Желая тебя

Ее внутренние мышцы непроизвольно сокращались, все плотнее сжимая твердую плоть и подводя их обоих все ближе и ближе к краю, за которым ждал ослепительный взрыв, мощнее любой бомбы, которую Джози когда-либо приходилось изготавливать. И тут Даниэль, издав оглушительный рык, напряженно застыл в преддверии экстаза, за которым немедленно последовала оглушительная, мощная разрядка, потрясшая его до глубины души.

А Джози не могла даже кричать: нахлынувшая волна удовольствия была столь огромна, что ее рот приоткрылся в долгом беззвучном крике, а тело забилось в пароксизме страсти.

Мгновением позже мужчина обессилено повалился на нее, уткнувшись лицом в подушку, черные волосы растрепались и повлажнели от пота.

Джози поцеловала Даниэля, не в силах справиться с прекрасными эмоциями, рвущими душу на части:

— Спасибо.

Мужчина что-то невнятно пробормотал и замолк. Джози улыбнулась и зарылась лицом в его волосы, вдыхая неповторимый аромат. Глаза сами собой закрылись, и она провалилась в глубокий сон.

Даниэль заставил себя выйти из расслабленного женского тела, чтобы избавиться от презерватива. А иначе он так и остался бы в ней до утра, и под его весом девушка, наверняка, задохнулась бы насмерть.

По сравнению с ним она выглядела такой маленькой и хрупкой. Правда, Даниэль не сомневался, что, узнав о его мыслях, Джози рассмеялась бы ему в лицо, но именно такой он видел ее всякий раз, и с этим уже ничего не поделаешь. Нитро прекрасно понимал, что Джози до сих пор считала себя неуязвимым профи, но это не имело никакого значения для той части его души, что признавала в ней свою женщину.

Но только сейчас…

Даже женщина, воспитанная в суровых армейских условиях, не могла остаться в его жизни навсегда. Даниэль не был готов к постоянной близости. Но у них было «сейчас». Сегодня, в виде исключения, он позволит себе упиться ее щедрым даром, а потом отвергнет его, чтобы в который раз наполнить свое существование болью, мучаясь горькой виной за прошлое и осознавая тоскливое одиночество будущего.

Джози проснулась, ощущая рядом с собой жар и твердые мускулы. В комнате было темно: тяжелые портьеры на окнах не пропускали ничего, кроме неясных отблесков от света уличных фонарей. Она с трудом смогла разглядеть лишь темный силуэт трюмо у дальней стены, на котором стоял, фактически занимая всю поверхность, огромный букет роз. Джози, до сих пор ощущала их сладкий дурманящий аромат, но запах Даниэля стал теперь для нее более соблазнительным.

Аромат мужчины и женщины, их любовных ласк, окутывал ее, даря ощущение близости, которой Джози не знала прежде. Она прижалась теснее к спящему мужчине и сразу же ощутила, как твердая восставшая плоть прижимается к ягодицам, и услышала вырвавшийся у Даниэля глухой стон. Она снова пошевелилась, опьяненная его реакцией, мгновенно вспомнив все, что он проделывал с ней недавно.

Мужчина шумно вдохнул, будто пропустив удар в грудь, а его тяжелая рука легла на женское бедро, удерживая от дальнейшего движения. Неужели, Даниэль думал, что она спит?

Джози вывернулась из-под его руки и, быстро повернувшись, оказалась с ним лицом к лицу. Ей нравилось ощущать, как к нежной коже живота тесно прижимается его возбужденная плоть.

По мощному телу Даниэля прокатилась волна дрожи, вызвав новый, более громкий, стон.

Джози вглядывалась в кромешную темноту, но не смогла разобрать ничего, кроме смутного очертания его головы:

— Привет.

— Привет, — голос Даниэля звучал прерывисто.

— Я заметила, что ты не спишь.

— Я проснулся еще час назад.

Джози просунула руку между их телами и сомкнула пальцы вокруг его восставшей, напряженной плоти.

— Вот как?

— Да.

— Почему же ты не разбудил меня? — спросила девушка и уверенно заскользила рукой по пенису, удивляясь тому, что кожа здесь была нежной, как бархат, и очень горячей.

Сильная рука обхватила ее тонкое запястье.

