Все, кроме красных роз (Никаких красных роз)

Он сел на кровать и строго посмотрел на нее.

– Так ты была девственницей? Она медленно кивнула, не отводя глаз от его лица.

– Да.

– Так почему, черт возьми, ты мне не сказала? По-твоему, я не имел права это знать? Кори беспомощно замотала головой.

– Я не думала, что это для тебя так важно.

– Не важно? Черт побери, Кори, это настолько важно, что меняет все. А как же Тодд Джеймисон и те, остальные, о которых он мне говорил? Как же Уолтер Беттанкур?

Кори не понимала, о чем он говорит. Обводя пальцем узоры на расшитом покрывале, она, запинаясь, объяснила ему, кто и почему распространял о ней сплетни.

Как ни странно, ярость Джефа не утихла.

– Ну здорово! Мало того, что девственница, так вдобавок еще и жертва несправедливой травли.

Его тон был непонятен ей.

– Не понимаю, почему ты сердишься? – спросила она. – Что изменилось из-за того, что я была девственницей?

– Очень много изменилось! У меня никогда в жизни не было девственницы.

– А у меня никогда в жизни не было любовника! Ну и что из этого? Разве это важно?

– Это же огромная ответственность, черт возьми! А если бы я повел себя не правильно и навеки отвратил тебя от секса? Ведь я только теперь понял, как ранили тебя эти мерзкие сплетни, что ты много лет подавляла свою теплоту и страстность. – Он взъерошил себе волосы. – Господи, я даже не подумал предохранить тебя от…

– Но ведь я и сама стремилась тебе навстречу, – взмолилась Кори, и две крупных слезы выкатились из ее глаз.

Джеф вскочил.

– Не смей! – зарычал он. – Ты знаешь, как это на меня действует. Еще две секунды, и я прижму тебя к груди, а через десять секунд ты окажешься в том же положении, что и десять минут назад.

– Не вижу в этом ничего плохого, – сказала она, любуясь его широкими плечами под расстегнутой рубашкой.

– И этого тоже не надо, – отрезал он и стал торопливо застегивать пуговицы. – Я не притронусь к тебе, пока не решу некоторые важные для меня вещи. Мне о многом надо подумать.

Кори с безмолвным ужасом смотрела, как он надел ботинки, схватил куртку и быстро пошел к двери.

– Я буду спать в другой комнате, – сказал он. – Встречаемся завтра в вестибюле в восемь утра.

Дверь захлопнулась.

Оглушенная, Кори медленно села на постели и стала машинально застегивать остальные пуговки на атласном пеньюаре. Мысли ее путались, и она тщетно пыталась понять причину яростной реакции Джефа на то, что она была девственницей. Она слышала, что некоторые мужчины предпочитают не иметь дела с неопытными женщинами, но не думала, что это может относиться к Джефу. Растерянность сменилась нестерпимой болью. Когда Джеф занимался с ней любовью, ей казалось, что они вознеслись куда-то очень высоко, а сейчас она чувствовала, что падает в пропасть.

Господи, за что ей такое несчастье? Жалко цветы, но все было так красиво, подумала она, касаясь рукой лепестков, смятых в любовном порыве. Так трогательно и так характерно для Джефа. Она собрала лепестки жасмина и вспомнила, с какой любовью Джеф говорил о том, что символизировали цветы, накрывая ее душистым цветочным одеялом.

Кори вдохнула аромат жасмина и вдруг с ужасающей болью поняла, почему Джеф оставил ее. Ну конечно! Он сказал, что заниматься с ней любовью значит брать на себя ответственность. Ей-то сначала показалось, что он боялся ненароком ранить ее, но значит, дело в другом. Только теперь до нее дошло: Джеф испугался того, что теперь она захочет связать его нерушимыми обязательствами, и страшно испугался, что она может забеременеть. Глупый! Он даже не подозревает, как она любит его, что она полностью принадлежит ему, и душой, и телом.

Джеф с самого начала ясно выражался, чего он от нее хочет. О любви не шло даже речи. Немудрено, что он поспешно сбежал, когда увидел, что все оказалось гораздо серьезнее, чем он думал. Осложнения этому любимцу публики не нужны, и он дал это понять на языке, который ей слишком хорошо знаком.

