Сердцеед (ЛП)

— Я никогда так не поступаю, — я пытаюсь освободиться из его объятий. — Пожалуйста, отдай мне мой бейдж.

— Зачем? — бормочет он, немного хмурясь.

— Мне нужен мой бейдж. Я... это не...

— Нет, — отвечает он тихо.

— Без своего бейджа я чувствую себя голой.

Он ухмыляется.

— Ответ все еще «нет».

Я со стоном отворачиваюсь, а когда бросаю на него быстрый взгляд, вижу, с каким искренним удовольствием он за мной наблюдает.

— Могу я задать тебе несколько вопросов? — говорю я, после чего, застав его врасплох, быстро

ротягиваю руку, вытаскивая свой бейдж из его кармана.

Он смеется, когда я быстро отступаю, чтобы он не отнял его обратно, после чего приходит в себя и преодолевает образовавшееся между нами расстояние медленными и выверенными шагами.

— Ты хочешь поговорить об Interface?

Мне кажется, что фраза «Ты хочешь поговорить об Interface?» становится кодом для чего-то другого.

— Да, — заявляю я, пристегивая бейдж к платью.

Он смотрит на меня.

— Спрашивай, — он, кажется, не возражает против интервью, так что я, наконец-то, с облегчением выдыхаю.

— Какие цели ты ставишь перед Interface?

Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. Когда он опускает руку, мое ухо горит огнем.

— Быть номером один на рынке, оставив позади конкурентов.

Я вижу его, слышу его, его амбиции, его решительность, производимый им эффект только растет во мне.

— Ты... — я замираю, когда он поднимает руку, поглаживая мне щеку костяшками пальцев.

— Ты никогда не перестаешь работать, не так ли? — перебивает он, немного хмурясь. — В этом смысле, ты совсем, как я.

Я тоже хмурюсь.

— Ты отвечаешь вопросом на вопрос.

— Ты не задаешь правильные вопросы.

— Боже, Сент! Почему тебе так нравится меня дразнить?

Смеясь, он наклоняется ближе, пока не оказывается ко мне так близко, что я могу чувствовать запах мыла на его коже. Он удерживает меня за подбородок большим и указательным пальцами.

— Почему ты краснеешь каждый раз, когда я это делаю?

— У меня бледная кожа, почти матовая. Я легко краснею.

— Я вижу, что краснеешь ты только со мной.

Выражение его лица одновременно успокаивающее и волнующее, горячее и холодное, отстраненное, но в то же время, кажется, он раздевает меня.

— Рейчел, ты думаешь обо мне?

— На работе, да. В офисе я думаю о тебе. Ты это хотел услышать?

— Частично, да. Я тоже думаю о тебе на работе, но я также думаю о тебе и в постели.

— Сент, с вами хотел бы поговорить мировой судья. Мисс Ливингстон, я — Дин.

Я сейчас так возбуждена, что сгораю от стыда, что познакомлюсь с пиарщиком Сента в таком виде, тем не менее, я пожимаю его руку, стараясь вести себя спокойно и собранно, ничем не выказывая, как на меня действует Сент.

— Дин, конечно, так приятно с вами познакомиться.

Малкольм забирает бейдж у меня из рук.

— Время для прессы истекло, — сообщает он. Холод напрочь исчез из его взгляда, теперь его глаза более, чем теплые, они искрятся, словно фейерверки, когда он смотрит на меня. — Дин, позаботься о ней.

— Будет исполнено.

Он идет внутрь.

Вскоре и мы с Дином идем следом.

Я спрашиваю у Дина, как долго он работает на «М4», как проходил процесс найма. Мы говорим о его работе, и о том, как я впечатлена Interface, когда я замечаю знакомое лицо в толпе. Я замираю, когда мой мозг узнает небольшой ястребиный нос и длинные темные волосы. Виктория?

Она шире раскрывает глаза и, к моему полнейшему ужасу, указывает на меня. Потом начинает идти мне навстречу.

— Рейчел? — зовет она.

Боже, видеть коллегу из «Эджа», ту, которой я не доверяю, и которая знает, почему именно я нахожусь здесь, не думала, что это заставить меня почувствовать себя такой ничтожной.

Я беру себя в руки и встаю, чтобы поздороваться с ней.

Изображая чистейшую невинность, она выглядит абсолютно довольной, когда я быстро формально представляю ее Дину.

