дитела, то я не сильно расстроюсь, – сквозь улыбку было понятно всё, что потребовал Шварц в замен от мужчины, и тот, понимая, что именно ему предстоит, задал лишь один последний вопрос:

– А как быть с остальными? – под «остальными» Кукольник имел в виду Йо и Рио, про которых велась беседа. Услышав этот вопрос, Шварц поджал в незнании губы и на долю секунды задумался.

– В принципе, и из-за них я не буду долго убиваться, максимум секунды две, – выдохнув полной грудью, закончил парень, не намереваясь больше находиться здесь.

Он развернулся, взмахнув при повороте своим шлейфом, устремился к выходу и лишь на самом последнем моменте ухода сказал, остановившись и не поворачивая голову назад, лишь немного повернув её:

– Я рассчитываю на тебя, – немедленно чёрный принц, который имел под своей кольчугой души много тайн, испарился из комнаты, закрыв за собой дверь. При выходе ему показалось, что он видел кого-то боковым зрением, однако, идя дальше по серому невзрачному коридору к выходу, ему никто не встретился, поэтому Генрих списал свою настороженность на излишнюю мнительность.

Сегодняшний день принёс с первыми лучами солнца абсолютно всем отвратное настроение, которое черпалось ещё со вчерашнего вечера.

Как только малахитовый принц скрылся с глаз шатенки, которая в ту же секунду повесила голову и могла больше не сдерживать своей печали и разбитости, Юи двинулась вперёд по туннелю, чтобы присоединиться к Трею, Сели и...

И вот оно снова вспыхнуло. Это щемящее в груди чувство возникало, стоило лишь ей подумать о Рене, с которым у неё вчера всё вышло из-под контроля.

Чувства, которые она хоронила так долго и многочисленно, вырвались с небывалой силой, словно волна цунами, которую невозможно успокоить или остановить, пока она не совершит своё задуманное. Она попала в плен своих былых иллюзий и не смогла остановиться, ведь всё это было, как во сне.

Поцелуи страсти, прикосновения нежности – всё это сделало её безвольной перед ним, и именно за это она себя ненавидела, и мало того – презирала.

(Музыка: Aytekin Ataş – Gülbeşeker)

Как теперь смотреть ему в глаза? Как убедить его в том, что она ничего не требует от него, и требовать не имеет права?

Не успев задать ещё кучу самых разнообразных вопросов, Юи внезапно услышала быстрый бег, который доносился сзади, однако не успела она развернуться, как её руку кто-то схватил, и её затащили в служебное помещение, которое находилось буквально на выходе из арки.

Её глаза встретились в ту же секунду не с предметами и средствами для уборки, которые были неотъемлемым атрибутом данной комнаты, а с тем парнем, который ещё вчера заставил её сойти с ума и забыть про всё, во что она пыталась заставить себя поверить.

Нижняя губа предательски затряслась. Возможно, она хотела произнести имя парня. Однако дар её речи просто испарился, и ей оставалось лишь смотреть с ужасом, страхом и дрожью на то, как Рен закрыл дверь, так и застыв на месте, не отпуская ручку двери и не поворачиваясь к девушке.

– Нам надо поговорить, – низким голосом, в котором не было ни малейшего места для несерьёзности, произнёс Тао, не поворачиваясь пока лицом к шатенке.

Он прекрасно знал, что она напугана, а также знал, что это, наверное, его последний шанс на то, чтобы исправить все ошибки не только вчерашнего вечера, но и последнего года.

– Я... – начал произносить Рен, имея на лице такую сильную муку, словно его заставляли говорить эти слова. Ему было страшно. До дрожи в теле страшно. И не из-за слов, которые он раньше не говорил, а из-за того, что эти самые слова, подобно лезвию ножа, разрежут всё столь хрупкое и ценное. – Вэй, я тебя... – сцепив зубы, уверенно начал говорить Тао то, что он больше не хотел скрывать.

Однако то, что произошло дальше, не могло и в страшном сне присниться, ведь такой мощной силы в дрожащих руках, которые со скоростью звука закрыли ему рот, предостерегая его от последнего слова, Рен ещё никогда не ощущал в шатенке. Она уткнулась лбом ему в спину, а её руки закрыли ему рот, даже не намереваясь ослаблять защиту. Тело дрожало, как осиновый лист на порывистом ветру, а слёзы текли по щёкам с громким плачем, практически истерикой, выходя наружу.

Всё его тело от головы до самых кончиков пальцев похолодело и парализовалось, не давая Рену и вздохнуть без боли. В глазах была точно такая же дрожь, как в теле шатенки, а мыслях образовалась пустота: бездонная и тёмная.