Зажечь (ЛП)

Он толкает меня на спину и накрывает своим телом, я вспоминаю нашу первую ночь. Я чувствую его тело, которое теперь стало твёрже, жёстче, и я более отчаянно нуждаюсь в нём, чем прежде. Его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, и его глаза ищут ответ на какой-то неизвестный вопрос. Я вижу, как закрываются его глаза, и он качает головой.

Прежде чем успеваю спросить, что происходит, Джейс отстраняется и перемещается в сторону. Я опустошена, когда теряю его тепло, но вздрагиваю, когда его губы касаются моего уха. Он начинает говорить таким тоном, отчего мои трусики становятся влажными в предвкушении.

— Алекса, ты и понятия не имеешь, как сильно я желал тебя, как только встретил. Каждый раз, когда видел, что ты смотришь на меня, пока я на поле, я с трудом мог двигаться, зная, что твой взгляд направлен на меня. Я был трусом. Ослом. Всю оставшуюся жизнь я буду жалеть, что был таким идиотом, но я не могу провести ещё десять лет без тебя. Я знаю, это звучит безумно, но всё чего я хочу, — это быть с тобой. Я хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь, в качестве друга или кого-то большего. Обещай, что ты не закроешься от меня.

Он любил меня. Он все ещё хочет быть со мной. Срань Господня. Он действительно возвращался за мной. Всё это время, я думала, что все его обещания были ложью. И если Кристин хотела сделать как лучше, возможно, я не буду пинать её задницу. Мы здесь, вместе, после стольких лет. Он всё ещё хочет меня. И я знаю, что хочу его. Всегда хотела.

— Я не могу поверить в это. Ты действительно вернулся, — повторяю я снова и снова, будто если повторять это, то в моей голове всё наконец встанет на свои места.

Джейс смеётся и целует кончик моего носа. Его губы перемещаются на мои.

— Да, Алекса, я сделал это. И всегда буду.

18 глава

Джейс

Алекса вздрагивает от моих слов, придвигая свои губы к моим. Следующие несколько минут, часов, достаточно долгое время, мы проводим, будто снова стали подростками. Наши руки и языки движутся в бешеном ритме. Словно за одну ночь мы стараемся наверстать упущенное. Я не могу не прикасаться к ней, давая понять, как я возбуждён. С её губ срывается стон, когда я прижимаюсь эрекцией к горячему местечку между её ног. Её левая рука ложится на мою голову, и я желаю, чтобы мои волосы отрасли, чтобы она могла зарыться в них своей маленькой ручкой. Я делаю мысленную пометку, когда вернусь в командировку, не стричься. Они могут быть достаточной длины и по уставу, чтобы она могла за них зацепиться.

Моя рука опускается на её попку, и я притягиваю Алексу ближе к себе. Она извивается, когда я двигаюсь по её телу, не полностью прижимаясь к ней. Я знаю, что мне нужно притормозить. Алекса много выпила, и я не хочу, чтобы утром она проснулась с сожалением, смешанным с похмельем, я знаю, она будет в ярости. Я замедляю наш поцелуй, перед тем как отстраниться.

Пытаюсь подняться, но она протестует, и я теряю равновесие, когда она хватает меня за руку и тянет обратно вниз. Её руки приземляются на мою задницу, она начинает целовать моё лицо, спускаясь к шее и возвращаясь к губам. Прежде чем успеваю восстановить равновесие, она толкает меня вниз. Усевшись на меня, она стягивает мою рубашку, я хватаю её за руки, останавливая. Она застывает, и отодвигается от меня, когда понимает, что я делаю. Я хватаю её за запястья и сажусь, перемещая нас так, что она оказывается сидящей на моих коленях.

— Не сегодня, детка,— говорю я ей, отчаянно желая убить свою совесть и взять мою девочку таким способом, каким хотим я и мой член.

Она фыркает, и я не могу отделаться от мысли, какая она симпатичная, когда злиться. Она встаёт, прежде чем я успеваю её поймать, и кладёт руки на бёдра.

— Джейс МакАллистер, это второй раз, когда мы были горячими и готовыми, а ты струсил. Серьёзно, ты можешь заставить девушку комплексовать! Если бы я не знала тебя лучше, то познакомила бы тебя со своим другом Бреди, — она смеётся, зная, что я понятия не имею о чём она говорит. — Но я помню, что у нас было, и знаю, что ты всё ещё сохнешь по мне. И я чувствовала, как твой член прижимается ко мне. Так в чём проблема? — последние слова она пробормотала.

