Жестокий роман. Книга 1

Познакомившись поближе, они решили снять вместе квартиру, чтобы сэкономить деньги на аренду. Сначала все шло хорошо, но однажды вечером они слишком много выпили, и Брендон оказался с Розой в постели. После этого Брендон рассказал ей про Каролину и Флер, а она ему про себя. Оказалось, что Роза долго встречалась с женатым человеком и рассталась с ним лишь полгода назад.

Между тем деньги быстро заканчивались, и Брендон не знал, что делать. Прошло уже пять месяцев с тех пор, как его выставили из киностудии. Правда, он немного подрабатывал на бензоколонке и в аптеке, но этих денег не хватало, чтобы помогать матери и Флер.

— Тебе нужно стать альфонсом, — сказала ему Роза как-то вечером, когда они сидели дома и листали «Голливуд репортер» в надежде найти хоть какое-нибудь предложение. — Много не заработаешь, но на черный день хватит. В этом городе полно сексуально озабоченных женщин, которые с удовольствием заплатят тебе.

— Не говори глупостей, — рассмеялся Брендон. — Это не для меня. Уж лучше я брошу все к чертям и уеду в Нью-Йорк. К тому же я не выношу пожилых дам.

Мне нравятся молоденькие и свежие, такие, как ты.

— Хорошо, но все же не забывай об этой идее. Она тебе может пригодиться, если ты вдруг окажешься в невыносимом положении.

— Хуже, чем сейчас, не бывает, — сказал Брендон, хотя и знал, что это далеко не так.

Наоми Макнайс, одна из немногих женщин, обладавших реальной властью в Голливуде, руководила киностудией «Эй-Си-Ай», а кроме того, искала молодые таланты. «Эй-Си-Ай» отличалась необычайной гибкостью в работе с актерами, поисками новых направлений в кинематографе, экспансивной коммерческой рекламой и хорошими сценариями. «Эй-Си-Ай» претворяла в жизнь определенную идею: пусть такие гиганты, как «Коламбия пикчсрз» и «Уорнср бразерс», идут вперед и совершают ошибки, а мы будем следовать за ними и использовать их промахи в своих интересах. Владелец киностудии Стивен Сарандон, хладнокровный человек и весьма крутой бизнесмен, почти ежедневно объяснял своим управляющим, что они обязаны делать деньги, а не выбрасывать их на благотворительные мероприятия. «Все остальное — чепуха», — говаривал он.

Иоланта Дюграт не лукавила, утверждая, что все служащие киностудии всегда следуют правилам и принципам хозяина. Здесь все подчинялось жестким схемам, и люди действительно старались делать деньги.

Наоми Макнайс не отличалась в этом отношении от других и за три года работы проявила недюжинный талант в подборе актеров. С ее легкой руки путь к славе проложили такие актрисы, как Джейн Чемберлен, дважды представленная к премии «Оскар», блестящая танцовщица Брет Дюран, а также знаменитая Мими де Леон, посредственная актриса, имевшая множество поклонников. Так что Наоми была весьма важной персоной в голливудских кругах и оказывала большое влияние на судьбы актеров.

Сорокалетняя Наоми выглядела лет на тридцать семь, не больше. Она чем-то напоминала Грейс Келли — белокурые волосы, холодные глаза, превосходная, чуть бледная кожа и фигура двадцатилетней девушки. Она каждый день по несколько часов занималась в гимнастическом зале и сидела на строгой диете. Даже инструктор но гимнастике советовал ей снять некоторые ограничения, чтобы не уморить себя голодом и интенсивными физическими нагрузками.

Но Наоми предпочла бы умереть, чем прибавить несколько килограммов. Она вставала в шесть утра, выпивала чай с лимоном и отправлялась на работу, где просиживала до восьми часов вечера почти без обеда.

Дела заставляли ее забывать про чувство голода.

В Голливуде ее знали все. Когда она появлялась в каком-нибудь ресторанчике, люди поднимались и приветствовали ее, как самую знаменитую актрису.

Наоми жила в прекрасном особняке в переулке Сан-Исидро с четырьмя сиамскими кошками, которых любила больше всего на свете. Она была замужем семь раз, но, разведясь последний раз, предпочла не связывать себя брачными узами. Голливудские репортеры тщетно пытались разнюхать, когда и с кем она вновь соединит свою жизнь. Поговаривали о том, что она лесбиянка, но скорее всего эти слухи распускали отвергнутые ею поклонники. Казалось, Наоми вовсе не спешила порадовать публику новым брачным контрактом.

