Страсть и гнев

Вчера он грозил ей каким-то разговором. Зачем? К чему разговоры? Неужели он собирается здесь и сейчас выяснять отношения? Фанни охватила паника. Если он намеревался предостеречь ее, чтобы она ничего не рассказывала Мейбл, то лучше бы уж ему молчать. Нечего липший раз унижать ее. А о чем еще ему с ней разговаривать?

— Фанни…

Он чуть слышно произнес ее имя, но Фанни все же услыхала в его голосе затаенную грусть. Сердце ее бешено колотилось, и она с трудом разбирала его тихие слова.

— Я бы отыскал вас раньше, но… — Он недовольно пожал плечами. — Позвонил Клифф. На ферме загорелся амбар. Пришлось ехать. Сейчас все в порядке. Пожарные отлично поработали. Но мне, к сожалению, надо вернуться туда… Пять минут назад я был в вашей комнате, увидел, что вы уже собрали чемодан. Подождите, не уезжайте. — Он просил. Но Фанни молчала и не отрывала взгляда от своих туфель. — Я вернусь через час. Нам надо поговорить… Вы сами это знаете. Договорились?

— Да, — покорно согласилась она.

Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он: ушел и не мучил ее, поэтому и сказала то, чего он требовал от нее. На самом деле она не собиралась его ждать. Зачем ей выслушивать его просьбы и угрозы?

В глазах у нее потемнело, когда она увидела» как он идет к Мейбл, наклоняется над ней, что-то ей говорит. Извинившись, его будущая жена поднялась и последовала за ним из гостиной. На удивление послушно вела она себя с человеком, за которого шла замуж против своей воли. Фанни взяла себя в руки и стала ждать.

Этот негодяи не любит свою невесту, ему нужно лишь ее имущество. Поэтому он и не желает, чтобы она узнала о том, что он чуть не согрешил с женщиной, которая приехала устраивать их свадьбу.

Через десять минут Мейбл не возвратилась, и Фанни решила, что с нее хватит. Она подошла к Клейтону, который ничего не замечал вокруг себя, покрывая рисунками листы бумаги и в чем-то убеждая Элен.

— Я откланиваюсь, — сказала она, ласково прерывая его на полуслове. — Теперь уже все в порядке, и я могу спокойно уехать. Скажите Мейбл, что я прослежу за дальнейшими приготовлениями к свадьбе, но если ей захочется что-нибудь узнать поточнее, пусть позвонит мне в офис.

Итак, Мейбл скоро встанет перед алтарем в роскошном подвенечном платье, и Ральф, поселив ее в великолепном доме, подарит ей красивых детей. Он постарается, чтобы она никогда не узнала о его шалостях. Да и Мейбл когда-нибудь забудет Клиффа, и он станет для нее не более чем туманным воспоминанием, если она вообще будет о нем вспоминать…

Фанни выехала на шоссе и прибавил скорость, не в силах дождаться, когда Корт со всеми его обитателями останется сзади. Ее пребывание здесь превратилось в кош» мар, и ей не терпелось забыть все, чтобы вновь вернуться к покою, завоеванному с таким трудом, и стать опять благоразумной и рассудительной…

9

Какой-то шум донесся до Фанни в ее полусне-полубеспамятстве. Поначалу она подумала, что стучит у нее в голове, но потом все стихло, и только собственное хриплое дыхание мешало ей вновь вернуться в забытье.

Прошло немного времени, и Фанни показалось, будто кто-то поворачивает ключ в замке входной двери. Она подумала, что это, верно, хозяин дома. Больше ни у кого ключа не было. Наверное, она просрочила с оплатой… Нет, этого не может быть. Фанни всегда в срок платила по счетам и тщательно следила за этим. А, может, дом горит, подумала она равнодушно. Плевать… Пусть Мэтьюс войдет — по крайней мере, принесет ей воды.

Чьи-то руки заботливо застегнули пуговицы на старенькой фланелевой ночной рубашке, которую она надела, когда укладывалась в постель. Фанни приподнялась и попыталась одернуть ее и поправить под собой простыню, смявшуюся, пока она металась в жару. У Майкла Мэтьюса зрение слабое, но все же не настолько, чтобы не видеть, что с ней все в порядке…

— Вы?! — прохрипела Фанни, разглядев склонившегося над ней Ральфа.