Кори бессильно опустила голову на подушку, прижимая золотой ирис к мокрой от слез щеке.

Жасмин, означающий чувственность, и орхидея, означающая красоту, – все это замечательно. Но ведь среди цветов не было красной розы, которая означает любовь. Да, красных роз не было.

9

Ровно в восемь утра Кори спустилась в вестибюль. Джеф, уже ждавший внизу, отрывисто поздоровался и повел ее к машине. Они сразу же двинулись в обратный путь. Судя по теням под глазами, он спал не больше Кори, и почему-то ей это было приятно.

Она сама так и не заснула до рассвета, но бессонная ночь не прошла даром. Ей удалось совладать со своими чувствами и приглушить боль от поразившего ее вчерашнего ухода Джефа. Взамен она сумела разжечь в себе гнев, и это помогло ей держаться с достоинством, несмотря на пережитое унижение.

Садясь в машину, Кори небрежно бросила на заднее сиденье аккуратно сложенный атласный сверток.

– Пеньюар просто потрясающий, – сказала она. – Жаль, что мне было нечего больше надеть, а то ты бы мог вернуть его в магазин и получить свои деньги назад.

Джеф сердито посмотрел на нее.

– Ты прекрасно знаешь, что мне он не нужен. Это твое.

– Отдай кому-нибудь. Я вообще эту вещь не хочу больше видеть.

– Так-так, вижу, что к тебе вернулось твое обычное добродушие! Все же советую оставить этот сарказм, потому что я совершенно не выспался и чувствую себя, как медведь, у которого болят зубы.

Ну надо же, он не выспался!

– Ах, как я тебе сочувствую, – сказала Кори самым сладким тоном, на который была способна. Его руки, державшие руль, напряглись.

– Послушай, мне не хотелось бы останавливать машину, чтоб тебя придушить. Так что будь добра, заткнись! – сказал он почти спокойно.

Кори бросила на него негодующий взгляд и отвернулась. Больше за всю дорогу никто не произнес ни слова.

Когда они вернулись в отель, Кори с надменным видом прошла в свою спальню и захлопнула дверь. Там она устало постояла, опустив плечи, а потом медленно расстегнула алое платье. Его ослепительно яркий цвет казался сейчас таким неуместным! Ей хотелось только одного – броситься на постель и зарыться в нее с головой, чтобы ничего не видеть и не слышать. Так она делала в детстве в минуты огорчений. Но сейчас это не получится – они договорились позавтракать с Дженни Джейсон. Меньше всего Кори хотелось встречаться сейчас с Дженни. Конечно, она очень милая, но ее красивые серые глаза уж слишком зорко все подмечают, а Кори предпочла бы вообще никому не показываться.

Как же трудно всегда вести себя в соответствии с правилами приличий и делать то, что от тебя ждут! Но деваться некуда, обижать такую милую гостеприимную хозяйку немыслимо. Так что придется встать. Кори надела костюм в морском стиле – темно-синие брюки и шелковую блузку с синей отделкой. Волосы она завязала в узел, и макияжу уделить внимания пришлось больше, чем обычно, так как скрыть сиреневые тени под глазами все никак не удавалось.

Джеф, Скотти и Дженни Джейсон уже были за столом. Кори пробормотала «доброе утро» и села на единственный свободный стул. Дженни приветливо улыбнулась:

– В этом костюме ты выглядишь просто на зависть. Мне, с моим маленьким ростом, такие вещи противопоказаны. Что будешь, кофе или какао?

– Кофе, пожалуйста, – ответила Кори, искоса взглянув на Броуди и Оливера, которые о чем-то тихо беседовали. Она взяла чашку, добавила сливок и сделала глоток.

Дженни посмотрела на нее внимательными дымчато-серыми глазами.

– Послушай, Кори, почему бы тебе не съездить со мной в Торговую палату? Встреча будет недолгой. Мы могли бы потом пообедать в городе и пройтись по магазинам. Мне так хочется поближе тебя узнать. – Она кивнула головой в сторону Джефа. – Он все равно целый день будет репетировать, так что времени у нас полно.

– С удовольствием! – отозвалась Кори. – Ей действительно хотелось побыть с Дженни, чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей.