Возлюбленная Немезида

— Но ведь он причинил тебе боль, правда? — Агрессивность Рори внезапно куда-то исчезла. Беспокойство о ее благополучии возобладало над гневом. — Ты не рассказывала деталей, но я знаю: между вами произошла серьезная ссора. Я просто хочу, чтобы у тебя было все хорошо, — объяснил он. — Я не хочу, чтобы ты опять страдала. Из-за него. — Рори замолчал, плотно сжав губы. На лице появилось упрямое выражение, как у несговорчивого мальчишки. — И если он, не дай Бог, обидит тебя — неважно, в какой форме, — клянусь, я превращу в лепешку его проклятую морду! И плевать мне, съемки там у него или еще что!

Несмотря на всю абсурдность высказанной угрозы, впечатление было потрясающее. Флоренс понимала, что не должна потворствовать подобным заявлениям, но воображение тут же нарисовало, как из-за нее дерутся двое красивых образованных мужчин. Это было бы нечто. Она мило улыбнулась Рори и сжала его руку.

— Замечательно сказано, Рэмбо. Учту. Только, думаю, драться тебе не придется. Все будет хорошо. — Сознавая, что проявляет опрометчивость, а возможно, и жестокость, она чмокнула его в щеку и отступила. — Как я уже сказала, мне вполне по силам держать Джекоба в узде!

По силам ли? — спорила она сама с собой, спускаясь по лестнице, после того как Рори закрыл за ней дверь. Пока у нее не очень-то это получалось. Зачем-то позволила Джекобу выманить у нее обещание поужинать с ним, а Рори теперь вынужден сидеть весь вечер один.

Возле ее дома у обочины стояло черное такси — мотор работает, задняя дверца распахнута. Флоренс, прищурившись, смотрела на машину. Вот было бы здорово, думала она, если бы сейчас в заднее сиденье ударила молния. Нет, она конечно же не желает зла ни в чем не повинному бедняге-таксисту, а вот Джекоба, безусловно, надо бы проучить. Какое свинство! Даже не потрудился выйти из машины, чтобы поздороваться! Абсолютно в его духе. Даже будучи нищим студентом, он вел себя как магараджа. Или — в данном случае — как китайский император!

Стуча каблуками, Флоренс решительно пересекла тротуар, заглянула в такси и чуть не захлопнула дверцу, собираясь бежать назад, к себе домой!

Джекоб развалился на заднем сиденье в томной позе; глаза спрятаны под темными очками, хотя солнце уже давно закатилось, а наряд — о Господи! — как у богатого туриста: джинсы, ботинки, дымчатая футболка и рубашка-куртка военного образца.

Флоренс затрясло от гнева. И унижения. Но это были не единственные чувства, владевшие ею в то время, как она стояла в полусогнутом положении, раздумывая, сесть ей в машину или нет. Она была очарована.

В грубой одежде, с короткой аккуратной стрижкой он выглядел необычайно суровым и сексуальным, и в то же время во всем его облике сквозила некая незащищенность. В сумраке салона такси его лицо казалось невероятно бледным и напряженным. То же загадочное сочетание бескомпромиссного мужского шовинизма и потерянности прослеживалось и в его позе.

— Значит, вот какой стиль одежды превалирует в Запретном городе в настоящее время, — хмыкнула Флоренс, устраиваясь на заднем сиденье рядом с Джекобом. Она смерила уничтожающим взглядом его костюм. Что он думает по поводу ее наряда — короткого платья, обнажавшего длинные ноги, и босоножек на высоких каблуках, — Флоренс определить не могла, так как глаза его были скрыты под стеклами темных очков, а манера поведения сбивала с толку. Зато ее не покидало ощущение, что она выставила себя полнейшей дурой! Нужно было быть отпетой идиоткой, чтобы поверить, будто он собирается повести ее в приличный ресторан.

— Извини, не понял, — отозвался Джекоб, поворачиваясь к ней. Его голос производил то же впечатление, что и лицо: усталый и измученный, он словно был налит свинцом.

— Ты представился китайским императором, а Запретным городом, если мне не изменяет память, в Китае до революции называли императорский дворец в Пекине.

— Все пытаешься утереть мне нос, да, Фло? — спросил Джекоб. Он потянулся рукой к лицу, чтобы снять очки, — движение замедленное, тяжелое, будто к руке подвешен камень.

— Разумеется нет, — язвительно отвечала она. — А если бы и пыталась, думаю, это не составило бы труда, верно? По-моему, и так ясно, кто из нас больше старается произвести впечатление.

