Зарисованное лето (СИ)

Следующие три дня напоминали похмелье.

Я вышел на работу, там отвлечься получалось чуть лучше. По вечерам мы, конечно, встречались с Сашкой: играли с бабой Дусей в лото, вместе ужинали у нее или у нас, жадно приникали друг к другу, едва оставшись наедине. Уверен, если бы родители были ко мне более внимательны, они бы тут же все поняли. И я благодарил судьбу за то, что они просто не хотели допускать такой мысли. В ближайшие выходные мы планировали снова присоединиться к нашей компании на речке.

Идя с очередной смены, я заметил, что Сашка закрывает за собой калитку и уже улыбается мне, отвечая на мою улыбку ему, несмотря на то, что нас еще разделяло внушительное расстояние. Он направился навстречу, а я, наоборот, остановился, желая продлить этот момент, подарить нашей прогулке домой еще пару минут. Внимание привлек затарахтевший бобик, который просто стоял посередине дороги. Машина Кира.

Кир.

- Стой, Сашка, назад!

Еще до того, как взревел двигатель, я уже точно знал, что будет дальше. Сашка успел только повернуться к быстро приближающемуся автомобилю, а потом - хлопок, и его тело мешком отлетает в сторону.

Дальнейшее помню смутно. Я мысленно давал себе команды и исполнял их, как робот.

Подойти. Вызвать скорую и ментов. Не слушать крики матери и не смотреть на упавшую на четвереньки бабу Дусю. Не обращать внимания на Кирилла, который, выйдя из машины, просто осел на землю. Не верить. Отвечать на вопросы. Не вставать. Я знал жертву и нападавшего? Да, знал. У преступника были мотивы? Были. Какие? Не говорить им всей правды, чтобы не увидеть брезгливой усмешки. Личная неприязнь. Пить воду. Отвечать на телефонные звонки. Звонить. Снова объяснять. Смыть с руки кровь. Спать. Не плакать. Никогда не плакать. Жить.

***

Зарисовка «О точке отсчета»

Меня на эти размышления подтолкнул вопрос журналиста: «А у вас был момент, когда вы точно поняли, что станете писателем?». Я ему ответил: «Да. Это случилось летом, мне тогда было девятнадцать».

      Думаю, что такой момент бывает практически у каждого, просто мало кто может так точно зафиксировать время. Но в моем случае все было просто. Я и до того лета был художником, не умеющим рисовать, но так бы им и остался, если бы не пережил все те события. Ту встречу. Чтобы сломать все границы, необходимо пережить свое «пятнадцатое августа».

Вчера мне исполнилось двадцать шесть, и голова немного гудела от выпитого. А Светка уже задолбала названивать. Она переехала в Москву года через два после меня, быстро освоилась, что неудивительно для ее характера, но спутника жизни так и не встретила. Хотя ей тоже двадцать шесть, всего двадцать шесть - еще слишком рано начинать дарить ей кошек. Теперь она уже была моим литературным агентом, хотя из своего журнала так и не уволилась. В любом случае названивать сегодня у нее было абсолютное право. Чтобы в сотый раз повторить, что я обязан заехать в издательство лично.

С усмешкой вспомнил, как это же издательство никак не хотело принимать мою первую рукопись. Как они нещадно правили любую мелочь, все же решившись ее взять. Как я скандалил по поводу каждого вырезанного куска, как будто эти куски они собирались вырезать из меня самого. Как книга месяцами простаивала на полках в книжных, потерянная в море других изданий. Как впервые обо мне упомянул какой-то критик, как мое имя все чаще стало мелькать на форумах, как меня начали приглашать на интервью. Как я получил внимание сразу от нескольких именитых рецензентов, которые разнесли мой труд в пух и прах. Это и вызвало максимальный скачок популярности. Моя первая книга была о юном художнике, мир которого перевернулся от одной встречи.

- Никит, где эти... как их... документы? - Сашка иногда до сих пор путался в словах. Ненадолго забывал, что хотел сказать. Но случалось это теперь так редко, что и обращать внимания уже не стоило. В первые пару лет было гораздо сложнее. И мне стыдно вспоминать то время, потому что тогда я был слабым, пока он оставался сильным.

Кирилла освободили год назад, и эта новость не нашла во мне никакого отклика. Он изменился сам и изменил меня тогда, пятнадцатого августа. Это именно Кир заставил меня заглянуть в пропасть. Именно Кир выломал из меня все вторичное и сделал все сложное простым. После его поступка я уже ни разу не задумывался о мелочах. Когда Сашку на следующий день перевозили в областную больницу, мне даже и в голову бы не пришло выйти из машины. Прилетевшие первым же рейсом родственники вообще практически не задавали мне вопросов, будто я там и должен быть, не отходивший от входа в реанимацию сутками. А когда врач сказал, что Сашка вышел из комы, я так паршиво, так некрасиво разрыдался... прямо там, в коридоре. И конечно, когда Танюха с огромным животом подошла и сказала: «Самолет через четыре часа, будь готов» - не воспринял это как вопрос, особенно учитывая то, что в первые дни Сашка только меня и узнавал. В Москве, едва разместив его в больнице, отец мне просто отдал ключи от квартиры сына и без дополнительных комментариев уехал, ему нужно было решать другие проблемы. Со мной никто не возился. Я, к своему удивлению, практически сразу устроился грузчиком в ближайший супермаркет - денег платили немного, но мне много и не требовалось. Я не помню стрессов, связанных с жизнью в столице, непривычными правилами, отсутствием знакомств. У меня просто не оставалось душевных сил уделять этому внимание, потому я не привыкал к столице, а она, пользуясь моей невнимательностью к себе, просто привыкала ко мне. Все свое свободное время я проводил в больнице. Очень длительная и мучительная реабилитация после черепно-мозговой. Я много раз срывался и терял надежду, даже иногда при нем, отчего мне теперь особенно стыдно. Но через восемь месяцев Сашку отпустили домой. А потом все сразу стало хорошо. Еще через год он вернулся на работу, а я поступил на заочку. Мать, конечно, знала, что мы живем вместе и почему мы живем вместе. Отец не задавал вопросов - наверное, для того, чтобы не узнать.

- Да на кресле валяются, где ты их и бросил, когда пришел, - буркнул я в ответ.

Он обнял меня со спины, а потом потерся носом о мою шею.

- Света звонила, просила напомнить...

Я перебил:

- Пойдем-ка, я тебе расскажу про пестики и тычинки.

- Про пестики и пестики?

- Или тычинки и тычинки?

- Да не-е. Точно пестики!

- Вдумайся в этимологию слова «тычинка»! Вот послушай - «убери от меня свою тычинку!» Звучит?

- «Доставай пестик» - тоже неплохо звучит!

- Этот вопрос требует немедленного научного исследования, как я погляжу.

- Припадочный писатель! Ты еще диссертацию запили на эту тему... Или хотя бы зарисовку.

Конец