Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

Ей тут же захотелось вскочить с места и ринуться в Оксфорд вразумлять Алекса, но что-то подсказывало, что парень знает, что делает. Да и боязнь нарваться ещё раз на фразу: «Иди, Жаклин» тоже дальнейшему общению как-то не способствовала.

В Шотландию она вырвалась только в апреле. Было уже тепло. Оставив Сулу на попечение семьи Абрамсонов, Жак, не беря с собой особых вещей, отправилась в Глазго, заранее предупредив Эшли о своём приезде.

Глазго встретил её громами и молниями. Или наоборот. Добравшись до дома дядюшки на такси, Жаклин с удовольствием увидела там своего любимого родственника улыбающегося и довольного, и радостную Эшли на кухне в окружении запахов хорошего шотландского рагу.

За столом разговор шёл о весне, дядюшкиных гибискусах, кафе Эшли с Алисой, Марго, её беременности, будущем ребёнке, а также о, уже имеющихся в наличии, Маркасе и Брайсе. А вот после ужина настало время «Х» — племянница предложила дядюшке проследовать к нему в кабинет для осмотра. Тот закатил глаза, покряхтел, скривился, но встал и послушно проследовал в указанном направлении.

При аускультации он очень старался не нервничать и расслабиться, но «I» тон его сердца прослушивался уже не так чётко, как в декабре, а растянулся и слегка затих. Зато доктор Рочестер сразу же уловила, что «III» тон, переместившись в диастолу, сравнял интервалы между тонами, обеспечив тем самым характерный для стенокардии, так называемый, «ритм галопа». «IV» тона она не услышала вообще и нисколько этому не удивилась.

«Сердечная недостаточность», — вынула Жаклин оливы из ушей и застыла, не успев опустить руки на колени. Ей показалось, что она только что двумя словами описала своё состояние после расставания с Александром. Жаль только, что сейчас ей было абсолютно не до этого, потому что дядюшка, скорее всего…

«Нет. Не могу. Нет сил, — снимая с себя фонендоскоп, отвернулась Жаклин от мистера Фортескью, чтоб он не увидел её лица. — Ему нужно беречься и лечиться, и он ещё поживёт. Да».

— У него, скорее всего, стенокардия, — рассказывала она Эшли уже поздно ночью на кухне.

— Ясно, — вздохнула женщина и закивала головой. — Он же ничего не говорит, не жалуется. Только свой метопролол пьёт всё больше, да и всё.

— И не скажет. Ему нужно срочно отдохнуть и пройти курс поддерживающей терапии, но только не в Шотландии. Здесь постоянные ветра и перепады давления, а они плохо действуют на сосуды. Можно летом отправить его в Италию или Испанию на тёплое море. У него и там, и там много знакомых, учеников, но к ним нельзя — это начнутся опять сплошные разговоры о теориях и экспедициях. Ему нужно отвлечься. Да и тебе тоже, Эшли.

— Ну-у-у, можно и в Италию, — широко заулыбалась женщина. — Ты поговори с ним, и когда он заартачится, а он обязательно это сделает, я к тебе присоединюсь.

— Да. Я поговорю. Но получается, что мне нельзя ему ничего рассказывать о себе, поэтому и ты, пожалуйста, молчи.

— Если ты решишь ничего ему не говорить, то я, разумеется, тоже. Но мне-то ты можешь рассказать. Может быть, я смогу чем-то помочь?

Жаклин ещё давно условилась с собой, что тому, кому первому решится рассказать о себе и МакЛарене, она расскажет всё. Так девушка и сделала.

Начала с того, что они условились жить у него в квартире, и об этом узнал Кирк. Рассказала, как мистер Бикстер её запугивал и как потом признался во всём племяннику. Эшли сидела с вытянувшимся лицом. Такого от Кирка она точно не ожидала.

— А потом… — Жаклин дошла до момента, когда Александр пришёл к Чарльзу, и её голос сорвался, — а потом Александр меня предал.

— Алекс? — нахмурилась женщина. — Как предал? Каким образом?

— Он пришёл и рассказал о нас Чарльзу и показал наши фото.

Эшли смотрела на девушку, как будто впервые видела.

— Чего-о-о-о? Александр?! Показал фото? — она сдвинула брови к переносице и округлила глаза одновременно. — Ты ничего не путаешь? Чарльз ничего не придумал?

— Не знаю. Но именно он передал мне флэшку со снимками, — лепетала она, как бы оправдываясь.

