Друзья, любовники, шоколад

Протянув руку, она обменялась с мужчиной рукопожатием. Формальный акт знакомства давал хоть какой-то выигрыш во времени. Ее мысли метались, примеривая к обстоятельствам и отсекая варианты. Теперь, когда Грэм вошел, немыслимо было говорить то, что она приготовилась сказать, описывая внешность человека, который находится рядом. Нельзя было и заявить, что она вдруг забыла, с чем пришла. Странным образом ей вдруг пришла на ум Грейс, и Изабелле стало ясно, что она сейчас сделает.

Пока Роуз объясняла Грэму, что Изабелла хочет что-то им сообщить, та успела выстроить свой рассказ. Об Иане речь не пойдет. Она скажет, что сама видела некий образ.

– Не исключаю, что вам это покажется диким, – произнесла она. – Я часто сталкиваюсь с таким мнением. Но, видите ли, я медиум.

Она перехватила взгляд, брошенный Грэмом на Роуз. Да, ему это, безусловно, казалось диким. Но Роуз проигнорировала его взгляд: ее отношение было другим.

– Я готова принять это, – мягко сказала она. – Полиция нередко прибегает к услугам медиумов. Мне приходилось об этом читать. Медиумы способны оказывать помощь.

Грэм прикусил губу. Он был явно другого мнения. Но что это? Похоже, он забеспокоился. Если он в самом деле сбил человека и удрал, возможно ли, чтобы его встревожила какая-то помешанная дама-медиум, способная сказать нечто навлекающее на него тень подозрения? Да и с чего бы ему бросать Рори на улице, если он просто случайно задел парня? Ответ высветился немедленно. Если он сбил человека, будучи в нетрезвом состоянии, наказанием станет десять лет тюрьмы. Это известно всем. И в такой ситуации очень легко впасть в панику.

– Пожалуйста, говорите! – взмолилась Роуз. – Пожалуйста, расскажите нам, что вы видели.

Изабелла опустила глаза, изучая свои ладони.

– Я видела едущую машину с мужчиной за рулем. Потом увидела юношу, который выскочил перед машиной и попал под колеса. Машина остановилась. Мужчина вышел. Я видела, как он наклонился над юношей. Он был невысокий и коренастый, круглолицый, светловолосый. Вот что я увидела.

Оторвавшись от созерцания своих рук, Изабелла подняла глаза и увидела, что Грэм, стоявший, когда она начала говорить, теперь сидел в кресле. Явно чувствуя облегчение, он с улыбкой следил за Роуз.

– Вы не верите мне, мистер…

– Форбс, – подсказал он. – Ради бога, не обижайтесь. Мне просто не представить себе механику этих явлений. Простите. Я готов с полным уважением отнестись к вашему… призванию.

– Что ж, спасибо за откровенность, – произнесла Изабелла, поднимаясь. – У меня нет ни малейшего желания говорить о своих видениях с теми, кто в них не верит. Так мы не работаем. Извините.

Роуз тоже поспешно вскочила на ноги. Шагнув вперед, она схватила Изабеллу за руку.

– Спасибо, что вы пришли к нам, – сказала она. – Я искренне вам благодарна. И передам ваши слова полиции. Обещаю, я это сделаю.

А Изабелла мечтала только об одном: скорее выбраться. Появление Грэма повергло ее в тревогу, а уловка, к которой пришлось прибегнуть, не поправила дела. Обманывая убитую горем мать, она совершила серьезный проступок, и то, что выбора не было, не оправдание.

– Пожалуйста, подождите немного, не убегайте, – молила Роуз. – Я даже не успела ничего вам предложить. Чашечку чая? Или, может, кофе?

– Вы очень добры, – ответила Изабелла, – но я и так отняла у вас массу времени. Думаю, мне не следовало приходить.

– Нет-нет, вы не правы, – быстро проговорила Роуз. – Я рада, что мы повидались. – Остановившись, она выпустила руку Изабеллы и сквозь слезы спросила: – Вы видели… вы видели лицо моего сына? Оно явилось вам?

Изабелла судорожно сглотнула. Что делать? Она вторглась в жизнь этой женщины, а теперь явно причинила ей боль, заставив предположить, что видела ее сына. Торопливая ложь во спасение – несколько фраз, которые, казалось, нельзя принять всерьез, – до глубины души пронзили несчастную мать.

– Мне очень жаль, – ответила Изабелла, – но его лица я не видела. И он не говорил со мной. Мне очень жаль.

Грэм поднялся с кресла и, подойдя к Роуз, крепко обнял ее за плечи. Потом взглянул на Изабеллу.

