Тихая гавань

— Сэм... — Она будто качалась на теплых и ласковых волнах. Дана закрыла глаза. — Что это, Сэм?

— Любовь, — ответил он.

— Я люблю тебя, Сэм.

— Я люблю тебя, Дана.

Высоко в небе сияли звезды. Текли реки, ехали куда-то машины, а чуть подальше шумели, зовя их назад, океанские волны.

Но для Даны с Сэмом в этот миг весь остальной мир не существовал.

Глава 12

Проснулись они в объятиях друг друга. Дана еще не успела открыть глаза, как сердце ее забилось быстрее. Сэм лежал рядом. И им обоим было хорошо и спокойно. Сэм поцеловал ее, погладил по голове, и они занялись любовью — нежно и неспешно. Потом она снова задремала, а Сэм спустился вниз — за кофе и газетой.

Утро стояло жаркое и тихое, но небо на востоке было красноватым. Сэм вспомнил старинную присказку: «Утром небо красное — моряку жизнь опасная». Когда Дана проснулась, он подал ей завтрак в постель.

— Какая погода? — спросила она.

— Хотел бы я сказать: да какая разница, — ответил он, — но, увы, похоже, будет гроза.

— Ой, а я лодку оставила на берегу, — забеспокоилась Дана.

— Может, там погода пока постоит. Грозы идут с запада, — сказал Сэм и поцеловал ее в шею. — Да и домой ты поедешь со мной. Я тебя вмиг домчу. Мы успеем убрать лодку.

Дана взяла его за руку. Рядом с ним было так спокойно. И во многом потому, что он отлично понимал, как связана она с домом, с Хаббардз-Пойнтом. Сэм был по натуре человеком семейным, только вот без семьи, а Дана — одинокая тетушка с целым семейством на руках. Она закрыла глаза и притянула его к себе, мечтая лишь о том, чтобы это утро не кончалось никогда.

Для Сэма началась новая жизнь. Жизнь, о которой он прежде и мечтать не мог. Он держал в объятиях Дану. Он провел с ней всю ночь и утро. И она вовсе не стремилась расставаться с ним.

Что изменилось? Он и сам толком не понимал. В начале лета она была к нему равнодушна. Но шли недели, и их отношения мало-помалу начали меняться. Они вместе занимались девочками, вместе расследовали обстоятельства гибели Лили и Майка.

И вот сейчас она выпустила его руку только для того, чтобы одеться, после чего тут же взяла ее снова.

— Я вчера заехал в корпорацию «Сан», — сказал Сэм и достал из сумки рекламные буклеты. — Человек, с которым я беседовал, знал о Майке. Лично они знакомы не были, но о том, что произошло, он слышал.

— Он ничего такого не говорил?

— Да нет. Ничего плохого я от него не слышал.

Дана взяла брошюру, взглянула на фотографию: пожилые люди в бассейне занимаются йогой. Выглядело это как-то фальшиво и искусственно и казалось очень далеким от жизни Даны и ее семьи. Сэм забрал у нее брошюру.

— Дана...

— Он действительно не сказал ничего плохого?

— Действительно.

Она бросила взгляд на брошюру.

— Майк понимал, что рекламные материалы помогут ему выгодно продать объект, — сказала она. — Но думаю, его это и самого немного смущало.

— Потому что Лили была очень естественной, да?

— Наверное. Иногда мне кажется, что ей было лучше не знать всех подробностей. — Дана с грустью взглянула на Сэма. — Не хочу больше об этом думать. Хочу просто вернуться домой, к девочкам, и хочу, чтобы все у нас было хорошо.

— Прекрасно тебя понимаю. Майк давно мертв, и, что бы он ни натворил, теперь это значения не имеет.

— Нет, — вздохнула Дана, — имеет. Это важно и мне, и Куинн.

— Значит, мы постараемся все выяснить.

— Бабушка! — крикнула на бегу Элли. — Ее нет в комнате! Ее нигде нет!

— Александра, отдышись, успокойся. О чем это ты?

— Куинн не ночевала дома! На кровати под одеялом лежит куча ее одежды. Будто это она там спит.

— Она дома не ночевала?

Элли замотала головой.

— Так, давай соображать, — сказала Марта, — куда она могла подеваться.

— Литл-Бич! — воскликнули хором Элли и бабушка.

