«Молчи» (СИ)

— Лежи спокойно, это неприятно, знаю, — Дейв перехватывает мои запястья, удерживая, но я не прекращаю крутить головой, кусая губы. Нож изъят. И теперь меня поглощает чувство пустоты, словно во мне дыра, так оно, конечно, и есть, но ощущение одно из самых отвратительных. Холодный воздух просачивается, мне не составляет труда прочувствовать, как мороз проникает внутрь, касаясь стенок органов.

— Боже… — плачу, сжимая ладони в кулаки. Джо начинает обрабатывать рану. Щиплет. Больно. Чертовски больно.

Если бы я была морально и эмоционально сильнее. Если бы не была так выжата последние дни, то, возможно, удалось бы прикусить язык и терпеть молча, лишь пропуская слезы, но сейчас все совершенно иначе. Я реву. Я верчусь. Я не могу справиться с собой.

— Введи ей наркотик, — голос Дейва срывается. Он уже стоит у края стола, так что макушкой упираюсь ему вниз живота. Сдерживает мои плечи и руки. Джо с чем-то возится. Я не разбираю слов. Сознание больше не может обрабатывать их поток, поэтому слышу лишь громкие тональности общения этих двоих. Мой организм направлен только на переработку боли. В глазах все смазано и не просто от слез. Уже само сознание блокирует зрительное восприятие. Дейв берет одну мою руку, вытягивая по поверхности стола, и чувствую, как холодная игла пронзает кожу, что-то мерзкое по ощущениям, ледяное проникает в вену. Оно жжется, и это жжение быстро распространяется по всему телу, охватывая каждую клетку. Мычу, выгибаясь, будто смена положения поможет мне как-то ослабить ощущения, но нет.

— Мне больно, — пищу, сжав веки. Дейв наклоняется, пальцами убирая влажные локоны волос с моего лица:

— Мэй, потерпи, — чувствую, как игла пронзает кожу, как крепкая нить скользит по ней. Джо начинает зашивать? Черт.

— Сейчас тебе станет легче, — уверяет, а сам постоянно что-то говорит мужчине на повышенных тонах. Начинаю ровно дышать. Иногда прерываюсь на активное заглатывание кислорода. Глаза не раскрываю, но еще нахожусь в сознании. Чувствую. Нить стягивает кожу. Боль. Но молчу, будто крик запирается внутри, не выходя из разодранной глотки. Голова лежит на боку. Кто-то сжимает мое запястье, следя за пульсом. Скорее всего, Дейв. Неважно. Главное, что сейчас я далека от всего происходящего. Мне удалось позабыть, каково это — оказываться в невесомости в собственной голове. Рук, ног практически не чувствую. Жжение перешло в горло. А темнота уносит сознание, поэтому постепенно, с чувством легкого покалывания, теряю сознание, как и остаток эмоциональных сил.

***

Заканчивает работу. Джо отрезает лишние нитки, берет водку, чтобы обработать шов. Он работал с ранами парней, поэтому не особо заботился о внешнем виде шрама, но сейчас, честно, мужчина пытался сделать нормально, ровно, хоть и не совсем вышло, но его совесть чиста.

Они добрались до загородного дома, фермы за полтора часа. Долгий путь, но останавливаться нельзя было. Как только Дилан с напарником задержались, так сразу их начали искать. В этом Джо не сомневается. Так что необходимо тут же скрыться, тем более О’Брайен мог в любую секунду прийти в себя, хорошо, что дорога прошла мирно. Вот только Харпер потеряла много крови.

Мужчина моет руки, поглядывая на Дейва, который поглаживает виски Мэй, хмуро изучая её лицо. Пульс в норме, но парень все равно с напряжением следит за дыханием.

— Я иду вниз, — Джо говорит о подсобке. Она не оборудована таким образом, чтобы держать там человека, но дверь — железная, она открывается только снаружи, так что при всем желании он не сможет сбежать. Тем более его приковали к кровати. Только чудо поможет парню выбраться.

— Как долго будет действовать наркотик О’Брайена? — Фардж снимает кофту, складывает и приподнимает голову Мэй, чтобы подложить под неё. — Тебе ведь нужно как можно скорее получить информацию, так? — смотрит на Джо, который вытирает руки о полотенце, поворачиваясь к парню лицом:

— Долго, на то он и особенный наркотик, — усмехается. — Но у меня нет времени, поэтому немного ускорю процесс.

Дейв хмурит брови, выпрямляясь:

— Ты собираешься пытать его? Он ничего не скажет.