– Будьте добры оставить этот дом. – Он едва сдерживал ярость. – Пожалуйста, немедленно оставьте этот дом!

Ближе к вечеру Изабелла отправилась к Джейми – в его квартиру на Сакс-Кобург-стрит. После визита на Найл-Гроув она сразу вернулась домой, но так и не смогла успокоиться. Грейс почувствовала неладное и спросила, всё ли в порядке. Изабелла с радостью поделилась бы с Грейс, но это было немыслимо. Останавливало смущение: и дернул же черт ее сказать, будто она медиум. Я плохо справилась со своей задачей, думала Изабелла, и не могу извинить себя тем, что дело приняло неожиданный оборот. Поэтому она просто сказала Грейс, что всё в порядке, – еще одна ложь, правда, банальная, обыденная, – и решила как можно скорее повидаться с Джейми. Лучше прямо сегодня, после обеда.

Был один из тех дней, когда Джейми занимался с учениками на дому. Изабелла знала, что он не любит, чтобы к нему врывались во время уроков. Но экстраординарная ситуация требовала экстраординарных мер. Выйдя из дома, Изабелла свернула на Дандас-стрит и зашла в несколько галерей. Надо было дотянуть до часа, когда Джейми отпустит последнего ученика. В витринах галерей не было ничего любопытного, да и внутри ничто не заинтересовало Изабеллу. Взбаламученная душа не принимала искусства.

На Хендерсон-роу ей бросилась в глаза группа мальчиков, выходивших из Эдинбургской классической гимназии. Одетые в серые твидовые костюмчики, они были поглощены серьезными разговорами, какие мальчики ведут в своей компании. Вдалеке, в одном из гимназических зданий, шла репетиция оркестра волынщиков. Изабелла приостановилась, чтобы послушать расплывающиеся звуки волынок. Играли «Темный остров», и она подумала, что эта тоскливая мелодия, как и почти все шотландские напевы, тонко передает чувства печали, потери и одиночества, в то время как ирландская музыка куда более жизнерадостна…

Она пошла дальше, и звуки волынок начали постепенно слабеть, замирать. Сакс-Кобург-стрит располагалась сразу же за углом от гимназии. Задние окна квартиры Джейми выходили на школьный двор и застекленные крыши художественных классов. Стоя на кухне, можно было при желании наблюдать, как старшие ребята пишут с натуры, а младшие месят глину и лепят из нее кривые горшочки, которые вызовут бурное восхищение родителей, а в должное время тихо перекочуют куда-нибудь в глубь кладовки. Подойдя к подъезду, Изабелла не стала звонить, а сразу поднялась на несколько маршей каменной лестницы к дверям квартиры Джейми. Остановившись, прислушалась. Внутри было тихо, потом раздался невнятный шум голосов и пассаж на фаготе, сначала неуверенный, а затем постепенно набирающий силу. Она взглянула на часы: Джейми должен бы уже освободиться, или она что-то напутала? И все же Изабелла решилась позвонить, громко, чтобы ее услышали в задней комнате, которую Джейми использовал как музыкальную студию.

Он, с нотной тетрадью в руках, открыл дверь.

– Изабелла! – В голове было изумление, но и радость. – Я еще не закончил урока, – сказал он полушепотом. – Входите и подождите на кухне. Все закончится, – он посмотрел на часы, – минут через десять. Этот урок последний.

– Я не стала бы вас беспокоить, – произнесла она виновато, войдя в прихожую, – но…

– Ничего страшного. – Он кивнул в сторону студии. – Расскажете позже.

Проходя мимо двери, Изабелла увидела мальчика в форменной гимназической курточке, сидящего с фаготом на коленях возле фортепьяно. Выгнув шею, мальчишка старался увидеть, кто это пришел. Изабелла помахала ему рукой, и он, явно смутившись, кивнул.

В кухне она уселась у стола, сколоченного из сосновых досок. На нем лежал номер журнала «Духовые инструменты», который она начала рассеянно перелистывать. Статья о саксофонах-контрабасах. Она невольно засмотрелась на иллюстрации. Мужчина, изображенный на фото, стоял рядом с этим инструментом и одной рукой поддерживал его, а другой торжествующе на него указывал. Словно сумел достать драгоценность, каковой этот инструмент, если верить статье, и являлся. Изготовлен на итальянской фабрике, готовой поставлять саксофоны-контрабасы в обмен на сумму, размер которой привел Изабеллу в шок. Но до чего красива эта конструкция, с ее сверкающими клавишами и трубками, с обтянутыми кожей и похожими на перевернутые блюдца углублениями!