Пятьдесят оттенков хаки (СИ)

– И? – с интересом замерла Маша.

– Работа закипела. Подготовка к первому визиту иностранцев заняла почти два месяца. За это время в авральном режиме была отремонтирована гостиница, подготовлены кафе и специальный транспорт, обустроено отдельное рабочее место в МИКе. Замечу, главенствующую роль в этом процессе отвели себе специалисты известных органов. С ними согласовывались абсолютно все вопросы, от конкретного номера, где будет поселен каждый из прибывающих иностранцев, до распорядка дня и маршрутов их передвижений. Это была рутинная, отнимающая уйму времени и нервов работа, которая командиру быстро надоела. Он решил поручить ее одному из своих замов. Выбор пал на меня.

– И кто же стал первооткрывателями космодрома?

– Французы. Признаться, довольно занимательная история.

…Весенним, но еще снежным утром на военный аэродром космодрома прибыли три француза. Точнее, двое мужчин и одна дама. Копна рыжих вьющихся волос девушки напоминала прическу недавнего лидера американских борцов за свободу Анджелы Дэвис. Группу иностранцев сопровождали не менее двух десятков россиян. Восхищенно оглядываясь, зарубежная троица с шумом погрузилась в автобус и эмоционально комментировала вид за окном. Уставший от перелета и их гвалта гид долгую и восторженную тираду гостей перевел весьма лаконично: «Радуются изобилию снега». Подъехав к гостинице, французы обратили внимание на асфальт, который в радиусе десяти метров от здания сиял девственной чистотой. На лицах гостей появилось недоумение. Переводчик невозмутимо прокомментировал:

– Интересуются, зачем изуродовали красоту?

– В каком смысле? – напрягся Октябрьский.

Одетый в броское пальто с чужого плеча, он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Гостям больше нравится, когда снег, – пояснил гид.

– Твою мать! – выпалил кто-то сзади. – Весь гарнизон неделю корячился с ломами и лопатами, убирая гребаный лед, и – на тебе!

– Так и перевести? – флегматично уточнил переводчик.

Октябрьский обернулся к болтуну, недовольно сверкнул глазами и как ни в чем не бывало сдержанно пояснил:

– Переведите: снег убрали с целью обеспечения наилучших условий для успешной реализации проекта.

– А каким образом это связано? – не понял гид, но перевел.

Французы в недоумении переглянулись. Октябрьский любезно улыбнулся в ответ:

– Спросите, есть ли у гостей какие-либо пожелания?

Переводчик перебросился с иностранцами парой фраз и сообщил:

– Просят больше не убирать снег.

– А по существу?

– Хотели бы связаться с родной Тулузой.

– Пусть пока расселяются, а мы подумаем, как решить эту проблему, – пришел на выручку Тополевский и попросил офицера особого отдела помочь гостям разместиться.

– Между прочим, Москва установила запрет на связь, – важно шепнул Игорь, когда иностранцы отправились за вещами.

– Сказать «нет» проще всего. Давайте подумаем, стоит ли обострять обстановку и лишать гостей надежды?

Первый рабочий день визита начался для Октябрьского неудачно. Осматривая перед прибытием иностранцев зал МИКа, старший лейтенант поскользнулся на свежевымытом полу, сильно ударившись «пятой точкой» и измазав при этом локоть светлого пиджака. Вдобавок ко всему, в момент, когда гости входили в зал, Игорь от волнения выронил из рук пухлую папку. Французы застали его практически на четвереньках, собирающего разлетевшиеся в разные стороны бумаги. Впрочем, они даже не обратили внимания на суетливого человека под ногами, а побледневший от досады офицер едва сдерживал слезы и проклинал свою неуклюжесть.

Зарубежные коллеги с неунывающими улыбками на открытых лицах поздоровались с присутствующими, подошли к своим ящикам и стали бережно распаковывать содержимое. Активно переговариваясь, они весело шутили. Весь незамысловатый процесс работы занял не более часа. «Распаковка оборудования завершена. Все в наличии и в работоспособном состоянии, – сообщил Андрею гид. – Гости просят разрешения сфотографироваться вместе с вами на память». «Нет возражений», – согласился полковник. Иностранцы в радостном возбуждении разместились на фоне родного прибора и замерли с сосредоточенно-серьезными лицами. Сделав несколько кадров, они что-то объяснили переводчику.