— Знаешь, какое главное в преимущество данного наркотического средства? — мужчина бросает влажное полотенце в раковину и переводит взгляд на Фарджа. — Оно временно нейтрализует чувство боли. Но для поддержания бесчувственности нужен постоянный, регулярный прием таблеток, а у Дилана этого не будет. Следовательно, при помощи принесения боли я скорее верну ему, так называемое здравомыслие, — вынимает пачку сигарет, чтобы закурить. Делает это медленно, а Дейв продолжает напряженно наблюдать за ним, сжимая запястье девушки:

— Но, так или иначе, Дилан уже явно не будет нормальным.

— Конечно, — Джо дымит. — С ним работали, значит, что-то да изменилось. Вопрос в том, насколько сильны перемены. Сейчас наша проблема — это его молчание. Гончих учат молчать, и он будет держать рот на замке, даже если я начну снимать с него кожу, — проходит по кухне, взяв с пола рюкзак. — Тебе и ей вниз вход пока запрещен. Следи, — кивает на Харпер. — Если будете лезть, я вас вышвырну, — уверяет, строго взглянув парню в глаза, после чего покидает помещение, оставляя Дейва наедине со своим волнением. Он не сомневается, Дилан выдержит пытки, но не знает, станет ли он говорить. Все видели, как он обошелся с тем гончим, как хладнокровно убил Донтекю, хотя раньше не позволял себе опускаться настолько низко. Да, несмотря на приказы Главного прикончить кого-то, парень всегда выполнял подобное с трудом. Он может и ублюдок, но тот, который боится лишиться человечности.

Дейв опускает взгляд на Харпер. Что ж, по крайней мере, они выбрались из города. Есть время до того, как их найдут. Значит, не все потерянно.

Сейчас и правда важно понять, кем стал О’Брайен после «Программы».

***

Выдержки из альбома

«Первые два дня я отходила от наркотика. Меня рвало. Попытки поесть оканчивались долгой тошнотой, но сам голод сводил с ума сильнее. Я не чувствовала себя. Вообще. Мое существование скатилось к чертям. Даже жаль Дейва. Он тратит на меня столько сил и времени, а результатов нет…»

«Третий день. Я все еще не встаю с кровати самостоятельно. Швы ноют. Боль в животе не стихает. Постоянно думаю о том, чем именно мне себя заколоть, чтобы… Неважно. Это простая усталость. Мне нужны силы. Никаких новостей о состоянии Дилана Джо нам не дает. Он не часто выходит из погреба. Дейв говорит, что он помогает О’Брайену, но… Иногда даже на втором этаже слышен шум. И порой мне кажется, что кто-то кричит. Может, это в моей голове? Я уже ни в чем не уверена…»

«День четвертый. Меня тошнит после одного яблока. Белесая жидкость. Думаю, дело в наркотике. Ноги еще вялые, а жжение не проходит. Я пытаюсь пить воду. Жутко неприятно глотать…»

«День пятый. Сколько, черт, можно? Не могу встать с кровати, хотя вчера могла. Что за херня? Рука трясется, пока пишу это. Отвратительное чувство. Сегодня Джо сказал, что Дилан уснул. Да, эти четыре дня он не спал, поскольку наркотик не позволяет им, гончим. Но, как говорит, ничего внешне не меняется. Парень так же долго смотрит. Не моргает, отчего глаза его краснеют и слезятся, хоть и не плачет. Просто. Смотрит. И дышит. Не знаю, радоваться его сну или нет. Сама очень плохо сплю…»

«День шестой. Я ненавижу себя за беспомощность…»

«День седьмой. Я хочу умереть».

Сижу на краю кровати. Плечи опущены. Тяжелое тело сдавливает, тянет к полу, поэтому немного покачиваюсь. Смотрю в сторону окна. Бледно. Много белого света. Сугробы на верхушках деревьев. Думаю, это частный участок. Джо рассказывал о том, что жил на ферме в детстве. Сейчас здесь вряд ли так людно, как в те года. Я ничего не слышу. Только ветер. На часах два часа дня. Только проснулась. Думаю, я проспала больше десяти часов. Это ненормально. Почему до сих пор ощущаю слабость? Дейв пока не возвращался в комнату. Мы спим вместе. В смысле, в одной кровати, больше места нет. Каждое помещение в этом холодном доме — голое, поскольку всю мебель вывезли при переезде в Лондон, но какие-то предметы остались. В этой комнате только одна кровать и стол. Без стула. Серые стены, бугристый потолок с подтеками. Словно камера.