Мод навсегда

– Вы шутите?

– Да! – отрубил Массон.

Хотя!.. Впрочем, нет! Эту историю и без того нарочно не придумаешь!

Мод расплакалась.

– Простите, мне очень жаль! – произнес Массон, протягивая Мод мятную пастилку.

Мод шмыгнула носом. В кино полицейские обычно предлагают носовой платок, а не леденец! Она полезла в сумку за платком. Она насторожилась: Массон выбил ее из колеи.

– Продолжайте!

– Когда Франсуа уехал на свой семинар, я почувствовала себя свободной. Мне больше не нужно было терпеть его тело рядом со своим. Нюхать его зловонное дыхание. Или запах его дерьма…Жить с человеком, которого ненавидишь, это выше человеческих сил, разве не так? Если, конечно, ты не мазохистка!.. Впрочем, я ею была. У меня не хватило смелости. Я сбежала, как воровка.

– Расскажите об этом…

– Я решилась буквально за пять минут. Сняла все деньги со своего счета. Заказала билет в один конец до Нью-Йорка. И ушла. Не взяв с собой ничего из вещей. Лишь сумку и загранпаспорт. Я не хотела брать ничего из того, что напоминало бы мне о нем, о прошлом.

– Вы знали, что ваш внутренний паспорт был у него?

– Да. Он как-то ему понадобился, да так и остался лежать в его портмоне… Будь моя воля, я сбежала бы даже голой. Из аэропорта я отправила ему записку. Десять часов спустя я уже была у родителей.

– Что вы написали в той записке?

– Что все кончено. И что не нужно пытаться со мной увидеться.

– И он не пытался?

– Пытался. Он позвонил сразу же, как получил мое письмо. Умолял вернуться. Плакал… Но для меня все было кончено. Over! [37]Я была спасена… Нас разделял океан. И рядом была моя семья. Чтобы защитить меня.

Возвращаясь в машине с семинара, Франсуа с трудом внимал разглагольствованиям Варле относительно агрессивной политики конкурирующей компании в области рекламы. В голове у Франсуа был полный разброд. Ему не терпелось поскорее вернуться в Париж.

– Ты разве не поедешь по трассе? – обеспокоенно спросил он.

Варле пропустил поворот, указанный сине-белым щитом.

– Сверну на следующем съезде! Эта дорога через виноградники такая красивая!

Варле поставил диск Бетховена.

– Ты же не слишком торопишься?

Еще как тороплюсь, идиот!Он провел целых три дня и две ночи в этом чертовом замке, строя из себя шута, тогда как у него на душе кошки скребли! И все из-за кого? Из-за этой мерзавки, которая даже не соизволила снять трубку! Он уже было приготовился выдать что-нибудь про неожиданно почившую бабушку и преспокойно вернуться домой, но тут из Франкфурта заявился большой начальник «Мерзавка! – повторял про себя Франсуа. – Чем ты занималась все эти выходные, пока я пахал? И с кем? С каким-нибудь вонючим молодым менеджером, ребенок которого так горланит по ночам, что у его жены уже не остается сил на секс?»

– А! – У Франсуа вырвался стон.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Все в порядке… Можешь сделать потише?

Франсуа закрыл глаза. С тех пор как он имел несчастье впустить в их постель Бриса и Кзавье, Мод строила из себя оскорбленную невинность! До чего же женщины сложные создания, с ума сойти можно! Он почувствовал, что его член твердеет. Ему хотелось заняться сексом! Сидевший рядом Варле по-прежнему нес какую-то чепуху. Франсуа незаметно расправил пиджак, желая скрыть вздувшийся в паху бугорок. Быстрее! Моя Мод! В мыслях он уже проваливался в самую глубину ее лона… Он надавил ногой на коврик, словно это была педаль газа.

Было уже восемь вечера, когда Варле привез его на улицу Принцессы. Франсуа недовольно нахмурил брови: почтовый ящик был переполнен. Мод не открывала его. Недовольство Франсуа усилилось, когда он констатировал, что жены нет дома. За кого она себя принимает? За шлюшку из ДОЖ? [38]Ярую феминистку? К ноге! Так и быть, сегодня я устрою тебе праздник!

