Прикосновение (ЛП)

Как ты знаешь, целительницы после исцеления, когда их энергия практически израсходована, совершенно беззащитны. Защитники заботились о нашем виде, защищали нас, если можно так сказать, когда мы были слабы.

Защитники обладают определёнными собственными способностями — они сильнее, быстрее и более подвижные, чем обыкновенный человек — и это делает их хорошими союзниками. В обмен за их услуги, защитники уже только из-за того, что находились поблизости от целительниц, получали иммунитет против всех болезней. По крайней мере, так мне рассказывала моя мать.

Защитники были сверхлюди. Как я, только со своей собственной смесью из сумасшедших даров. Это многое объясняло, что касалось Ашера.

— Звучит безумно, да? Но с другой стороны не более безумно, чем представление о людях, которые могут манипулировать энергией и, благодаря прикладыванию рук, исцелять. У тебя в любом случае удивительные способности, Реми. И опасные. Ты должна быть осторожной. Ты не всегда сможешь выбирать, кого хочешь исцелять. Моя мама рассказывала мне, что ненавидела прикасаться к незнакомцам, потому что её тело пыталось автоматически их излечить. Я заметила, что ты тоже избегаешь толпы людей.

В отличие от меня, моя бабушка не научилась, как защитить себя. С поднятой вверх защитной стеной, я могла касаться других. Конечно же Анна не знала, что у меня есть защитная система. Она никогда не спрашивала об этом.

— И что случилось потом, спросишь ты себя? Целительницы и защитники стали хорошими союзниками и очень-очень могущественными. Приблизительно с 1850 года целительницы стали продавать свои способности предлагающим самую высокую цену и решили не делиться своим доходами с защитниками, которые на службе у целительниц, часто теряли свои жизни. Не успели они оглянуться, и между ними вспыхнула война, а как я уже говорила, защитники наделены невероятной силой и быстротой, в то время как целительницы… не могут предложить много в этом отношении.

Я ахнула. Должно быть, была резня. Анна сейчас углубилась в историю, были слышны её шаги на линолеуме. Она говорила быстрее и живее.

— Целительницы были почти уничтожены. В то время существовали тысячи нам подобных, но лишь горстка пережила войну. О, и это ещё не самое худшее… Понимаешь, отношения между целительницами и защитниками всегда были загадкой. Мы знаем, что так же, как дочери определённых линий крови становились целительницами, так же дочери и сыновья других линий крови — защитниками. Моя мама говорила, что целительница иногда вступала в связь с защитником. Не любовные отношения, это было немыслимо. Это была скорее мысленная связь, которая делала обоих могущественнее. К сожалению ни с той, ни с другой сторон нельзя было выбирать, с кем они хотели вступить в связь.

При этих словах по моему телу прошла ледяная дрожь. Я обхватила свои холодные ноги одной рукой и разглядывала тени на стене моей комнаты.

— В этих связях самым главным была энергия. Каждая целительница имела свой уникальный вид энергии. Подумай о голубых искрах, которые появляются у тебя, в то время как у моей матери они были фиолетовыми.

Моя мать делала вид, будто не замечает голубые искры, которые сыпались, когда я исцеляла её. Снова я почувствовала себя преданной из-за того, что она ничего мне об этом не рассказывала. Тем не менее, я продолжила слушать её взволнованный голос.

— Целительницы — проводники энергии. Таким образом, они исцеляют, потому что способны эту энергию направить в тело другого. Защитники напротив похожи на губку. Он или она принимают в себя поток энергии и превращают его в силу, быстроту и подвижность. Если целительница и защитник заключают союз, это случается потому, что защитник может абсорбировать её специальную энергию. Я не знаю точно, как выглядел настоящий акт при заключении союза, кроме того, что это должно было быть связанно с большим количеством тепла и боли. По нашим сведениям такое случилось в последний раз перед войной. Безумие, правда?

Да, безумие. Внезапно мне стало плохо. Я вцепилась в айпод ещё сильнее и держала глаза закрытыми.

