Игры разума

- Черт. Извини…я просто…я…погорячился…не подумал…идиот!…прости, Ленка. – Первый раз ее имя в его устах прозвучало очень нежно с долей грусти и заботы. – Прости…

- Л-ладно… - Начала постепенно приходить в себя и успокаиваться. Дрожь медленно, но все-таки отпускала тело. – Я не ожидала…

- Да, я сам не ожидал. Столько лет прошло, но при воспоминании перестаю быть самим собой. – Виктор сел на диван и уронил голову на руки.

- Воспоминания? – Не поняла девушка и с нескрываемым удивлением уставилась ему в затылок.

- Да… Дело давнее, но рана в сердце осталась на всю жизнь. Я же ведь тогда совсем молодой был, еще зеленый, наивный. Только школу окончил, приехал в Гарвард поступать. Мне тогда еще и восемнадцати не было, а тут новая жизнь, новые друзья, новая любовь. Ее звали Алисия. Она сразу мне понравилась. Как только я ее увидел, то уже не мог ни о чем и ни о ком думать. Высокая, стройная, с длинными черными волосами, точеной фигурой. Но это не главное. Она была целеустремленной, умной, жизнестойкой. В нее, казалось, абсолютно все положительные стороны человека были заложены природой. Она никогда не унывала, с ее лица не сходила улыбка, а глаза светились ярким огнем. Я был покорен раз и навсегда. Находясь всегда в центре внимания, она, тем не менее, никому зря повод и надежду не давала, держала, так сказать, на уровне вытянутой руки. А вот меня подпустила ближе. Хотя для этого пришлось добиваться ее целый год. Нам было так хорошо вместе. Мы могли без умолка часами разговаривать ни о чем и при этом никогда не исчерпывали темы. Я и сам не заметил, как влюбился до такой силы, что без нее не мог дышать. Она стала частицей меня, моим вторым я, моим ярким фонарем на узких и темных улочках жизни. Я поначалу даже учебу забросил, скатился на тройки, чуть из института не вылетел, благо у отца связи были. Спустя еще полгода мы стали жить вместе. Моему счастью не было конца, а безумная любовь заставляла еще сильнее биться сердце. Из родных, только отец знал об Алисии, но почему-то не поддерживал моего рвения, хотя и яро не выступал против. Он боялся, что я совсем перестану учиться, не получу диплом, и как последствие никому не буду нужным. Как же он ошибался… В один из таких замечательных дней, ожидая Али возле ворот института, я заметил, что к ней подошел высокий и довольно таки симпатичный парень. Они, не переставая идти, весело болтали о чем-то и смеялись. Укол ревности ждать себя не заставил, но она, лишь обычно кивнув ему, подскочила ко мне и нежно поцеловала в щеку. Опасения улеглись сами собой, но из памяти не стерлись. Наведя справки об этом парне, что не составило труда с таким отцом, как мой, я выяснил, что он сын нефтяного магната. Разбалованный ребенок из «золотой» молодежи, вечно ищущий приключений на одно место. Но не это меня насторожило и испугало, а то, что очень часто он и его друзья глотали таблетки, которые благополучно доставали и распространяли на территории института и общежитий. Это был первый звоночек, а я вместо того, чтобы уделить ему максимум усилий, только сказал, как это плохо и выкинул из головы.

Тем летом у меня была практика в Москве, в фирме отца. Я на целый месяц вернулся на Родину. Еще никогда на столько я не расставался с Алисией. Все это время я не жил, а существовал, как растение. Звонил ей по несколько раз на день, таскал с собой ее фотографию. Я так безумно скучал, что не хотел ни о чем думать, кроме как о скором возвращении в Америку. Она полностью занимала мои мысли. Я плохо спал, потерял аппетит, на работе не справлялся с поставленными задачами и что самое главное, разочаровывал отца, который возлагал на меня большие надежды.

