Свет любящего сердца

— Ну еще бы! Мужчинам только бы вырваться из дома. Вот, наверное, Джеррольд Баррон удивился бы, узнав, что его добродетельный сынок такой же, как остальные. И что, ты узнала, куда они собирались?

— Да, — ответила девушка. — И ты очень удивишься, если узнаешь. Они шли на молельное собрание.

— То есть в церковь?

— Нет, это было не в церкви. Это что-то вроде проповеднической миссии, мне так показалось.

— О! А ты откуда узнала, куда он идет? Он мог сказать тебе все, что угодно.

— Нет, это не он мне сказал. Я пошла туда с ними, и сама все видела.

— Ты пошла с ним! Он что, тебя просил об этом?

— Нет, наоборот, он не хотел меня брать, я сама напросилась. Захотела пойти, и пошла. Он там пел. Знаешь, Лиза, у него потрясающий голос. Я такого никогда в жизни не слышала. Если бы он выступал на оперной сцене, он был бы мировой знаменитостью!

Лиза на секунду задумалась, потом сказала:

— Да, правда, у Джеррольда тоже был прекрасный голос! — И в глазах ее промелькнула тихая грусть. Но она быстро вернулась от воспоминаний к реальности. — Ах, так вот где ты была вчера! А ведь знала, что у нас гости и мы тебя ждали! Ты неизвестно с кем пошла в какой-то балаган, а твой жених тут бродил один и утешался вином, все самое лучшее вино у нас вылакал!

— Поэтому я и ушла вчера из дома! — спокойно ответила Корали. — Я знала, что здесь соберется сброд, и, кстати, не собираюсь выходить замуж за Эррола Ханта. Я вообще больше не хочу его видеть!

— Коринна! Что ты! Что говоришь, дурочка! Он богатый, он может дать тебе что угодно. Он готов все это богатство сложить к твоим ногам. А ты ушла, бросила его, он тут напился, и все из-за безнадежной любви к тебе!

— О господи! Да как будто я его не знаю. Ты позволяешь ему приходить, ломиться ко мне в дверь, звать меня, когда он даже уже не в состоянии выговорить мое имя. И в таком состоянии он каждый раз приходит и предлагает жениться. Ты что, думаешь, мне хочется выходить за человека, который тем показывает любовь ко мне, что напивается как свинья? Нет! И тебе пора уже это понять, Лиза. Я никогда, никогда в жизни не выйду за Эррола Ханта, так можешь ему и передать! Он мне противен, и я не хочу больше иметь с ним дела! Если у меня не будет другого выхода, я обращусь за помощью к брату!

Лиза стояла и смотрела на дочь в полном изумлении. Ей случалось видеть ее в ярости, в бешенстве, иногда она открыто дерзила, но сейчас впервые перед ней стояла спокойная, уверенная в себе женщина, которая знает, чего хочет, и намерена этого добиться.

Лиза побагровела от гнева:

— Что-что? Ты собралась идти за помощью к своему брату? Да какое право ты имеешь называть его братом, я тебя спрашиваю? Я тебе разве разрешала это? Только посмей еще хоть раз так его назвать, и я отниму у тебя все твои деньги, а тебя отдам под суд, и тебя отправят в сумасшедший дом! Ты, наглая маленькая тварь!

Лиза вдруг кинулась к Корали и, замахнувшись изящной, белой, ухоженной рукой, ударила дочь по лицу, в кровь разбив нежные губы. Удар был очень сильным, Лиза была в ярости, и глаза ее сверкали холодной стальной синевой.

Корали не пошевелилась. Словно она ожидала этого удара, и была готова к нему, и теперь приняла его стоически, спокойно, даже не моргнув.

Лиза отшатнулась как разозленная пантера и с ненавистью уставилась на своего, ребенка, видя, как на глазах распухает ее щека и краснеют царапины от ногтей.

— Очень жаль… — прошипела она в неистовой злобе, — очень жаль, что я не бросила тебя еще в роддоме, надо было бежать одной, без тебя!

Каждый раз в припадке сильной ярости Лиза говорила одно и то же, так что Корали уже слышала это. Обычно ее реакцией были рыдания от бессильной ненависти и злости.