— Что же, сейчас станет ещё безумнее. Защитники обнаружили ключ к бессмертию. Если они убивают целительницу, тогда поглощают её энергию и становятся, таким образом, бессмертными. Их энергия излечила их от всех болезней, включая самых большой недуг — старение. Понимаешь, в этой войне речь никогда по-настоящему не шла о деньгах. О да, защитники тоже были жадными, но на самом деле они хотели добраться до вечной молодости.

Я задышала быстрее. Я знала. Я знала, какие будут её следующие слова. В голосе Анны было слышно большое удовлетворение.

— Но ничего не даётся бесплатно. Да, защитники получили своё бессмертие, но у него была цена. Когда они похищали у целительницы энергию, происходило что-то, чего они не ждали: волна энергии вызывала в их системе короткое замыкание и защитники теряли большую часть своих чувств. Осязание, вкус, запах — всё в один миг исчезло. Можешь себе такое представить, жить вечно и никогда не чувствовать прикосновение другого?

Конечно же нет, но я знала кое-кого, кто мог.

— Какая ирония, не правда ли? У защитников теперь был ад на земле, который они сами себе создали, и единственный кто мог им помочь это целительницы.

Анна рассмеялась и я поняла. Защитники убили её мать. Она не испытывала к ним сострадания.

— С того момента, как защитники заметили, что натворили, они начали охотиться за теми немногими целительницами, которые ещё существуют. Целительницы, которых поймали, претерпевают ту же участь: смерть. Эта твоя энергия, понимаешь? Она похожа на облучение больных раком: полная доза убивает, в то время как маленькая доза производила терапевтический эффект. Благодаря ей они чувствуют себя снова живыми. Они не торопятся забрать энергию полностью, держат целительницу как домашнее животное, чтобы всегда немного что-то чувствовать, пока та больше ничего не может отдать. И умирает. Но восстановленные ощущения однако никогда не длятся долго, из-за чего защитникам нужно снова и снова выходить на охоту за целительницами. Но некоторое время назад мы сделали собственное открытие. Ещё одна причина, почему я все эти годы прятала тебя. Ты не такая, как другие целительницы. О, Реми, у тебя есть дар, сделать их снова смертными.

Анна говорила дальше, но я больше ничего не воспринимала. Головоломка, которую я последние недели напрасно пыталась решить, невозможно было решить без всех частей.

Ашер.

Когда я его лечила, то заметила, что внутренне его организм работал совершенно по-другому. Где никто другой не был в состоянии отреагировать, Ашер в таком быстром темпе и с такими удивительными рефлексами уберёг того парня от огня. Сильнее, чем любой другой, кого я знала, он вытащил одновременно меня и Брендона из бассейна и нёс меня, будто я была лёгкой как пёрышко, в то время как у моего отца были с этим проблемы.

Ашар знал обо мне, потому что я была не первая целительница, которую он встретил.

И как он сам признался, он не мог, кроме как в моём присутствии, ничего чувствовать. Он чувствовал боль. Если моя энергия действовала как наказание, тогда я была для него словно яд, когда наши стены были опущены.

Он действительно имел в виду то, что говорил, когда объяснял, что мы враги. Он был защитником, а я целительницей. Его вид убивал мой вид уже больше, чем сотню лет. Он был бессмертным, что по словам Анны было возможно только в том случае, если на его совести была целительница.

Я вздрогнула и не могла дольше усидеть на месте. Я встала, и начала нервно ходить возле запотевшего окна туда-сюда.

Несколько вещей не укладывались у меня в голове. Анна думала, что у целительниц не было возможности защищаться. Но у меня была. И кроме того я была не только проводником энергии. Как зеркало, я отбрасывала боль на тех, кто причинял боль мне. Я ведь не могла быть единственной целительницей с этой способностью?

А как обстояло дело с болью, которая сопровождала исцеление? И со следующим после этого холодом? Анна упомянула о слабости, которую я чувствовала, но не то, что я перенимала на себя ранения и боль других. Хотя должна была догадываться об этом, потому что я в течение лет абсорбировала слишком много её ранений. Однако Ашер не знал, что его боль стала моей. Я вспомнила, как поражён он был, когда я рассказала ему правду.