— Остановись.

— Почему? — спросила она снова.

— Ты заставляешь меня терять контроль.

Учитывая, что не так давно Даниэль позаботился, скорее, о ее комфорте, нежели об утолении собственного желания, Джози была уверена, что потеря самоконтроля вряд ли ему угрожает.

— Неужели?

— Да.

— Вот и хорошо.

— Нет, мы не можем…

— Не понимаю, почему — Она больше не девственница и может вести себя более необузданно. На самом деле, Джози с нетерпением ждала этого, надеясь, что теперь-то будет не единственной, кто утрачивал всякую связь с реальностью, когда они занимались любовью.

— Прямо сейчас мы не можем заняться сексом.

— Неужели скряга-консьерж снабдил тебя только одним презервативом?

— Нет.

Девушка наклонилась вперед и, прежде чем поцеловать его, вдохнула терпкий запах, а затем лизнула гладкую грудь. Вкус был пряным и абсолютно мужским. Она просто не могла отказать себе в удовольствии провести более обширные изыскания губами и языком. Мускулы его груди были тверже камня, а соски, которые в темноте отыскали ее любопытные губы, — очень маленькими. Она обвела один из них язычком, а потом игриво прикусила.

Даниэль издал стон умирающего грешника, которому на смертном одре на секунду открылись небеса, и тут же под ногами разверзлась сама преисподняя.

— Остановись.

— Не хочу.

— Если ты не остановишься, я снова окажусь глубоко в тебе.

— Думаешь меня этим испугать? — Джози хотелось — нет, она испытывала безумную потребность — ощутить его глубоко в себе тем единственным способом, который никогда не будет предоставлен другому мужчине.

— Тебе будет больно.

— Не думаю.

— Сегодня ночью ты впервые занималась сексом. Там все воспалено.

— Почему бы нам не попробовать? Тогда и узнаем наверняка.

Тело Даниэля предательски напряглось в предвкушении:

— Нет.

— Да не будь таким праведником. Женщинам, даже бывшим девственницам, разрешено заниматься любовью больше, чем раз в столетие.

— Я не хочу причинить тебе боль.

— И не причинишь. Дотронься до меня, и сам поймешь, насколько там все влажно и готово принять тебя. Она обвила ногой бедро Даниэля, полностью открывшись для него, а затем, высвободив запястье из ослабевшего захвата, взяла его руку и поднесла к скользким от выступившего секрета, набухшим складкам плоти.

— Черт побери… — простонал Даниэль, но все же повернул кисть так, чтобы пальцы могли исследовать ее лоно.

— Ну? — спросила Джози, затаив дыхание, а тело уже трепетало от ласковых прикосновений.

Даниэль погрузил в нее один палец и осторожно пошевелил:

— Так больно? — Звук глухого, слегка осипшего голоса вызвал в теле девушки новую волну чувственной дрожи, ничуть не меньшую, чем от его умелых ласк.

— Боль — последнее, о чем я сейчас думаю.

— Ты, правда, уверена?

Отдавая должное его беспокойству, Джози, тем не менее, не хотела, чтобы оно мешало им дарить друг другу невероятную радость любовных ласк как можно чаще, пока продолжаются их отношения.

— Абсолютно.

Джози с силой надавила на плечо Даниэля, заставив его отклониться назад:

— Ну, теперь-то… я могу дотронуться до тебя?

Мужчина расслабился и покорно позволил уложить себя на постель, окончательно сдавшись:

— Да.

— И ты не попросишь меня остановиться?

— Нет.

— Я могу трогать тебя везде?

— Каким угодно способом, и где только захочешь, моя маленькая воительница.

— Можешь не сомневаться.

Темнота скрыла ее довольную ухмылку; и девушка почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам, шипя и играя, словно дорогое шампанское. Джози, разведя ноги пошире, удобно устроилась на его бедрах. Наверное, приобщаться к таинствам любви стоило потихоньку, но она проснулась от болезненной потребности снова испытать близость с Даниэлем, а терпение никогда не было ее сильной стороной, особенно, если Джози стремилась заполучить то, в чем, действительно, нуждалась. Без малейшего колебания Джози прижалась лоном к вздыбленной плоти.