Два одиночества

— Терри, успокойся! И хватит себя накручивать всеми этими «если». Во-первых, за ним смотрят. А во-вторых, ребенок такой легкий, что вряд ли провалится в нору. Уверяю тебя, Фред будет в полном порядке. Кейн, как никто другой, знал, что эти «если» могут запросто свести с ума.

Как только они затормозили у дома Терри, она выскочила из машины и помчалась к двери. Кейн шел следом. На пороге она обернулась, чтобы сказать, когда за ней заехать, но он проскользнул в дом и с деловым видом осведомился:

— Надеюсь, у тебя есть стиральная машина и сушка?

Она молча кивнула. Ее бил крупный озноб, и она могла думать только о горячем душе. Сначала согреется, а потом будет соображать.

— Хорошо. Тогда подброшу и свои вещи. Иди в душ. А я потом. Надеюсь, горячей воды хватит? Мне много не надо.

— Постой. — Терри свела брови. — Как это «подброшу свои вещи»? Не понимаю...

— А ты подумай. Пока доберусь домой, пройдет полчаса, а то и больше. Стиральной машины у меня нет, а прачечная у нас в подвале. — Он помолчал. — Там всего две машины, а сегодня выходной... Поэтому я вижу лишь один разумный выход.

— И какой же? — уточнила Терри.

— Примазаться к тебе.

Примазаться? До чего же противное словечко! Впрочем, в принципе она не против, хотя ей это и не по душе. У нее и с Фредом хватает хлопот, так что лишние ей ни к чему. А Кейн, похоже, становится заботой номер раз. Надо бы спровадить его домой, подумала она, а вслух почему-то сказала:

— Комната Фреда по коридору налево. Можешь там раздеться. Снимай мокрую одежду и завернись в покрывало, а я тем временем включу стиральную машину. Пока моюсь я, постираем, а когда будешь мыться ты, все высохнет. — Поскорее бы в душ! Остается надеяться, что горячая вода наведет порядок у нее в мозгах.

— А можно сделать по-другому. — Глаза Кейна заблестели. — Если хочешь сэкономить воду. И время.

Собрав волю в кулак, Терри встретила его взгляд и голосом радушной хозяйки ответила:

— Не волнуйся! Воды в этом доме на всех хватит.

Любой другой мужчина выглядел бы нелепо в стеганом покрывале с торчащими из-под него волосатыми ногами. Только не Кейн. У любого другого хватило бы такта не соваться в гостиную и кухню, где Терри готовила кофе, а посидеть в комнате Фреда.

Только не у Кейна. Он слонялся повсюду. Завернувшись в покрывало с кровати Фреда, он расхаживал босиком из комнаты в комнату, осматривая окна, в которых чудом держались стекла, текущие краны и даже обнаружил под холодильником пару детских книжек под ножкой — чтобы ровно стоял.

— Через полчаса одежда будет готова, — сообщила Терри, сумрачно наблюдая за его деятельностью.

— Ладно, подождем, — буркнул Кейн.

— А ты здорово смахиваешь на римского патриция, — усмехнулась Терри. Когда она выбирала покрывало на кровать Фреда — красное с лох-несским чудовищем, — ей и в голову не могло прийти, что оно послужит тогой высокому, крупному подрядчику.

Кейн кинул на нее сердитый взгляд. Она проскользнула в ванную, захлопнула за собой дверь и, прислонившись к косяку, с минуту постояла, прижимая к себе полотенце и улыбаясь. Он такой... такой...

Она сама не знала, какой он. Знала только, что рядом с ним у нее возникает странное ощущение — не то тревога, не то боль...

То, что она свалилась в реку, а он вытащил ее всю в грязи, еще не самое страшное, с грустью размышляла она, стоя под горячим душем. Ну а потом пошло-поехало! Пришлось разрешить отвезти ее домой, постирать и высушить его одежду. А теперь ей и вовсе кажется, будто он здесь, стоит рядом, обливается водой, намыливает свой плоский, упругий живот...

— О Боже! — простонала она и зажмурилась, почувствовав, как глаза режет от попавшего в них шампуня.

Как же выставить его из дому, пока между ними ничего не произошло? — раздумывала Терри. Она надела халат на еще влажное тело и, минуя холл, поспешила в подсобку.

Осталось переложить белье из барабана в сушку. Через полчаса все будет готово — и можно ехать к Фреду.

