Немножко чокнутая (ЛП)

— Она далеко не милашка. Сколько времени у нас есть? Мое либидо хочет, чтоб его пощекотали.

Он смеется и становится передо мной на колени.

— Мне определенно повезло с тобой.

— Мое либидо думает о том же, — я начинаю хихикать, когда он поднимает мое платье вверх.

***

— Вот и она. Приведите священника, — шиплю я в ухо Джеймса. Его тело трясется от беззвучного смеха. — Черт побери, где же этот официант с моей святой водой? Привет, Сильвия! — последнюю часть я говорю так громко, что оглохли бы и собаки.

— Майя, дорогая. Как поживает моя замечательная невестка и мой великолепный сын? — она улыбается и целует нас обоих. Джеймс отодвигает ее стул и подходит, чтобы сесть рядом со мной. Она продолжает: — Так жаль, что ты болела. Мы скучали по тебе на благотворительном обеде в понедельник.

Джеймс хмурится и в недоумении смотрит на меня.

— Майя не... — он фыркает, когда я пинаю его под столом.

— Да, я была очень сильно больна. Как никогда, — я беру руку Джеймса в свою и впиваюсь в его ладонь ногтями, делая акцент на «ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЕБАНЫЙ РОТ» энергетике, которая сейчас исходит от меня. — Я приду в следующий раз.

Сильвия поправляет свою прическу и улыбается.

— Спасибо за чек, который ты прислала. Двести тысяч? — от ее слов Джеймс давится и смотрит на меня. — Это очень щедрая сумма. Джеймс, ты немного побледнел.

Он отпускает мою руку и промокает рот салфеткой.

— Извините. Я и не знал, что мы пожертвовали такую большую сумму.

— Да, это практически твоя полугодовая зарплата, да? — я вижу ее расчетливую ухмылку, но игнорирую ее и пью свою водку с клюквенным соком. — Я думала, ты знаешь. В последние три месяца ты пожертвовала чуть менее миллиона долларов на различные благотворительные мероприятия.

— Какие-то проблемы с суммой, Сильвия? — стиснув зубы, спрашиваю я. — Я думала, что благотворительным организациям нужны деньги. Кроме того, я не делала никаких пожертвований в течение года, поэтому и раскошелилась в эти несколько месяцев.

— Я понимаю, что ты миллионер, но ты должна смотреть, куда спускаешь деньги, Майя, — отчитывает Сильвия, нахмурившись. — Особенно, когда мой сын не знает об этом. А что если ты обанкротишься?

— Согласен, — вздыхает Джеймс и виновато мне улыбается. — Бизнес процветает, но необходимо прекратить такие траты.

— Вопреки вашим убеждениям, — я откашливаюсь и смотрю на своего мужа и его мать, — ни один из вас не знает и половины той суммы, которую я получаю в месяц. Вы думаете, что знаете, потому что ваш сын видит зарплатные квитанции его части бизнеса, американской части, и это только фармацевтика. Я создала компанию, когда мне было семнадцать, и мой отец подарил мне первый миллион. За восемь месяцев я превратила тот миллион в двенадцать успешных магазинов во Франции. В следующем году я перекинулась на Англию и открыла три завода для новых препаратов, которые помогают снизить последствия деменции. В двадцать я заработала свои первые полмиллиарда. — Я игнорирую их потрясенные лица, и продолжаю: — Даже если компания обанкротится. Чего, конечно, не будет. Я все равно буду миллиардером. Поэтому простите меня, что я хочу потратить свои честно заработанные деньги на благотворительность.

— Как ты управляешь всем этим? — c нескрываемым удивлением смотрит на меня Джеймс.

Я пожимаю плечами.

— У меня на местах сидят хорошо обученные люди. Компания моя, но записана на имя моего отца. Он оставил только свою компанию и деньги. Его доля меньше моей. Где-то двадцать восемь процентов.

— Я не знал… — Джеймс тяжело дышит и сжимает мою руку. — Твой отец говорил мне, что ты успешно строишь карьеру, но я не знал, что ты вывела компанию на международный уровень.

Я снова пожимаю плечами и машу официанту.

— Я согласна, что ему надо поднять зарплату. Хотя, когда мы поженились, я сказала ему, что мои деньги — его.

— Я думал, что ты получаешь столько же, сколько и я. Твой отец делил свою прибыль со мной, — говорит Джеймс и недоверчиво усмехается.

