Все ради любви

— Для тебя, наверное, интереснее всего то, что здесь была полупрофессиональная футбольная команда «Соколы Огасты», но недолго. Насколько я помню, неудача постигла их не из-за недостатка средств или поддержки местных жителей, просто стиль их был не тот. Игроки напоминали Берта Рейнольдса в фильме середины семидесятых годов «Самый длинный ярд». Здесь еще играют «Молотилки из Джорджии», но о них я тоже почти ничего не знаю. Если хочешь узнать подробнее, обратись в Коммерческую палату или в Спортивный совет Большой Огасты. Конечно, во всех школах есть свои спортивные программы: многие футбольные команды давно и упорно соперничают, например, «Батлер» и «АРС». Недалеко отсюда есть еще «Атенские бульдоги», «Соколы Атланты» и «Храбрецы из Атланты», а за рекой — «Климсонские тигры» и «Боевые петухи Южной Каролины». Ты, наверное, играл против «Соколов».

— Да, и побил их. Прошу прощения. — Он ухмыльнулся.

Рэчел засмеялась.

— Спасибо за сочувствие. Будь я футбольной болельщицей, я не стала бы брататься с тобой перед матчем.

Квентин откинулся на спинку стула, внимательно взглянул на нее и пробормотал:

— Уж не знаю, хорошо это или плохо, имея в виду то, чем я занимаюсь.

Рэчел уловила его добродушное настроение и засмотрелась на его великолепную улыбку. Хотя они продолжали избегать некоторых тем, но беседовали непринужденно, как много лет назад. Их влечение друг к другу казалось совершенно естественным. (Любопытно, испытывает ли он тс же чувства?).

— Я…

Молодой парень остановился у их стола и спросил:

— Простите, вы не Квентин Ролс из «Далласких Ковбоев»?

Мгновение поколебавшись, Квентин признался.

— Так я и знал! — Мужчина подсунул ему листок бумаги и ручку. — Не дадите ли автограф для моего сына?

— Как его зовут? — поинтересовался Квентин, беря ручку.

— Можно не писать имя, только подпишите.

Голубые глаза Квентина скользнули по залившемуся краской лицу мужчины.

— Я хочу написать именно ему. Так как его зовут?

— Э… Джеффри.

Рэчел взглянула на него и по выражению его лица и тону заключила, что он лжет и знает, что они это поняли. Она подождала, пока Квентин напишет короткую записку, подпишет ее и вернет листок.

— Спасибо, парень будет беречь это, как сокровище.

Когда мужчина удалился, Квентин нахмурился и проворчал:

— Не будет он беречь. Старина Джеф соображает быстро: он просил автограф, чтобы продать коллекционеру и получить несколько монет.

— Часто люди просят автографы и снимки для продажи?

— Гораздо чаще, чем ты думаешь, что нас очень беспокоит… Но этот не представит для него никакой ценности.

— Почему? Ты же знаменитость, один из величайших квотербеков, если верить прессе.

— Спасибо за комплимент. Я поставил в записке свое имя, но не подписался. Это ему за то, что он солгал мне. Он… — Квентин умолк, видя, что еще несколько человек столпились у их столика. (Черт бы их подрал!)

— Мистер Ролс, не дадите ли и нам автограф?

— Конечно, почему нет?

Кто-то спросил:

— У вас есть бумага и ручка?

— Боюсь, что нет. Я пришел сюда быстро съесть ленч и спокойно поговорить.

— Можете расписаться на салфетке.

— Нет, это неудобно, и вид неопрятный.

— Мы сейчас попросим бумаги у официанта. Подождите, пожалуйста, минуту.

— Поторопитесь, у нас мало времени, мы скоро уходим.

Молодой человек почти побежал к служебному помещению, а Квентин с раздражением вздохнул.

— Надо уходить, а то попадем в осаду, — сказала Рэчел. — Тут не поешь и не отдохнешь. Если проголодаемся, остановимся и что-нибудь купим.

— Спасибо, Рэчел. Ты все понимаешь.

Квентин встал, взял деньги и счет и уже готов был отдать их кассиру, когда болельщики чуть ли не бегом вернулись к их столу. Он наклонился и нацарапал на листках свое имя, на этот раз без всякого текста.

Один из болельщиков вернул ему листок и попросил:

— Поставьте, пожалуйста, дату.

— Какую? — спросил Квентин без улыбки.

— Хотя бы двенадцатое июля. Это достаточно скоро.

Видя, что его собираются задержать разными вопросами, Квентин изобразил улыбку.

