Прощай, любовь, когда-нибудь звони (СИ)

Странно. Почему так? Возможно, с непривычки. Но время, как говорится, лечит.

Я моргаю несколько раз, так как осознаю, что минут пять смотрю в одну точку. Солнце уже село. Опять темнота. Очередная одинокая ночь, в которой мысли непрерывным потоком будут преследовать меня.

А чего ты хотела? Сама отгородила всех от себя, чтобы отдаться боли и забыться в воспоминаниях. Теперь не жалуйся.

Раздаётся стук в дверь, и первое желание — это сидеть на кресле, обняв свои ноги, и не открывать вообще. Я ведь знаю, кто это. Но стук повторяется ещё настойчивее. Придётся впустить.

Я встаю и плетусь в коридор, стараясь по пути принять здоровый вид. Хотя, всё равно не поверит.

— Привет, — он чуть улыбается, скользя по мне внимательным взглядом. Думает, что не вижу его беспокойства?

Благодаря Кристиану я ещё не до конца ушла в себя, как бы сильно не хотела. Не знаю, хорошо это или плохо.

Он каждый день приезжает ко мне домой и пытается растормошить. И вот сейчас, когда я решила, что бесплодные попытки окончательно ему надоели, Грей появился.

В груди что-то заныло при виде серых, до боли знакомых, глаз. Глупая, чему радуешься? Ты сломана, и даже Кристиан не сможет тебя склеить. Нет, не «даже», а «особенно» Кристиан. Ведь он когда-то меня сломал, в самый первый раз.

— Ты ела? — начинает он, только войдя в гостиную.

Еда, еда… словно едой можно что-то исправить. Нет, еда — сущий пустяк.

Он направляется к холодильнику, сообразив, что ответа от меня не дождётся. Я сегодня в каком-то особенном унынии.

— Бекон или овощи? — спрашивает Кристиан, не оборачиваясь.

— Бекон, — отвечаю я на автомате, разглядывая широкую спину Пятьдесят. Там скрываются шрамы, я помню каждый из них.

— Ана, что ты с собой делаешь? — вздыхает он, жаря мясо с завидным рвением.

Как у Кристиана получается жить, как ни в чём не бывало? Элиот ведь его брат, а что происходит с родителями?..

Я даже не подумала, какого же Грею? А он ещё и меня спасает, чёртов герой.

— Как Хелен? — перевожу я тему, садясь на стул возле стола. Его плечи тут же напрягаются.

— Нормально. Она сама предложила расторгнуть контракт. Хотя я не сомневался, что так будет, после того, как мы всё узнали.

Да, правда… Это удивительная девушка. Ведь когда любишь человека — хочешь быть с ним, а она буквально оттолкнула Кристиана раз и навсегда одним поступком. Это её голос я слышала тогда в машине. Какая ирония судьбы!

Вспоминаю, как два дня назад Грей ошарашил (насколько это возможно) новостью, что вторая, настоящая экспертиза, была сделана именно Хелен. Его сабой, чёрт возьми! Я даже не понимаю, как она обо мне узнала, не говоря уже о дочери и первом тесте на отцовство. Просто невероятно.

А Элиот разнюхал про происходящее, когда звонил Кристиану.

Та жуткая ночь в сыром складе… Никогда не забуду испуганные и красные от слёз глаза дочери.

Жаль, я никогда не видела Хелен. Она, должно быть, очень красива, раз Грей выбрал её. К тому же, хотела сделать его счастливым. Но ведь я не смогу выполнить свою часть, так что все её попытки тщетны.

— Она любит тебя.

— Лучше бы наоборот, — сглатывает Кристиан и поворачивается ко мне. — Ана, прошло пять дней…

— Я знаю, — устало усмехаюсь я. Эта хроническая усталость приелась слишком сильно за несколько дней.

— Ты нужна дочери, да и она тебе тоже. Ана, — он медленно качает головой, — ты всегда можешь на меня положиться и довериться.

— Да.

— Но ты этого не делаешь!

— Прости.

— Блять! — от его громкого голоса я подпрыгиваю. Сердце начинается быстро-быстро биться. — Всё, я беру ситуацию в свои руки.

Он выключает огонь и быстрым шагом обходит стол. Я с недоумением слежу за ним. Что происходит? Это ведь не из-за бекона?

Дверь моей комнаты хлопает, а потом наступает тишина на несколько минут. Настолько гнетущая, что я успеваю понять — нужно пойти за ним.