Я замечаю, как Сильвия тупо пялится на меня. Ее попытка выставить меня в плохом свете провалилась.

— Прошу прощения, Майя. Кажется, я тебя недооценивала. И твой интеллект тоже.

— Не стоит извиняться, — говорю я и беру меню. — Джеймс будет стейк на косточке средней поджарки, картофель с чесночным соусом, салат. А я хочу рибай, но, чтобы он был хорошо прожарен. Без крови. — Официант записывает все в блокнот, а затем заказывает моя дорогая мамочка. — Спасибо.

Сильвия улыбается мне и смотрит на Джеймса, который выглядит ошеломленным.

— Закрой рот мальчика. А то поймаешь муху.

— Да, — вздыхаю я, уже зная следующую фразу своего мужа. — Я была очень внимательна все эти годы.

— Я ничего не знаю о тебе, — ворчит он и трет лицо руками. — Абсолютно ничего.

— Итак, Сильвия, — говорю я, эффективно прерывая самобичевание Джеймса. — Когда следующий обед?

Она моргает, собираясь со своими мыслями.

— В понедельник. Ты придешь или болезнь снова ворвется в твои планы?

— Уверена, что к понедельнику я не подхвачу птичий грипп, — шучу я. Она закатывает глаза. — Я приду. Пришли мне детали. Я обещаю присоединиться. Я ничего не люблю больше, чем слушать Шарлин, которая без умолку болтает о том, как ее дочь вышла за темнокожего парня.

Сильвия смеется, по-настоящему смеется, и я понимаю, что это первый раз, когда я слышу ее смех.

— Они — стервятники, большинство из них. Но это хороший способ заполучить новые контакты в нашем мире.

— Я рад, что вы вдвоем сможете пообедать, — Джеймс благодарно улыбается и смотрит на меня. — Приятно видеть, что вы двое нашли общий язык.

— Да, а когда же мне ждать внуков? — Сильвия взволнованно улыбается и потирает руки. Пришел мой черед подавиться напитком. — Я не становлюсь моложе.

— Майя согласилась на то, что мы начнем пытаться лет через пять, — торжественно заявляет Джеймс, и я задаюсь вопросом, какого черта дела моей матки обсуждаются за обеденным столом.

Подождите минуту, он только что…

Сильвия хмурится, а я быстренько щебечу:

— Десять лет, мы договорились через десять.

— Ты хочешь через десять, а я хочу прямо сейчас. Пять лет — хороший компромисс, — говорит Джеймс и целует мою руку.

Я поднимаю брови:

— Эмм... нет. Я едва могу заботиться о себе. Я безрассудная, бессердечная, холодная и безразличная. Я мелочная и отчасти сука. Дети — это не мое. Детям нужна любящая мама, которая подарит им весь свой мир. Я знаю, что я не тот человек.

— Ерунда, — говорит Сильвия с сочувственным блеском в серых глазах. — Ты будешь замечательной матерью. Ты просто сильно недооцениваешь себя.

Я сижу в полном шоке от ее комплимента.

— Это неправда. Вы прекрасно знаете, какая я безответственная. И это просто чудо, что ваш сын до сих пор не подал на развод.

— Ты действительно так думаешь? — Джеймс с грустью смотрит на меня, и наши взгляды встречаются.

Я пожимаю плечами и отвечаю:

— Да. Потому что это правда. Я и дети — это не очень хорошая идея. Особенно на данный момент. Я эгоистичная, скорблю и вообще просто ненормальная. Через десять лет минимум. Может быть, когда мне будет тридцать, я буду лучше справляться с жизнью.

— Я никогда не думала, что ты такая неуверенная в себе. Мне всегда казалось как раз наоборот, — говорит Сильвия и гладит мою руку. — И что еще хуже, я думаю, ты действительно так плохо думаешь о себе.

Что, черт возьми, происходит? И я еще неуверенная в себе. Просто я реально смотрю на вещи.

— Детка, ты замечательный человек. Не думай, что я не замечаю, что ты плачешь, когда говорят об умирающих детях.

Я отмахиваюсь от них, внезапно чувствуя себя неловко и немного некомфортно.

— Я остаюсь при своем мнении. Я сказала, что постараюсь стать лучше, и я стараюсь. Я обещаю. Но не пытайтесь забить мою голову всякой ерундой. Я неудачница как человек. И мы все знаем, что это правда. Сколько человек поздравило тебя с нашей помолвкой?