— Жаклин! — Эшли выпрямилась на стуле. — Это же Александр! — потрясла она ладонью в воздухе. — Он никогда никому ничего не рассказывает и не показывает! Он же с детства как частично немой! Нет, здесь явно что-то не так! — Женщина затрясла головой и отвернулась в сторону. — Да он музыку всю жизнь в наушниках слушал, чтобы никто не знал, что ему нравится. А тут! Не нашёл другого способа расстаться с девушкой, как показать фотки мужу? — Эшли часто-часто заморгала. — Нет, здесь, определённо, что-то не так. Этот засранец что-то замутил. Ну, хорошо. И что же было дальше?

— Ничего, — пожала плечами Жак. — Я утром пришла с работы, Чарльз уже был пьян и изнасиловал меня.

Эшли в ужасе зажмурилась, приложила руку к груди и опять медленно начала разворачиваться в сторону.

— Мой Бог! — выдохнула женщина. Она опять повернулась к падчерице и молча, с жалостью посмотрела на девушку. — Этим двоим обоим нужно головы открутить! Юнцу за то, что бросил тебя с мужем, а Чарльзу за скотское поведение.

— Мне всё равно пришлось бы рассказать Чарльзу обо всём. Ещё неизвестно, как бы он повёл себя тогда.

Эшли скептически покачала головой.

— Ну, вот видишь, ты уже защищаешь этого капризного, избалованного ребёнка.

На такой укор Жаклин не нашлась что ответить.

— Ну, хорошо. И что дальше? Ты ушла от Чарльза и живёшь теперь в Лондоне? Ты там уже работаешь?

— Да. Меня сразу же приняли назад в Седьмой госпиталь. Но главное не это.

Эшли подняла подбородок.

— Вот как? И что же ещё?

— Эшли, то, что я тебе сейчас скажу, не должен знать ни один человек. Это вопрос моего спокойствия и, не исключено, что моей безопасности.

— Не пугай меня так, — чуть отодвинулась мачеха.

— У-меня-будет-ребёнок-Алекса, — скороговоркой протараторила девушка.

Эшли замерла, потом моргнула, а потом сглотнула. Она опять сидела долго и молча, глядя на падчерицу.

— Да. Ты права, — наконец вымолвила женщина. — Об этому лучше никому не знать. Поздравляю, — она улыбнулась.

— Спасибо.

— Кстати, это всё меняет, — заметила Эшли.

— Да. Это всё меняет, — согласилась Жаклин.

Таким образом, частично уладив дела с родственниками, Жаклин вернулась в Лондон и опять сосредоточилась на себе и своей беременности.

Она наконец-то вырвалась на кладбище к папе с мамой в Эбни парк в северном Лондоне.

По сути, чаще всего она там бывала, когда поселилась в Челси после университета — где-то раз в полгода. В студенчестве же ей вечно не хватало времени из-за напряженной учёбы, а когда переехала к Чарльзу, то и подавно закрутилась на новой работе и вырвалась к родителям только однажды прошлым летом. Ничего определённого девушка возле могилок не делала. К сожалению, она была слишком мала, когда не стало родителей, поэтому и вспоминать ей особо нечего. Не успели они дать ей ту поддержку, которая придавала бы силы сейчас. На кладбище Жаклин всё больше мечтала. Что было бы, если бы папа с мамой были живы, как бы они отнеслись к Чарльзу, к Алексу и теперь вот, к его ребёнку.

«Как жаль, что у моего маленького не будет таких бабушки и дедушки, как вы, — думала девушка, сидя меду двумя одинаковыми каменными плитами. — Как жаль, что у него вообще кроме меня никого не будет».

Вернувшись на работу в госпиталь, она встретила много своих бывших коллег и познакомилась с новыми. Её здешняя подруга Мара уже не работала — сказали, что она уволилась этой осенью — зато девушка познакомилась с Тишей Клостер — тоже врачом приёмного покоя. Тиша была на три года старше, но жила одна, даже без собаки, и замуж не собиралась. Жаклин присоединилась к компании своей новой подруги, и один раз они с Сулой ездили с ними за город в гольф клуб Moor Park.

Жаклин уже пробовала ходить в магазинах по детским этажам и отделам. Ещё ничего не покупала, просто знакомилась с новинками и хитрыми изобретениями и приспособлениями, что неустанно, из года в год, придумывают для детей современные изготовители детской посуды, игрушек, одежды.