Слава Богу, месяц моего кошмара закончился. С трудом пережив перелет – последние часы перед долгожданной встречей – я запрыгнул в такси и, обещая водителю вдвое больше, чем положено, за считанные секунды долетел до нашей квартиры. Али я нашел на полу в объятиях того самого «нефтяного» парня. В квартире пахло алкоголем и сладким дурманом. Из угла в угол сновали незнакомые мне люди, веселясь и попивая коктейли. Только в ту минуту я понял, что это не простая вечеринка. Ревность, затмившая мой разум, закрыла самый важный момент, самый главный: Алисия была не в себе. Она накачалась наркотиками до такого состояния, что не смогла даже узнать меня. Полуобнаженная, она откровенно прижималась к чужому мужчине, зазывая его в спальню. Комната начала вращаться у меня перед глазами, в ушах звенело, а в голову, как будто вбивали шиферные гвозди. Я стоял один посреди этого Содома и Гоморры с распухшим и онемевшим языком, с зажатыми до боли кулаками и слезами боли в глазах. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я смог здраво думать, может минута, может две, а может целый час. Но все это время, она не обращала на меня никакого внимания. Как будто перевоплотилась, стала кем-то другим, совсем чужим и отдаленно напоминающим человека. Я не буду рассказывать тебе в подробностях, как выталкивал их всех за двери НАШЕГО дома, как смывал в туалете остатки «роскоши», как приводил в чувства Али. Эти моменты самые неприятные и болезненные, но именно тогда я понял, что так, как раньше, уже не будет. Нет, я не перестал ее любить, не хотел с ней расставаться, но во мне что-то надломилось. Какая-то часть меня покрылась твердой оболочкой, законсервировалась и перестала существовать.

Жизнь после того случая превратилась в ад. Мы не вылазили от врачей, пытаясь избавить ее от страшной потребности, но ничего не удавалось. «Главное захотеть» - повторяли светила науки, а у Али желания не было. Ночами, когда я засыпал, она сбегала из дома за новой дозой «неземных» ощущений. Я находил ее наутро грязную, в порванной одежде на чужих съемных квартирах. От нее разило другими мужчинами, она пребывала в неадекватном состоянии, и все равно я не мог, понимаешь, не мог ее бросить. Это продолжало быть той безудержной любовью, мое сердце также стучало с ее в унисон. Я продолжал надеяться, что смогу вытянуть ее со дна, что заставлю ее жить по-новому, сделаю самой счастливой, но все было тщетно. С каждым разом ей становилось все хуже и хуже, ее переполняла агрессия, сменяющаяся частыми истериками и криками «я покончу с собой, если не принесешь мне дозу». Лена, это был ужас. Я никогда не представлял, что смогу собственноручно убивать человека. Мои руки нервно тряслись, а в горле стоял ком, когда я принес ей наркотики. Это уже были не таблетки, какой там. Таблетки остались в «светлом» прошлом. Они перестали ее устраивать, и она захотела большего, вернее организм захотел. Это же аксиома, это ясно, как Божий день, что все начинается с малого, но она как обезумевшая не хотела меня слушать, обвиняя во всех смертных грехах. Я не смог при этом присутствовать, когда тонкая игла наполненного шприца проткнула ее уже бесцветную полупрозрачную кожу. Она потеряла все: красоту, ум, жизнерадостность. Но, самое ужасное - она потеряла веру во все! Абсолютно во все! Огонь в ее глазах с каждой минутой утихал и превращался в угли. Мое сердце обливалось кровью, я рыдал, как ребенок, душа выворачивалась наизнанку, но я продолжал приносить ей дозу за дозой, понимая, что иначе не смогу. Я убийца, Лена, понимаешь? Слабохарактерный убийца. Я, как палач вел ее на гильотину и не мог изменить приговор…

Она умерла. Быстро. Сбежав в очередной раз и ощущая сильную жажду, не смогла остановиться вовремя. Передозировка, констатировал врач. Когда ее нашли, тело было неестественно белым с синим оттенком. Я не видел…мне рассказали.

Я не был на похоронах. Не смог. Хотел запомнить ее и запечатлеть в памяти такой, какой увидел в первый раз: красивой и счастливой.

В тот день как будто черный занавес рухнул передо мной, а в землю вместе с гробом закопали мое сердце.

Отец вытащил меня. Помог вернуться к жизни и заставил работать в поте лица. Так я стал таким, как сейчас.

С тех пор наркотики – это табу для меня. Нет, не в смысле употребления, об этом и речи не идет, а в смысле даже темы для разговора.

Сегодня, когда я увидел у тебя в руке таблетки, у меня подкосились ноги, а воспоминания волной накрыли меня, вселяя панику страх и ужас. Прости, что так погорячился. Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть. Просто испугался.