– Наши друзья готовы к отъезду, – коротко сообщил тот.

– Уточните, в котором часу их ждать после обеда? – деловым тоном поинтересовался Октябрьский.

Гид отошел, но очень быстро вернулся:

– На сегодняшний день программа завершена. Испытания прибора запланированы на завтра.

– Не понял! Как так завершена? Что это за порядки?

– Молодцы, что управились, – разрядил обстановку Тополевский и жестом пригласил иностранных коллег в автобус. – Постарайтесь следить за своими эмоциями, Игорь Викторович, – холодно посоветовал он на ходу особисту и вежливо уточнил: – Пожалуйста, напомните мне вашу основную задачу?

– Обеспечить безопасность…

– Вот и обеспечивайте то, что предписано! А все технические вопросы доверьте решать специалистам.

– А чем мы гостей занимать будем? Они улетают только через три дня. Не могу же я все время держать их в гостинице.

– Покажите им наш город, музей, окрестности. Не мне вас учить.

– Но этого нет в программе пребывания. Там только работы с оборудованием, но они на сегодня уже закончились.

– В следующий раз составляйте более толковую программу.

Сопровождая гостей по городу, старлей испытал первый конфуз. Видя пустые полки продовольственных магазинов, для красоты украшенные гроздями рябины, иностранцы в недоумении поинтересовались, как продаются ягоды, на вес или поштучно. Игорь смутился, не зная, что ответить, а потому пропустил мимо ушей комментарий гида. Прогуливаясь позже по универмагу, Октябрьский сгорал от любопытства, за какой надобностью гости, весело переглядываясь и загадочно перешептываясь, десятками скупали залежавшиеся баночки вазелина. Зачем он им понадобился, офицер не знал, а спросить не решился. И весь вечер переживал, как отразить сложившуюся ситуацию в отчете.

На второй день французы приступили к испытаниям летного комплекта прибора. Лица их светились особой значимостью. Торжественно включив аппаратуру, иностранцы визуально убедились, что контрольный транспарант загорелся, и восторженно захлопали в ладоши. Минут через десять, выключив прибор, они снова сфотографировались на память. Перехватив переводчика, Октябрьский хмуро предположил:

– Неужели и на сегодня все?

– Вы угадали! – торжественно объявил гид.

– Ну и организация труда, – злорадно прошипел особист.

Третий день работы был посвящен упаковке ящиков и традиционному фотографированию участников.

Ранним утром четвертого дня, когда в штабе космодрома светились лишь окна кабинета Тополевского, в его дверь постучался Октябрьский.

– Андрей Васильевич, выручайте, – взмолился он. – Гостям уже все показали и рассказали. Чем их еще занять? Скоро ведь проснутся!

– После вчерашнего загула вряд ли это случится так быстро…

– А вы уже в курсе? – смутился старлей. – Ну, приняли чуть больше нормы… Кто ж знал, что они спирт раньше не пробовали.

– Игорь Викторович, так ведь иностранные специалисты спирт только по прямому назначению используют, для технических нужд.

– Конечно, на то они Европа.

– Да и мы с вами не скифы и не азиаты.

– Это понятно, – заерзал на стуле офицер. – Но после завтрака занять их точно нечем. И зачем только запланировали этот чертов резервный день? Со всей их работой наши испытатели справились бы за час-другой, – он с надеждой посмотрел на полковника и промямлил: – Самолет только вечером, придумайте что-нибудь…

– Организуйте им вылазку на природу. Встречу в неформальной, так сказать, обстановке. Можно с шашлычками.

– Так ведь не положено…

– А вчерашние гульки, стало быть, то, что доктор прописал?

– Они сами напросились…

– Надо полагать, вы свою миссию именно так и представляете? – Тополевский посмотрел на собеседника с вызовом.