Марта быстро надела соломенную шляпку, сунула ноги в шлепанцы, и они с внучкой отправились на поиски Куинн.

Куинн сидела на своем камне и смотрела вдаль. Погода стояла чудесная. Ярко светило солнце, море было спокойное. Рядом с ней лежали дневник, рюкзак с запасом провизии, жестяная коробка и подарок, который она приносила сюда каждый день. Подарки она будет приносить и дальше, только уже не сюда.

Куинн твердо решила покинуть родной дом. Слишком уж больно было находиться здесь. Теперь она понимала тетю Дану. В Хаббардз-Пойнте все наполнено воспоминаниями. Куда бы Куинн ни взглянула, она думала о маме с папой. Были хорошие воспоминания: вот они сажают цветы, собирают в корзинку продукты для пикника, а были и плохие: как она стоит в коридоре на втором этаже, а за дверью ругаются родители, как приходит бабушка и говорит, что мамы с папой больше нет. И еще — жестяная коробка у тети Даны под кроватью.

Об этом мама и говорила — о взятке. Все остальное Куинн додумала сама. Очень хочется, чтобы тетя Дана на нее не злилась. Куинн надо кое-что исправить, а для этого понадобятся деньги.

Из ума не шли те страшные слова, которые родители наговорили друг другу в последнюю ночь.

— А если кто-нибудь узнает? — прошептала Лили. — Ты и раньше так делал? Ты нас погубил, ты уничтожил свою семью. Неужели мы всегда жили на взятки?

— Лили, ты прекрасно знаешь, что это не так. И не это тебя беспокоит.

— Этот райский уголок... Священное для нас место.

— Лили, все равно его кто-нибудь начал бы застраивать. Владелец умер. Наследники обратились ко мне, потому что знают, что к этой земле я отнесусь с уважением.

— Жимолостный холм...

— Нам надо будет учить девочек. Надо оплачивать счета. Лили тихонько плакала. Она молчала, и Майк заговорил снова:

— Ты же знаешь, я взяток не беру. Джек Конвей боялся, что я не найму его, — Майк горько усмехнулся, — если он меня не задобрит.

— Ничего смешного в этом нет! Джек уже лет двадцать ничего не строил, — сказала Лили. — Что, если его дома рухнут?

— Да ладно тебе, Лили. Джек просто хотел в этом участвовать. Он же не будет начальником строительства.

— Меня не деньги волнуют. Я знаю, ты их ему отдашь. Но Жимолостный холм...

— Понимаю. Я бы сохранил его, если бы мог. Но раз выкупить его у нас средств нет, так уж лучше застройщиком стану я, а не кто-то еще.

— Нет, — упрямо прошептала она.

— Лили, родная моя... Девочки спят. Давай выйдем в море и все обговорим. Я люблю тебя. Сама знаешь, людям свойственно ошибаться. Если я сделал что-то не так, прости меня. Я хотел поддержать старика.

— Понимаю.

— Пойдем, любовь моя. Сегодня чудесная лунная ночь. Выйдем в море.

— Ой, не знаю. А вдруг они проснутся?

— Да ничего не случится. Нас не будет всего пару часов.

Куинн вспомнила все это и содрогнулась. Прошлой ночью она не спала дома и безумно устала. Когда бабушка на нее накричала, она схватила фонарик и побежала сюда, к дневнику. А потом, вместо того чтобы вернуться домой, забралась на «Русалку» и ночевала там.

Проснувшись, она разработала план. Она уплывет отсюда, уплывет на «Русалке» далеко-далеко.

Дневник был с ней, завернутый в два пакета — чтобы не намок. Оставалось только положить на песок подарок.

— Бабушка, осторожно, не споткнись о корень, — услышала Куинн голос Элли.

Куинн лежала, свернувшись калачиком, под камнем. Она слышала, как сестра подбежала к камню, заглянула за него и тут же побежала обратно.

— Бабушка, ее тут нет! — крикнула Элли.

— Я так волнуюсь. Ну, будем надеяться, она уже дома.

В глазах Куинн стояли слезы. Она понимала, что будет скучать по бабушке, а еще больше — по сестре. Скучать по ее светлым косичкам и огромным глазам, по тому, как Элли сосет большой палец и закручивает на указательный палец волосы.