Конечно, Кристиан прав во всём. А я просто слабая и сломанная женщина, не в состоянии позаботиться даже о собственной дочери! А что было бы, не явись моя мать в тот же день в Сиэтл? Даже не хочу представлять.

Когда я вхожу в комнату, то все заготовленные слова мигом испаряются. Кстати, их и так было немного, но сейчас совсем по нулям.

— Что… что ты делаешь? — наконец, подаю я голос.

— Ты будешь жить у меня, — говорит он, не отрываясь от складывания моей одежды в тёмно-коричневый чемодан.

Чемодан. Ещё одно напоминание о Кэше. Мы купили его, когда летали в Испанию на, так называемый, медовый месяц.

— Нет, — возражаю я, складывая руки на груди.

— Анастейша, это не вопрос, — я вижу, как мой синий свитер грубой вязки летит к остальным вещам.

— Я. Никуда. Не. Поеду, — со злостью выдавливаю я.

Кажется, что-то живое во мне просыпается именно в этот момент. О, Кристиан Грей. Кто, как не он, превосходно умеет выводить меня из себя?

Наконец, он прерывает своё занятие и поворачивается ко мне. В глазах — стальная решимость, а на лбу залегла тонкая морщинка.

— Посмотри вокруг, — он обводит пространство руками. Я тут же недоумевающе оглядываюсь, но ничего необычного не замечаю. — Это ваш дом. И вместо того, чтобы справиться со всем, что произошло, ты замыкаешься здесь, где каждый уголок пропитан воспоминаниями. Я знаю это, причём не понаслышке. То же произошло и со мной в Эскале пять лет назад. Только мне некому было помочь, а вот тебе я не позволю сделать то же самое. Ты должна уехать, и в глубине души сама это знаешь, — он вглядывается в моё лицо.

Да, опять ты прав, чёрт возьми! Но… как же я могу отсюда уехать? Это невозможно.

— Подумай о Фионе, — тихо добавляет Грей, взывая к моему разуму. — Ты хотела бы иметь такую мать, как сама?

Сердце болезненно сжимается. Нет, не хотела. Это ужасно. Сразу в голове возникает образ Карлы — заботливой, весёлой и ласковой матери. И тут же сменяется мной: унылой, редко выходящей из комнаты, с сероватым цветом кожи от переживаний.

— Нет, — говорю я. Потом пытаюсь улыбнуться и добавляю: — Ладно, я поживу пока у тебя.

Губы Пятьдесят тут же расплываются в улыбке. И не такой, как раньше, а той, которая бывает у счастливых детей. Он легонько сжимает моё плечо, а потом возвращается к чемодану. Я чувствую, как стало пусто после того, как Грей убрал руку. Хочется, чтобы он не выпускал меня никогда.

— И, да, Кристиан, — он поворачивает голову, и на лице на секунду мелькает испуг, но после моих слов сменяется облегчением и нежностью, — спасибо тебе за всё.

— Ты же знаешь… — ласково начинает он.

— Тс-с, — я прикладываю палец к губам, — слова — это ветер. А всё остальное я и так знаю.

Грей наклоняет голову набок, улыбаясь так, как может улыбаться только мне. Я заправляю прядь волос за ухо и, бросив на него ещё один взгляд, выхожу из комнаты.

Нужно проститься с местом, где существовала наша семья. Особенным местом в моей жизни. А потом восстанавливать новую, где всё будет по-другому. Кристиан прав — надо стараться если не для себя, то ради Фионы.

========== Глава 22 ==========

— Ты забыл? — я упираю руки в бока. Он громко вздыхает и возводит глаза к потолку. — Кристиан Тревельян-Грей, где моя дочь?

Он, словно не слыша меня, разворачивается и направляется в сторону холодильника, затем открывает дверцу и с полминуты что-то рассматривает. Я нервно ломаю руки.

— Ты обедать будешь?

Я чуть не давлюсь воздухом и тут же перехожу на крик:

— Ты нормальный? Фиона должна была прилететь час назад, но её здесь нет, а ты спрашиваешь буду ли я есть?!

— Так, ладно, — он достаёт что-то из продуктов и поворачивается ко мне. — Она в Джорджии.

— Что? Почему?

— Потому что я сказал Карле не отправлять её к нам.

Я срываюсь с места и быстро иду к нему, по пути тыча указательным пальцем.

— Ты… ты… — воздух застревает в горле, а глаза, кажется, скоро начнут стрелять из автомата.

— Стоять! — приказывает он, и от этого властного, такого забывшегося тона, я останавливаюсь. — Подумай логически: что ты ей скажешь? Почему живёшь в Эскале уже четыре дня?