«Черт знает что!» – яростно взорвался Франсуа. Мало того что она не приготовила ужин, так еще и в холодильнике шаром покати! Я этого так не оставлю! Эгоистка!Франсуа задыхался от бешенства. «В чем мать родила! Ты будешь мне готовить в чем мать родила!» – орал он. Пару минут спустя он рухнул на кровать и заснул.

Разбудило его ощущение пустоты рядом с ним. Будильник показывал 2:07. У него неожиданно резануло в животе. Боль была обжигающей, похожей на ту, что на десятую долю секунды опережает сообщение какой-нибудь дурной новости. Сердце готово было вырваться у него из груди.

Франсуа отыскал на кухне кусочек сыра и четверть багета, завалявшегося в полиэтиленовом пакете. Хлеб был словно из резины. Сыр вонял. Но он был голоден. Около четырех утра его озарило: надо позвонить этой девке, Мари. Франсуа лихорадочно взялся искать ее телефон. Но ее фамилии он не знал. Он вдруг с ужасом понял, что далеко не все контролировал в жизни своей жены. Он бросился к платяному шкафу. Одежда Мод висела на плечиках. Он подошел к комоду и увидел ее аккуратно сложенные свитера и белье. Это его успокоило. Что за глупость! Как ему могло прийти в голову, что Мод его бросила? Она так нуждалась в нем! Ну где же ты?Он прошелся по квартире. В ванной засохшая зубная паста оставила на раковине толстую полосу. Франсуа взглянул на себя в зеркало. «Ну где же ты?» – спросил он свое отражение. Он бесцельно слонялся по комнатам, сначала в одном направлении, затем в другом. После чего в третий раз прослушал автоответчик Звук собственного голоса заставил его подпрыгнуть. Сообщения, оставленные им, были нетерпеливыми и сумбурными. Франсуа отметил, что друзья звонили ему нечасто. Но, кстати, как давно?

Ему снова захотелось есть. Он вспомнил про фуа-гра и крекеры из «Маркс и Спенсер». Он открыл бутылку сотерна. «Если очень хочется, то можно! – не к месту подумал он. – Когда Мод вернется… Я куплю блинов и черной икры!» Потной рукой он раздернул шторы и, внимательно вглядываясь в узкую улицу, стал терпеливо дожидаться ее возвращения. Но в семь часов утра Мод по-прежнему не было. Он обвел гостиную взглядом. Его дорожная сумка валялась на полу: накануне, в приступе бешенства, он швырнул ее на ковролин вместе с содержимым почтового ящика. Он хотел уже было переложить письма на стол, когда его внимание привлек штемпель из почтового отделения аэропорта Руасси, более широкий, чем все остальные, датированный первым июня. Он нервно разорвал конверт. По нему градом катился пот. Снова заболел живот. Рука задрожала.

В глазах у него помутнело. Он бросился в туалет, где едва успел сдернуть брюки. Он упал на сиденье унитаза, и из него выплеснулись все его внутренности, вся ярость, все унижение. Унитаз был переполнен. Экскременты забрызгали ему низ рубашки. Согнувшись вперед, с потерянным видом, с жалко болтающимся между ног членом, Франсуа рыдал. Совершенно убитый, опустошенный.

– Я могу теперь пригласить господина Вейса?

Мод кивнула. Майкл сел рядом с ней и нежно взял ее за руку.

– Филипп наверняка сказал вам, – начал Массой, – что антропометрический портрет незнакомки с кладбища в Баньо не соответствует ни одному объявлению о международном розыске. Поэтому я вынужден назначить проведение сравнительного анализа ДНК.

– Ее ДНК и моей? – спросила Мод.

– ДНК незнакомки и ДНК, очень похожей на вашу…

– А почему не моей?

Массон вздохнул.

– Я понимаю, что вам сложно принять отправной постулат, но официально Мод Кан умерла!