Прежде чем успеваю ответить, Алекса направляется в сторону кондоминиума. Я забираю одеяло и стараюсь догнать её, чтобы спросить, о чем она думает.

— Я возвращаюсь в свою комнату. По крайней мере там я смогу помочь себе кончить так как, судя по всему, ты этого делать не собираешься! Черт, — говорит она, пробормотав себе под нос последнее.

Я стараюсь спрятать свою улыбку, она яростно сверлит меня взглядом.

— О, ты думаешь это смешно? Что ж, Сиерра была права! Ты действительно мастер синего клитора! У тебя, наверное, был маленький мастер Йода^, который научил тебя этому? Трахни её, не делай этого. Приходи, она не может. Подожди, нет, это не работает. У Джедаев были световые мечи, но у тебя, видимо, проблемы с твоим! — кипятится она, и я не знаю плакать мне или смеяться, потому что она только что приписала мой член к реквизиту «Звёздных войн».

Она смотрит на меня, будто ждёт ответа, но серьёзно, что, чёрт возьми, я должен на это сказать? И что, бл*дь, за синий клитор? Я имею в виду, я помню уроки по женской анатомии, но для меня это что-то новенькое. Она всплескивает руками, будто я должен был на это как-то отреагировать, и поворачивается обратно к зданию. О, чёрт, нет. Если она думает, что так просто может уйти, то сильно ошибается.

Быстро поймав её и перекинув через своё плечо, я направляюсь к деревянным мосткам, ведущим к зданию. Обхожу наши шлёпанцы, не желая тратить ни секунды на остановку. Она сопротивляется, царапает мою спину, заставляя отпустить её. Я просто крепче перехватываю её и иду внутрь, в сторону лифта.

— Отпусти меня, Оби-Джейс Кеноби! — Она убивает меня этими сравнениями. Это так мило, потому что я помню свой марафон из первых четырёх фильмов, той зимой, перед тем как я уехал. Хм, у нас будет новый марафон, и мы посмотрим все шесть фильмов — последние три того стоят.

Я нажимаю кнопку вызова лифта, пока она продолжает бить меня по спине. Двери открываются, и я вхожу внутрь с ней, переброшенной через плечо.

— Ладно, Дарт Салливан. Успокойся, — говорю я, поглаживая её попку. Её твёрдую попку. Её фигуристую, очень аппетитную попку.

Пока лифт поднимается на седьмой этаж, мы едем в тишине. Я начинаю выходить, когда Лекси цепляется за створки дверей, заставляя меня отпустить ее, чтобы она не сделала какую-нибудь глупость или ей не прищемило руки. Как только её ноги касаются земли, она пытается убежать. Куда, понятия не имею, но я следую за ней и преследую её по коридору. Я могу играть в эти кошки мышки с ней всю ночь. Или утро. Я понятия не имею, сколько, чёрт возьми, сейчас времени, но понимаю, что мне нужно поймать свою добычу, пока она не помешала другим жильцам.

— Алекса, хватит. Мы можем спорить о «Звёздных войнах» или о синих частях тела в моем номере. О которых, кстати, ты мне расскажешь. Давай не будем будить других гостей, потому что я предполагаю, сейчас очень поздно.

Она вздыхает, и свет в её глазах показывает, что я прав. Она проходит мимо меня к моему номеру и ждёт, чтобы я открыл дверь и впустил её. Я вставляю ключ-карту в слот, и Алекса еле дожидается, когда я вытащу её, она заходит в мой номер и направляется прямиком в спальню. Я следую за ней и останавливаюсь в дверном проёме, она ложится на кровать и прикрывает глаза рукой. Подойдя ближе, я понимаю, что она плачет, и чувствую себя ослом за свои игры.

Я сажусь на кровать рядом с ней, поднимаю её и тяну в свои объятия. Несколько минут она молча плачет, прежде чем успокоиться и отодвинуться от меня.

— Мне жаль, Джейс. Это просто… было так сложно. Всё это. Потерять тебя. Потерять Тая. Снова быть здесь с тобой и не чувствовать вины, знать, что моё сердце всё ещё хочет тебя. И тогда, я набрасываюсь на тебя — снова, — и ты отвергаешь меня — снова. Я идиотка. Мне никогда не следовало считать, что эти чувства значат для тебя то же самое, что и для меня, — признается она.