Сад для бегонии

у. Узкие потрепанные джинсы с бахромой. Мятая рубашка, лохматые волосы. Неужели этот тот парень. Который печально улыбался. И пел про любовь:
И была Ваша шуба испачкана мелом,И мне показалось: Вы в белом.И взгляды летели на крыльях ресниц —Журавль, распугавший синиц.Мы долго бродили. И чувство простое, —Не то чтобы очень пустое, —Как Женщина Вы разбудили…

Неужели этот тот парень. Которым так восхищались мои родители. А они редко ошибались в людях.

Нет, я определенно сошла с ума. Я наверняка ошиблась. Это не может быть он. Я просто всегда так мечтала когда-нибудь его увидеть. Что первого встречного мужчину, слегка похожего на него, тут же приняла за Локарева. Нет, это кто угодно – только не Локарев!

– Пей! – так же строго приказала я. Мне так хотелось, чтобы этот эстетный красавчик, у которого дома фильтр для воды, непременно выпил эту ржавую, вонючую воду.

Он не хотел даже прикасаться губами к этой гадости. Но жажда взяла верх. И он. Шумно глотая. Выпил все из моих ладоней. И попросил еще.

И еще. И еще. Я подавала в ладонях коричневатую, тухлую воду. И он ее пил. Начисто забыв про свою благополучную, дорогую, красивую жизнь. Которая сегодня осталась в прошлом.

И только, когда он вдоволь напился. Тут же вновь вспомнил. Что пил. И вновь брезгливо поморщился. И хрипловато откашлялся, словно пытался перебить гадкий запах. Застрявший у него в горле.

– Фу, мерзость какая! – скривился он.

– И тем не менее тебе от этой мерзости здорово полегчало. Ты даже порозовел, – с явной издевкой ответил я.

– Боже, быстрей бы утро. Утром я ни на секунду не стану задерживаться в этом отвратительном месте, – он с нескрываемым презрением оглядел меня с ног до головы. Явно желая добавить: и с этой отвратительной девкой. Нет, это определенно не Локарев.

– Но еще ночь. И не плохо было бы познакомиться.

Он равнодушно пожал плечами. Всем видом показывая, что ему неинтересно знать, как меня зовут. А вот мне. В отличие от него было очень даже интересно. Узнать его имя. Настоящее имя. И прояснить эту чехарду с фамилиями. И характерами. Поэтому я просто представилась.

– Саша.

Не знаю почему. Но мне не хотелось, чтобы он называл меня Александрой.

– Костя, – вяло ответил он.

Я вздрогнула. И все-таки Костя.

– Локарев? – уточнила я. Желая ошибиться. Настоящий Локарев не мог быть таким.

Он повернул ко мне голову. И его густые темные брови взметнули вверх.

– Ты меня узнала?

– Как можно не узнать кумира отчаявшейся молодежи. Кто единственный давал право на надежду.

Я и сама не знала. Иронизирую ли или говорю совершенно серьезно. Во всяком случае он принял мои слова за чистую монету. И ему стало приятно, что его помнят. И он даже приветливо улыбнулся. При этом не забыв победоносно встряхнуть головой. Все-таки он был кумиром. А я – всего лишь представителем отчаявшейся молодежи.

– Так вот в чем дело, – наконец сообразил Локарев. – Ты побоялась стрелять в кумира. И все же. Зачем ты согласилась в него стрелять?

Я забросила руки