Что мне делать без тебя?

- Ты одна такая на свете, Дина! - продолжал Карен и неожиданно взял ее за руку. - Почему ты не замечаешь этого?

На свете все уже было, все уже повторялось сотни раз, тысячи раз... Кому-то уже говорили такие слова... И уже многие прошли страшной, опасной дорогой обмана, лжи и разочарований, на которую неосторожно ступил сейчас Карен. Он вдруг захотел поиграть с хорошенькой Диной в любовь, как кошка с мышкой, - бедная Дина, подарившая ему Сонечку! Бедная Сонечка, подарившая ему любовь!..

Дина покраснела так, что от ее щеки свободно можно было прикуривать.

- На нас смотрит Людка, - невразумительно пробормотала Дина.

Ни она, ни Карен понятия не имели, что не одна Люда внимательно наблюдала за ними.

- Тебя это смущает? Странно! Пусть все смотрят - ты же сама хотела этого! Пусть смотрят всегда и всегда завидуют!

- Не надо! - испуганно попросила Дина, нехотя отбирая свою руку. - Я Людки боюсь!

- Боишься? - удивился Карен. - Ты - и боишься?! А как же кастет?

- Да, я - и боюсь... - тихо ответила Дина. - А вчера не боялась... Но сегодня очень непохоже на вчера или на позавчера... Я пойду, Карен...

- Хорошо, мисс, как вам будет угодно, - снова учтиво поклонился мальчик. - Мне правильно кажется, что недоразумение между нами ликвидировано?

- Да уж, - усмехнулась Дина. - С тобой никакие недоразумения невозможны.

- А разве это плохо? - спросил Карен, но Дина прощально махнула рукой и пошла к стоянке машин.

Молчаливая Люда тотчас двинулась следом.

Олеся задумчиво курила. Что намерена делать Люда? Почему она с таким маниакальным упорством преследует Дину? И бесконечный отвратительный туман... А мальчик слишком много себе позволяет. Эти галантные поклоны, прикосновения к милым, нежным ручкам...

Олеся резко встала, погасила сигарету и вышла из школы. Карен закачался от радости с пятки на носок, как ребенок. Усталая Олеся подошла к нему и недобро посмотрела в глаза. Мальчик сиял, даже не пытаясь спрятать бьющее через край ликование и с нетерпением ожидая, когда можно будет остаться с Олесей наедине и разом отпустить все тормоза. Он по-детски зажал на руке три пальца, радостно припоминая, сколько раз был уже близок с Олесей.

- Мы не должны больше видеться, - сухо и равнодушно, как показалось Карену, произнесла она. - Это совершенно ни к чему. Позже ты сам все поймешь. Я намного старше тебя, хотя, очевидно, не намного умнее...

Мир, в котором были только Карен и Олеся, разрушился. Оказалось, что уничтожить его легко и просто. Он был такой непрочный, их маленький и большой мир на двоих. Смутно юный Джангиров догадывался, что все равно они не могли бы просуществовать в нем долго.

Кровь отлила от лица Карена. Он судорожно сжал кулаки и шагнул к Олесе с таким выражением, что, наверное, был способен сейчас ее ударить.

- Старше, моложе! - закричал он. - Опять начинается все сначала! Что за дурацкая возрастная дискриминация! Мало вам всем, видно, национальной, теперь еще к возрасту привязались! Вечно во мне чего-нибудь недостает: то лет, то образования, то опыта жизни! Нигде нет и не может быть никаких законов о разнице возрастов! При чем тут это, ну при чем?! Должно быть совсем другое, и абсолютно безразлично, сколько кому лет, у кого какой цвет кожи, рост и вес! Разве это главное, ну скажи, разве это?!

Олеся прекрасно понимала его правоту. Сраженная бесконечной усталостью и внезапной вспышкой Карена, она сознавала всю глупость и своего положения, и своего последнего заявления. Мальчик был совершенно прав.

- Вы все бесчувственные! - кричал он. - Все без исключения! И ты в том числе! Но не думай, что ты все так спокойно и быстро решила! За меня и вместо меня вообще никто не имеет права ничего решать! Даже ты! И ты отсюда сейчас без меня не уедешь! Я тебя одну просто не отпущу! Мы поедем только вместе и только к тебе!

Карен сделал несколько шагов в сторону и загородил проход к машине.

- Чего ты хочешь? - хмуро спросила Олеся.