— Я же сказал, мы спешим. Простите, ребята.

— Всего одну минутку. Вы останетесь в «Ков…

— Оставьте, ребята, мы опаздываем. — Квентин взял Рэчел за локоть и поспешил к кассе.

Пока он платил по счету, к ним направился лысый мужчина. Рэчел загородила ему дорогу:

— Мистер Ролс рад быть вам полезным, сэр, но мы спешим, и он занят мыслями о предстоящей деловой встрече.

— Я просто хочу задать ему пару вопросов. Только на одну минуту.

— Я понимаю, но ему сейчас очень некогда.

— Трой Айкман нашел бы время поговорить с болельщиком.

Ее охватила злость.

— Но не тогда, когда он занят и опаздывает. Простите. Пока.

Они уже вышли из ресторана, а лысый все ворчал, хмуро глядя им вслед. В машине Квентин сказал:

— Так бывает всегда, когда подпишешь одному: другие видят это и тоже начинают приставать с просьбами дать автограф. Невозможно куда-нибудь выйти, чтобы никто не приставал. Нельзя ни поесть, ни сходить в магазин, нельзя ничего сделать, чтобы тебе не помешали, и обязательно какой-нибудь любопытный бродит следом, стараясь услышать, о чем ты говоришь. За мой столик не раз плюхались посторонние и начинали болтать, даже не спросив разрешения. Встречаются грубияны и настоящие нахалы. Некоторые просят кучу автографов, якобы для друзей и родственников. Люди выпрашивали мои вещи на сувениры, особенно футболки и мячи. Некоторые даже крадут их, стоит только отвернуться. С годами известность начинает утомлять, хочется избавиться от всеобщего внимания. Я люблю своих болельщиков, нуждаюсь в их поддержке, но иногда хочется побыть одному.

— Ты прекрасно справился с ситуацией, Квентин: был вежлив и терпелив, даже когда один оказался нахалом.

— Иногда трудно соблюдать приличия. Стоит ответить на один пустяковый вопрос, и люди думают, что вправе расспрашивать тебя обо всем. Как будто мы бесчувственные. — Запуская мотор, он спросил: — А что это за СРС, о котором я читал и слышал?

Рэчел поняла, что он хочет оставить болезненную тему, чтобы не показаться нытиком.

— Строительство на реке Саванна, за рекой в Южной Каролине, недалеко отсюда. Оно относится к Департаменту энергетики, это предприятие, связанное с радиоактивными веществами. Многие работающие там живут в Огасте и в округе Колумбия. Завод большой, без специального разрешения туда не попасть. В войну там делали бомбы, теперь вырабатывают плутоний и перерабатывают использованные топливные стержни. Можем подъехать туда, но и только: внутрь нас не пустят.

Прежде чем выехать со стоянки, он предложил:

— Может быть, ты покажешь мне ближайшие городки за рекой?

— Эту просьбу легко исполнить, — ответила Рэчел, и они направились к мосту.

За остаток дня они объездили Северную Огасту, Бельведер, Гранитвилл, Айкен, Бат, Клируротер, Бич-Айленд. Квентин задавал множество вопросов, как и в Джорджии, на некоторые Рэчел могла ответить, на другие нет.

— Через реку от твоей гостиницы есть гостевой центр на шоссе И-20, где ты можешь взять брошюры о Южной Каролине. Или еще раз съезди в Северную Огасту и обратись в городской центр. Мои обязанности по приему гостей не включали тот район, поэтому я не очень хорошо его знаю.

— Ты все прекрасно знаешь — я просто хотел немного ознакомиться с окрестностями. (Ведь оттуда в Огасту прибывают гости и работающие. Следующая задача — разведать, смогу ли я получить достаточно денег. Мне нужно кое с кем познакомиться, может быть, ты поможешь мне и в этом, но позже, потому что, когда я соберу нужные сведения, у меня не будет предлога, чтобы задержаться здесь.) Как насчет обеда? Где мы поедим? Есть тут тихое и спокойное место?

— У Майкла вполне подходящее: это на Вашингтон-роуд, почти около И-20. Но уже шесть, на самой нашей загруженной дороге мы попадем в час пик. — Рэчел сообразила, что ресторан находится на пути, по которому едут домой ее соседи, друзья и знакомые. Возможно, кто-то из них окажется там и увидит ее с ним, ну и что из этого? Они же не на любовном свидании, а просто вместе обедают. Но что подумают другие? (Не волнуйся и не дури, Рэчел, наслаждайся вечером и обществом симпатичного тебе мужчины.)