Считай звёзды (СИ)

Девушка с восторгом открывает рот, подобно дочери, которая звонко хихикает с таких «гримас». Её поднимают выше, отрывая ножки от пола, и она начинает ими дергать, как и ручками, приходя в ещё большее восхищение от парящего ощущения. Девушка смеется, продолжая оглядываться на парня, вытирающего ладони о тряпку, которую захватил с кухни. Он с теплой улыбкой наблюдает за происходящим.

Это его воспоминания. Это его прошлое. Это то время, когда он был поистине счастлив.

Митчелл… Что ты наделал?

Резкое пробуждение. Мне оно неприятно. Не люблю, когда меня выдергивает из теплого сна, полного такого яркого света. Лето. Это точно было лето. Аромат хвои до сих пор витает в виде собственной обманчивой галлюцинации. Я лгу себе, хватая знакомый запах и проглатывая его внутрь себя. Легкие наполняются лишь пустотой. Пылью. Открываю болящие веки, взглядом скользнув по бледному помещению с сереющими стенами. В груди образовывается тяжесть, и мне приходится насильно избавиться от неё, затолкать глубже в себя, дабы защититься от возможных последствий, которые мне могут принести излишние размышления. Особенно после таких снов. Это было нечто родное. То, что оставляет после себя пустое чувство ностальгии.

И так будет начинаться каждый мой день? С внутренней борьбы с самой собой? Мне больно осознавать данное, как факт моего дальнейшего существования в этом мире. Будто мне требуется постоянный контроль, разве это правильно? Разве не тяжело? Будто теперь смысл моей жизни в каждодневном анализе своего подсознания. И всё для того, чтобы оставаться в себе. Оставаться нормальной и не быть обузой для других.

Интересно, другие люди, как часто они задумываются над смыслом? Для чего просыпаются, для чего поднимаются с кровати, кушают, общаются? Есть ли у них определенная цель существования? Как они оценивают свою обыденность? Живут ли со смыслом или просто действуют на автомате, будто бы считают, что у них ещё есть второй шанс. Помню, одна из одноклассниц как-то заявила об утраченном времени. Она сказала, что её лучшие годы проходят. А ведь ей на тот момент было всего пятнадцать. Слова людей заставляют меня думать, наблюдать за ними — делать свои выводы, вот только, трудно что-то осознать, основываясь на мнении других. Всё, что я вижу вокруг, — это тупое и бессмысленное проживание своих лет.

Сажусь на край кровати, свесив ноги, и потираю лицо, не ощущая себя выспавшейся. Я спала крепко, но… Откуда-то внутри неприятный осадок. Скорее всего, в этом вина сна.

Невольно тяну руку к ящику тумбы, выдвигая на себя, и хмуро смотрю на старого кролика с длинными ушками, который пылится здесь, не видя света. Пальцами касаюсь его животика, чувствуя внезапное покалывания в своем.

Так вот… Мне правда придется провести в подобном режиме всю свою жизнь? Не будет ли проще вовсе изолироваться? Тогда точно не возникнет проблем с окружающими. И никто не будет страдать и получать увечий от меня.

Умываю лицо, проверяя его состояние в зеркале ванной комнаты. Мне кажется, это необходимо — смотреть на себя, говорить с собой, чтобы не терять контакта со своим внутренним «я». Поэтому нет ничего странного в том, что я делаю, когда начинаю расспрашивать себя о своем состоянии.

Как ты, Райли?

Вроде, нормально.

Вроде.

Слышу голоса в коридоре. Они быстро отдаляются, поэтому выключаю кран, вытирая ладони о зеленое полотенце, и выхожу из прохладного помещения, когда убеждаюсь, что источники шума оказываются внизу в прихожей. Босиком шагаю по паркету, ладонью касаясь стены. Встаю у края, не выглядывая на лестницу. Слышу, как Лиллиан торопит отца, говоря, что они опаздывают, а мой отец вроде… Общается с кем-то другим. Может, с Диланом? Слушаю. Они одеваются. Звук застегивающейся молнии. Сможет ли отец вести машину после того, как выпил? А не всё ли равно. Это его жизнь. Не моя.

Выжидаю. Взрослые покидают дом, оставляя после себя только ароматы своих духов, способные по их мнению перебить запахи алкоголя и сигарет. Щелчок. Двойной. Дверь заперта, и я могу сделать шаг к лестнице. Тихо не становится. Со стороны гостиной звучит голос женщины, судя по всему, включен телевизор. Спускаюсь медленно, разбирая слова ведущей новостей. Да, почему-то нет сомнений в том, кто позирует на экране.