Она перевела машину на максимальный режим и забросила в нее тяжелые вещи — свои джинсы и свитер, джинсы Кейна и его рубашку. Мелкие вещи можно подбросить в самом конце — лифчик, носки, трусики и...

— Кейн! А что делать с этими шерстяными носками? — крикнула она не оборачиваясь.

— А что с ними случилось?

Он подошел так близко, что от неожиданности Терри чуть не подпрыгнула.

— Ты меня напугал, — упрекнула она его. — Я не слышала, как ты подошел.

— Извини, не хотел. Просто я босиком. В другой раз буду звенеть ключами или мелочью.

Терри бросила взгляд на покрывало, ловко завязанное на талии на манер набедренной повязки, и тут же отвела глаза. Лицо у нее пылало, и она отвернулась.

— Может, лучше положить их сверху? — пробормотала она и, не дожидаясь ответа, закинула в машину носки, лишь бы поскорее выбраться из тесной комнатушки.

Кейн преградил ей путь.

— Дай мне пройти, — сдержанным тоном проговорила она.

— Не дам.

— Кейн... — Она подняла на него умоляющие глаза.

Он шагнул к ней и откинул за спину ее еще влажные волосы. Она ощутила на плечах тепло его ладоней, и у нее мелькнула мысль: а ведь они самой судьбой предназначены друг другу.

— Кофе, наверное, уже готов, — прошептала она, предприняв слабую попытку его отвлечь.

— Иди ко мне. — Кейн не клюнул на ее уловку. Блеск глаз и румянец говорили сами за себя. — Терри, иди ко мне.

Она хотела рвануться из его рук, но осталась на месте.

— Знаешь, я подумала, когда будем покупать какао, можно прихватить пастилу, — пролепетала она. Господи, что она несет?!

— Пастилу? Ладно. Так и запишем. А теперь иди ко мне, Терри.

Ну что ей оставалось делать? Разве прилив может противиться лунному притяжению? Делая последнюю, отчаянную попытку прислушаться к голосу разума, Терри взмолилась:

— Кейн, пожалуйста, только без глупостей! Это все усложнит, а нам с тобой не нужно...

— Терри, я сам знаю, что мне нужно. И думаю, знаю, что нужно тебе.

— Нет, не знаешь! Это мне нужно меньше всего!

Он стоял так близко, что она видела морщинки в уголках его рта и намечающуюся седину в густых светло-русых волосах.

— И чего же тебе не нужно? — с ухмылкой протянул он, глядя ей в глаза. — Ты же не знаешь, что я хотел предложить.

Но Терри знала, и он знал, что она знает. Потому что они оба этого хотят. Да, она его хочет. Мечтает ощутить прикосновение его тела, мечтает провести всю ночь в его объятиях, любоваться его мимолетной улыбкой и разделить его печаль. А если удастся, хотя бы утешить.

Нет, это не любовь! — говорила она себе. Кейн никогда не притворялся, что любит. Ну и что? Почему бы не согласиться хотя бы на то, что он предлагает? В конце концов, никто от этого не умрет. И вреда никому никакого. Все будет как прежде. Завтра наступит новый день и, как всегда, взойдет солнце.

Не сводя с нее глаз, Кейн наклонился и поднял ее на руки. Его глаза сказали ей все. И ее всю пронзило желание. Толкнув плечом дверь в спальню, Кейн осторожно поставил ее на прикроватный коврик.

И Терри опустилась с небес на землю: отголоски прошлого пробудили в ней привычное чувство неполноценности, избавиться от которого — сколько бы килограммов она ни сбросила и как бы хорошо ни одевалась — ей так и не удалось.

У Терри давным-давно сложилось мнение о себе, и Джон, обнаружив в Терри комплекс неполноценности, сразу же воспользовался им. Она до сих пор стесняется своей наготы. Слишком маленькой груди. Слишком широких бедер. Когда Кейн смотрел на нее, она чувствовала себя не в своей тарелке и начинала сомневаться, может ли доставить наслаждение мужчине.

Терри закрыла глаза, словно от этого могла стать невидимкой. Заметив ее смятение, Кейн не торопил событий. Завернутый в детское покрывало, он подошел к туалетному столику и машинально стал перебирать мелочи — зеркальце в серебряной оправе, расческу, флакон с туалетной водой, рисунок Фреда в рамке... Он чувствовал себя одновременно и защитником, и насильником.