— Дин, вау, ты же пиарщик Сента?

— Виктория... отойдешь со мной в дамскую комнату? Дин, простишь нас на минутку?

Я стараюсь держаться спокойно, выглядя, словно русалка, когда направляюсь в сторону уборных, смотря вперед, пока Виктория с самодовольным выражением лица идет рядом.

Даже ее походка выглядит так, будто она занимается сексом с полом, или что-то вроде того.

— Сент просто пожирает тебя взглядом. Почему ты не вцепилась в него, забалтывая? — говорит Виктория, когда мы, наконец-то, оказываемся в уборной.

Я проверяю, что кабинки пусты, затем подхожу к раковине и открываю воду.

— Все не так.

— Что? Все не как? Словно это платье не напрашивается, чтобы быть сорванным...

— Шшш! — я смотрю на кабинки, повторно проверяя, что они пусты.

Она идет за мной, проверяя каждую лично.

— Не волнуйся, я ничего не расскажу. Хелен прибьет меня, если все накроется.

Я тру виски и делаю глубокий вдох.

— Ты можешь объяснить мне, что ты здесь делаешь?

— Я позвонила некоторым своим знакомым, когда услышала, что тебя нет в списке приглашенных журналистов. Хотела разузнать подробности.

— Подробности чего, Виктория? Я здесь. Это моя... я здесь. И все под контролем.

Она с сомнением смотрит на меня.

— Тогда ладно, — она устраивает целое шоу, моя руки, потом целую вечность вытирая их насухо. Затем проверяет свой макияж. — Советую тебе идти туда и использовать свои дамские чары. Ты женщина, достаточно красивая. И в случае, если ты не заметила, все присутствующие там женщины, кроме тебя, бросают Сенту призывные взгляды.

Она уходит.

Я стою там, смотря на себя в зеркало. Я сильно побледнела. Чувствую себя физически больной. Я уверена, если выйду наружу, Сент увидит меня насквозь. Он узнает, чего я от него хочу, что я хочу всего, включая его секреты, и узнает, почему мне не стоило целовать его так, как целовала в здании Interface. То, что мы там сделали, было таким личным для меня... так непрофессионально с моей стороны, учитывая, что я должна сделать.

Всплывает вся моя неуверенность, и я с телефона вызываю такси. Я жду несколько минут, затем быстро выхожу из уборной и нахожу женщину, которая сидела за столиком с бейджами для прессы.

— Не могли бы вы передать мистеру Сенту, что женщина, чей бейдж находится в его кармане, вынуждена была уйти, почувствовав себя нехорошо? — прошу я ее, благодарная, когда она соглашается.

Снаружи, через дорогу меня ждет такси, и перепрыгнув через несколько лужиц, я сажусь внутрь, а низ платья окончательно испорчен. Добравшись домой, я благодарю водителя, бегу домой, затем стаскиваю платье, сбрасываю туфли, надеваю свою университетскую футболку и сажусь на кровать, неподвижная, задумчивая, чувствуя пустоту и оцепенение.

Никогда не думала, что совершу что-либо, способное причинить боль другому. Я всегда считала себя на стороне хороших ребят, на стороне справедливости. Встреча с Викторией сегодня, пока я одновременно работала и не работала, заставила меня увидеть, кто я есть. Что я делаю.

Я лицемер. Я... обманщица.

Та игра, в которую задиры заставляют тебя играть в детстве — если бы тебя вынудили выбрать, кого убить, а кого спасти, кого бы ты выбрал, маму или папу? Иногда в жизни ты вынужден сделать выбор вроде этого, и это настолько трудное решение, что его невозможно принять, ты скорее пожертвуешь собой. Но это все равно будет значить, что «Эджу» конец.

Я заглядываю в комнату к Джине, но она все еще не вернулась. Возвращаюсь к себе, сворачиваюсь в позе эмбриона и, стараясь отвлечься, включаю местное шоу на телевизоре, где обсуждают слухи.

«Сегодня, на торжественном вечере по случаю открытия Interface, Малкольм Сент говорил...» 

Появляется нарезка с сегодняшнего мероприятия, и внутри меня все обрывается, будто я только что съехала вниз на американских горках. Видео возвращается к главной новости, на экране мы, я и Сент, в тот момент, когда он взял меня за руку и повел на террасу.