Но сейчас на лице девушки не было слез, она стояла очень бледная, очень спокойная и смотрела на свою мать взглядом, которого та никогда еще у нее не видела. Лиза замерла перед ней, тяжело дыша, сцепив пальцы с побелевшими костяшками, и Корали, со смертельно бледным, застывшим лицом, проговорила страшным, тихим голосом:

— Ты даже представить себе не можешь, как я об этом жалею!

Лиза дико вытаращила на нее глаза, словно не могла поверить услышанному. Она высоко подняла подбородок, надменно откинула голову и сказала свистящим шепотом:

— А за это ты ответишь, девочка, еще как! Уж я позабочусь, чтобы ты горько пожалела о своих словах!

Потом резко развернулась и в бешенстве выскочила вон.

Корали заперлась на замок и бросилась на постель. Слез у нее не было. Всю ее била жестокая дрожь, словно в приступе лихорадки.

Глава 11

Дан пришел к матери в пять часов вечера. Он шел с работы, и ему хотелось поскорее вернуться домой. Весь день у него не выходила из головы просьба, которую, как бы между прочим передала ему сестра: что мать хочет его видеть, ждет его к одиннадцати часам. Он и не думал спешить. Его так неожиданно приняли на работу, на новом месте навалилось так много дел, что он совсем потерял счет времени и решил, что визит подождет. Может быть, она просто хочет пригласить его остановиться у них, хотя он не собирался туда переезжать.

После работы он зашел в первую телефонную будку, которая попалась по дороге. Если мать дома, он зайдет к ней не откладывая.

Оказалось, связаться с ней не так-то просто. Сначала пришлось поговорить с дежурным внизу, потом с горничной, и, когда Дан, наконец, уговорил ее сказать Лизе, что он звонит, служанка спустя некоторое время ответила, что его ждали с утра, к одиннадцати. Почему он не пришел?

Он объяснил, что с утра вышел на работу и не мог освободиться раньше пяти. Тогда мать передала ему, что сейчас занята и сможет принять его только завтра утром, тоже около одиннадцати.

— К сожалению, это невозможно, — спокойно произнес Дан. — Днем я буду на работе и освобожусь не раньше пяти вечера.

Наконец в трубке раздался раздраженный голос Лизы:

— Дан, что такое! Со мной не следует так поступать. Брось свою работу и приходи, когда я сказала.

Дан ответил строго и холодно:

— Об этом не может быть речи.

Последовала долгая пауза, и Дан уже решил, что она ушла от телефона. Наконец Лиза недовольно сказала:

— Ну хорошо, мне надоело с этим возиться. Заходи прямо сейчас, и поскорее!

Дан медленно шел по улице и размышлял. Она так разговаривала с ним, как будто это он напросился к ней в гости. А на самом деле ему меньше всего на свете хотелось туда идти, особенно сейчас, после работы. Но он решил, что в этом его нежелании идти к матери замешана гордыня, и в данном случае его чувства не в счет. Дан подозвал такси и быстро доехал до дома Лизы. Все же ему пришлось ждать когда она выйдет.

В длинной, просторной, официально обставленной комнате с простой на вид, но дорогой и стильной мебелью Лиза появилась перед ним в платье из черного бархата с длинным шлейфом и открытой спиной, которая обнажала плавные изгибы ее тела, из украшений на ней были только жемчужные клипсы.

Лиза была невероятно красива; нежная кожа лица напоминала кожу ребенка, светло-золотистые волосы блестели. В первую минуту Дан был рад увидеть ее в таком великолепии и даже подумал, что можно понять отца, который влюбился в нее с первого взгляда и на всю жизнь. Он увидел, насколько мать была хороша, как фантастически прекрасна, особенно если забыть, каким голосом она разговаривала с ним по телефону.

— Итак? — сказала она наконец, нарушая молчание.

— Да? — вежливо откликнулся он. — Вы хотели меня видеть?

— Да, хотя не в это время, — недовольно подчеркнула она. — Вечером мне обычно некогда заниматься делами.

— Прошу меня извинить, — сказал он, поворачиваясь к выходу. — Я понял из нашего разговора, что вы хотели видеть меня немедленно. Разрешите откланяться.

Он взял шляпу и пошел к двери.

— Ах, как ты на всякий пустяк обижаешься, совсем как твой отец! Но я хочу узнать, зачем ты пошел на работу. Тебе ведь нет нужды зарабатывать деньги. Человек такой состоятельный, как ты, не должен занимать место, где мог бы работать какой-нибудь бедняк.