- Тебя! - четко и определенно ответил мальчик. - Одну тебя, Леся, и никого больше! Тебя навсегда! - Ее имя наконец легко и свободно сорвалось у него с языка. - Разве ты все еще не поняла этого? Я очень хочу, чтобы ты меня поняла в конце концов...

- Я только что пообещала Валерию Семеновичу, что никто ни о чем не узнает, пока ты не окончишь школу, - без всякой интонации сообщила Олеся. - Не нужно, по крайней мере, постоянно стоять возле здания. Только что здесь были девочки, они могут вернуться...

- Они не вернутся, - лаконично отрезал Карен, радуясь ее очевидному отступлению. - В принципе, я могу здесь и не стоять, но тогда я должен твердо знать, что могу в любое время, без звонка и приглашения, приходить к тебе. Ты должна дать мне слово!

Теперь он будет диктовать свои условия. И отныне так должно быть всегда.

Олеся бросила ему ключи от машины, которые он ловко, на лету поймал. Папа-Джангиров давно посадил сына за руль и купил права.

- Сегодня поведешь ты, - сказала она. - Я просто не в силах. Какой ужасный день, ничего не видно...

- Сегодня твой день, Леся, - уже совсем спокойно отозвался Карен, открывая машину. - Туман - это как раз ты и только ты.

Олеся с трудом улыбнулась.

- Наверное, в твоем наблюдении что-то есть...

Едва они начали ужинать, как в квартиру ворвалась Мэри. Карен не понял, как она сумела войти без звонка. Манекенщица расцеловала изумленную подругу и уселась за стол.

- Ты же собиралась уехать на месяц! - пробормотала Олеся. - А прошло чуть больше недели... Почему ты вернулась? Что-нибудь случилось?

- Абсолютно ничего! Все тип-топ! - весело махнула рукой Мэри. - Просто чертовски надоело! Я сегодня еле добралась до вас в этом паршивом молоке! - и она подмигнула Карену. - Привет, мальчуган! До чего же ты очарователен! Просто красавчик! Херувим!

Манекенщица выглядела еще блистательнее и ярче, чем раньше, казалось, она стала даже длиннее.

- Не хочешь ли ты поцеловать старую тетушку Мэри? - продолжала развлекаться ослепительная татарочка и погладила Карена по щеке. - Об этом мечтают многие мужчины.

Олеся постаралась спрятать улыбку в тарелку. Карен не сдвинулся с места. Он смотрел на манекенщицу обычным немигающим спокойным взглядом. Мальчик был как всегда уверен в себе.

- Боюсь, что я недостоин этой чести, госпожа Абдрахманова, - сдержанно отпарировал он. - Нос еще не дорос.

- Вот поросенок! - восхищенно щелкнула языком фотомодель. - А откуда ты знаешь мою фамилию, дружок?

- Кто же вас не знает, Мэри Умаровна! - снизошел до комплимента Карен. - Вы известны всей России и не только ей одной!

- Ну и подарочек ты себе завела, девушка! - снова с восхищением воскликнула Мэри. - Тебе не позавидуешь! А поначалу кажется, что он просто ягненок! Ну, тогда меня поцелует Полина! Эй, Полина, милая, скорее смотри, кто к тебе приехал!

Полина вихрем пронеслась мимо матери и вцепилась в гостью.

- Цыпленочек мой! Мое солнышко! Ребятеночек мой сладенький! - с умилением заворковала манекенщица, забыв обо всем.

Свое нерастраченное материнское чувство она в основном перенесла на Полину и по-настоящему тосковала, если долго не видела девочку.

- Ты знаешь, Олеся, я всегда мечтала родить Глебу дочку, - вдруг объявила Мэри. - Но так и не успела.

- У него уже есть две, - в замешательстве пробормотала Олеся. Ей было мучительно жаль Мэри. - И потом я не мечтаю еще об одной сестренке...

- Ну, это меня совершенно не касается! - заявила Мэри. - Да что теперь обсуждать...

Карен наблюдал за происходящим с иронической ухмылкой. Он еще многого недопонимал, и его просто забавляла фотомодель. Потом он взял вилку и нож и продолжил ужин. Пока будут звучать бесконечные "солнышки", все остынет, так что лучше не терять времени даром. Следом начала есть и Олеся, изредка обмениваясь с мальчиком улыбкой по адресу Мэри. Наконец восторженное словоизлияние манекенщицы стало ослабевать.