— Ты выглядишь потрясающе, Флоренс, — сказал Джекоб, убирая очки в нагрудный карман. Взгляд его повеселел, чуть затушевав следы усталости на лице, что лишний раз указывало на его плохое самочувствие. — Прости, что я так. — Он неодобрительным жестом показал на свой наряд. — Я вовсе не собирался являться пред твои очи оборванцем. На самом деле я намеревался потрясти твое воображение, — он усмехнулся, — но вмешались обстоятельства. Обязательство, которым я не мог пренебречь. И, поскольку ты не оставила мне свой телефон, я решил, что лучше уж сразу приеду сюда и объяснюсь.

Вполне резонное оправдание, думала Флоренс. И высказано с такой обаятельной непосредственностью. Правда, слово "обязательство" ее заинтриговало. Судя по всему, это "обязательство" имело прямое касательство к его личной жизни, каковая являлась темой ее сегодняшнего интервью. Она уже приготовилась задать наводящий вопрос, но тут водитель отодвинул перегородку.

— Куда едем, ребята? — спросил он, не обращая внимания на их несовместимые туалеты. Очевидно, ему приходилось возить и более странные пары.

Джекоб сразу как-то сник, не решаясь ответить, и Флоренс взяла инициативу на себя, проинструктировав таксиста следовать пока к центру Лондона. Дороги были загружены, и она надеялась, что к тому времени, когда они доберутся до Уэст-Энда, ей удастся выяснить у Джекоба его планы. Такси покатило вперед, а Флоренс вновь сосредоточила внимание на Джекобе.

Почему он так странно ведет себя? Действительно болен или виной тому его обязательство? По-видимому, женщина. И женщина, имеющая на него огромное влияние, требующая от него полной отдачи сил и энергии, — судя по его болезненному состоянию.

И почему она не надела джинсы со старой замызганной футболкой? Джекобу до ее туалета нет никакого дела. Он только раз кратко — из учтивости — прокомментировал ее внешний вид и тут же отключился. Разряженная идиотка. Расфуфыренная дура. Флоренс нервно поправила на плече ремешок от сумочки.

— Черт, я и столик не заказал! — неожиданно заявил Джекоб. Флоренс, вздрогнув, глянула на него. Тот потирал лоб.

— Полагаю, из-за твоего "обязательства"? — Она мысленно выругала себя стервой. Джекоб потирал висок подозрительно знакомым жестом. — Ты хорошо себя чувствуешь? — уже более ласково спросила она. — Вид у тебя нездоровый.

— Да нет, все нормально, благодарю. — Он опустил руку и широко улыбнулся ей обаятельной озорной улыбкой. Наверное, такой вот улыбкой он и покорял своих поклонниц. Его лицо мгновенно преобразилось, он выглядел теперь гораздо лучше. Но ведь Джекоб блестящий актер, вспомнила Флоренс.

— У тебя что, мигрень? — допытывалась она, прекрасно зная, что такое головные боли, при которых массирование висков помогало редко.

Джекоб открыто взглянул на нее и опять улыбнулся, на этот раз не столь эффектно.

— Да нет, не то чтобы мигрень. — Он передернул плечами и поморщился: очевидно, резкое движение отдалось болью в голове. — Но если бы ты не была леди, я не преминул бы крепкими словечками выразить то, что происходит за этим… — Он тронул пальцами правый висок.

— С каких это пор ты стал считать меня леди? — съязвила она. — Я — твоя сестра Фло. Женщина, которую ты привык ненавидеть. — Она робко коснулась его руки. — Если ты болен, Бог с ним с ужином. Поезжай домой!

Джекоб со смехом разразился цветистой жалобой, оканчивавшейся словами "убивает меня!".

— Значит, ужин отменяется? — спросила Флоренс, сама не зная, что хотела бы услышать от него: "да" или "нет".

— Со мной все в порядке. Пройдет, — ответил Джекоб и слабо улыбнулся. Его улыбка показалась Флоренс вымученной. — Уже проходит.

— Тебе виднее. — Флоренс с сомнением покачала головой. — Может, на свежем воздухе полегчает? Если хочешь, давай пройдемся немного? — Ты ведешь себя, как курица-наседка, возмущенно думала Флоренс, стараясь не поддаться панике. Что ты себе позволяешь? С какой стати тебя вдруг стало заботить благополучие Джекоба Тревельяна? Он-то в прошлом не очень обременял себя заботами об твоем счастье. — Можем просто погулять, — продолжала она уже более сдержанно и сухо. — Насколько я понимаю, тебя не пустят ни в одно заведение, для которого я одета? Верно?