Неудачливые актеры мечтали найти путь к сердцу этой женщины. Мечтал об этом и Брендон, пока однажды не принес ей салат с подливкой, которую она ненавидела. Это было еще в ту пору, когда он работал официантом в ресторане «Муссо и Фрэнк». Случайно об этом эпизоде узнала Иоланта Дюграт. Ей так понравился этот незамысловатый сюжет, что она вскоре начала рассказывать его как анекдот, зная, что Наоми любит такие шутки.

— Что же он теперь делает? — спросила ее Наоми как-то за ужином в ресторане. — Мост посуду? Или заполняет баки бензином?

— И то и другое, — усмехнулась Иоланта.

— В нем есть хоть крупица таланта?

— Очень немного, — ответила та. — Но Брендон очень хорош и неплохо держится перед камерой.

— А как насчет одержимости? — полюбопытствовала Наоми, зная любимый конек Иоланты.

— Да, это в нем есть, но в зачаточном состоянии.

— Театральные эксперты уже проверили его?

— Да. Он работал там целых два месяца. Но результаты были не слишком утешительными.

— Похоже, он неудачник как в театре, так и в ресторане.

— Нет, не совсем так, — возразила Иоланта. — У него необычайный шарм, специфически ирландский.

Наоми призадумалась, вспомнив о том, что се прапрадедушка тоже был ирландцем.

— Может, мне следует взглянуть на него? Нам сейчас очень нужен молодой актер для небольшой роли.

Иоланта с откровенным любопытством уставилась на Наоми.

— Взгляни, — сказала она, — ты сама убедишься в том, что он не Оливье.

— А мне Оливье и не нужен.

Услышав, что Наоми Макнайс звонила ему в ресторан, Брендон решил, что это шутка. Наоми, не привыкшая, чтобы ей не отвечали на звонки, велела секретарше непременно разыскать Брендона. Тот наконец решился позвонить ей, хотя это испугало и взволновало его.

— Я могу поговорить с миссис Макнайс?

— Она сейчас занята. Не могу ли я помочь вам? — спросила Джанет Джоунс, секретарша Наоми.

Брендон глубоко вздохнул:

— Она.., она просила меня позвонить.

— Вы шутите? — спросила мисс Джоунс таким тоном, словно никто на этой грешной земле не мог удостоиться подобной чести. — Ваше имя?

— Брендон Фитцпатрик. — Он замялся. — То есть нет, Байрон Патрик.

— Какое из них?

— Простите?

— Какое из этих имен вы предпочитаете?

— Байрон. Байрон Патрик.

— Вы не путаете?

— Надеюсь, нет.

— Хорошо. Не кладите трубку.

Прошло несколько долгих минут.

— Не могли бы вы зайти к нам после обеда, мистер Патрик? Часа в три?

— Но.., я.., как…

— Всего доброго, мистер Патрик.

— Это, должно быть, розыгрыш, — сказал Брендон Розе, войдя в обеденный зал ресторана.

— У тебя есть только одна возможность выяснить это.

— Я не могу.

— Почему?

— Появившись там, я буду выглядеть полным идиотом.

— Но если ты не пойдешь туда, то станешь еще большим идиотом. Брендон, уходи отсюда. Из-за тебя я могу потерять работу.

— Хорошо, хорошо, ухожу. Увидимся вечером, — Прекрасно. Желаю удачи.

— И все же думаю, что это злая шутка, — сказал Брендон. Но он ошибся.

— Иоланта Дюграт сказала мне, что у вас нет таланта, — заявила Наоми, оглядывая Брендона.

Она сидела за своим массивным письменным столом спиной к окну. Плотные шторы защищали от жгучего калифорнийского солнца, а кондиционер работал на полную мощность. Брендон с недоумением посмотрел на Наоми. Он был так расстроен, что не мог напустить па себя спокойный и хладнокровный вид.

— Простите?

— Я сказала, — нетерпеливо повторила она, — что, по словам мисс Дюграт, у вас нет таланта.

— Неужели она так сказала? Не может быть! У нас были очень хорошие отношения.