«…Это уже третий пропавший человек за неделю. Следствие ведется круглосуточно…»

Встаю на пороге гостиной, осторожно толкнув от себя дверь, и этим привлекаю внимание парня, который резко выключает телевизор, сидя на диване. Оглядывается на меня, сжав в руке пульт, и с каким-то особым интересом смотрит, будто ждет, что заговорю первая. А мне… Что? Я должна быть нормальной, поэтому говорю:

— Привет, — стреляю вниманием на черный экран телевизора, находя необычным то, что Дилан поступает так довольно часто. Он смотрит новости, но выключает, когда кто-то его тревожит. Может, не любит сидеть перед телевизором в компании?

— Привет, — отвечает, встав с дивана и бросив на него пульт. Поправляет кофту, сунув в карманы ладони. И стоит на месте, смотря на меня. Моргаю, находя его поведение довольно странным, но не могу этому удивляться. Он часто ведет себя так. Я уже привыкаю.

— Они погнали узнавать насчет продажи дома, скорее всего, не вернутся сегодня, — объясняет, почесав пальцами затылок, будто ему неловко заговаривать о взрослых, но это не запретная тема. Просто не особо актуальная для меня.

— Понятно, — отвечаю без интереса и разворачиваюсь, направляясь на кухню, чтобы выпить стакан воды. В горле пересохло за время сна.

Пока нехотя глотаю воду, ставлю чайник и изучаю продукты в холодильнике. Их много, можно приготовить нормальный завтрак. Интересно… Дилан будет кушать со мной, или он уже позавтракал?

Взглядом скольжу по полкам, позволяя холодному воздуху касаться лица. Шаги в коридоре привлекают внимание. Думаю, что парень зайдет на кухню, но, если прислушаться, то понимаю, что двигается к двери. Входной. Моргаю, прикрыв дверцу холодильника, и подхожу к порогу, переступая его. Наблюдаю за тем, как Дилан, стоя спиной ко мне, обувается, хлопая по карманам кофты. Рядом с ногами рюкзак. Стучу пальцами по стакану, ожидая, что он обратит на меня внимание, но этого не происходит следующие пять секунд, пока он одевается и приводит себя в частичный порядок, поэтому не выдерживаю, спокойно спрашивая:

— Куда ты?

О’Брайен оглядывается, наклоняясь за рюкзаком:

— Нейтан звонил. Сказал, есть работа, так что… — пыхтит, поднимая его. Видимо, тяжелый. Что там?

— Ясно, — произношу совершенно отрешенно. Здорово, что у парня есть какой-то способ зарабатывать деньги. Опускаю взгляд на воду в прозрачном стакане. Дилан выпрямляется, натягивая ремни на плечи:

— Всё нормально? — тихо кряхтит, морщась от тяжести, давящей на его спину. Поднимаю голову, удивленно заикаясь:

— Конечно, а что?

О’Брайен щурит веки, всё ещё пытаясь поправить ремни так, чтобы груз не вызывал такой боли:

— Выглядишь расстроенной, — вдруг его лицо озаряется ухмылкой. — Не можешь потерпеть пару часов без меня?

Его довольный тон вызывает у меня смешок, который выдаю без смущения, качнув головой:

— Во-первых, я не расстроена, — ладонью указываю на свое лицо. — Я всегда выгляжу так после сна.

— Очень мило, — кивает головой, улыбаясь.

— Спасибо, — благодарю с сарказмом. — Во-вторых, я с удовольствием воспользуюсь редким случаем твоего отсутствия и буду наслаждаться тишиной и покоем.

Дилан сжимает ремни, наклонив голову набок, смотрит на меня с той же немного наглой улыбкой, и мне хочется верить, что ему не под силу видеть меня насквозь. Какие-то секунды мы молча смотрим друг на друга, после чего парень делает шаг спиной назад к двери:

— Мы можем посмотреть фильм вечером.

— Как хочешь, — пожимаю плечами, делая вид, что меня не заботит его предложение.

О’Брайен с подозрением сощуривает веки, открывая замок:

— Типа недоступная?

— Типа самодостаточная, — еле сдерживаюсь, чтобы не хихикнуть с его выражения лица.