Она закрыла дрожащей рукой глаза, желая отогнать назойливое видение, которое постоянно врывалось в ее беспокойные сны с тех пор, как она заболела.

Фанни торопливо стала оправлять рубашку, уже осознав, что имеет дело не с мучительным видением, а с реальным человеком. Сильные руки приподняли ее голову, поправили подушку, убрали спутанные волосы с ее лица, и она вдруг ощутила легкое прикосновение прохладной ладони к своему пылающему лбу. Головная боль отступила на несколько благословенных мгновений, впервые даруя ей облегчение, которое она встретила тихим блаженным стоном. Мужчина выпрямился и отвернулся.

Она опять застонала — не хотела стонать, но ничего не могла с собой поделать. Он уходит. Ему противно видеть ее в таком состоянии? Что ж, так оно и должно быть. Она никак не могла вспомнить самое главное, хотя отчаянно старалась собрать разбегавшиеся мысли. Фанни слышала, как он ходит по комнате, открывает ящики шкафа, потом маленький холодильник на кухне. Затем до нее донесся его низкий бархатный голос. Он с кем-то разговаривал, наверное, по телефону, потому что другого голоса слышно не было. Но все-таки он здесь, не ушел…

Успокоенная, Фанни откинулась на подушку и закрыла глаза…

Проснулась она в его объятиях. Сердце у нее дрогнуло, и она попыталась произнести его имя и попросить, чтобы он не отпускал ее, потому что ей хорошо и спокойно, когда он так ее держит, но во рту было сухо в она услышала лишь отвратительное карканье.

— Ничего, ничего, Фанни, — тихонько прошептал он. — Теперь я пригляжу за тобой.

Интересно, говорил ли ему кто-нибудь, какой у него красивый голос. Фанни было приятно думать об этом, прижавшись к его груди. И от него замечательно пахло свежестью и еще лимоном.

Он расстегнул и через голову стащил с Фанни рубашку. Поначалу она начала было сопротивляться, повинуясь проснувшемуся в ней чувству стыда, однако он умудрился легко успокоить ее, и она сдалась.

Освободившись от влажной от пота рубашки, она опустила голову на его плечо, остужая свои пылающие щеки о прохладную ткань его одежды.

— Вот и хорошо. — Голос у Ральфа был ласковый, бодрый, руки сильные, и Фанни стало легче. — Сейчас устроим тебя поудобнее, а там и доктор появится. Не твой доктор, а мой хороший друг — частный врач.

«Нельсон-стрит», вспомнила Фанни, когда он подал ей воды, которая утолила ее жажду, и в голове немного прояснилось. Вот он куда звонил.

Она хотела сказать, что ей не нужен врач хотя она, конечно же, ему благодарна, ведь всем известно, с гриппом шутки плохи. Однако тут ее бросило в дрожь, и Фанни решила ни о чем не думать. Ей было хорошо в его объятиях, уютно, спокойно, и дрожь скоро прошла.

Ральф надел на нее чистую ночную рубашку, перестелил постель, взбил подушку, снова положил Фанни на кровать, опять принес воды и держал стакан, пока она жадно пила воду.

Потом он ушел и вернулся не один, а с невысоким пожилым мужчиной в элегантном сером костюме, который взял ее за руку, посчитал пульс, потом прослушал грудь, спину, попросил ее дышать глубже, еще глубже, пока она не устала и не попросила, чтобы он оставил ее в покое.

— Выпей это, — сказал ей Ральф. Прошло несколько часов или, быть может, несколько минут?.. Фанни опять потеряла счет времени. Ральф поддерживал ее, пока она что-то покорно пила, а когда ее передернуло от горечи и она вся скривилась, он опять ласково ей улыбнулся.

— Ну, не капризничай. Нужно сбить температуру, и тебе сразу же станет легче. Хогасинс мне сказал, что через пару дней ты будешь в норме. Тебе надо много пить и много спать. А пока я уйду на полчасика. Ладно?

Он поправил ей подушку, убрал со лба волосы и заботливо укрыл ее одеялом.

— В твоем холодильнике пусто. Там только полпачки сухого молока. На полках тоже, кроме чая и зеленого горошка, — ничего. — печально усмехнулся. — Ты так была занята устройством чужих жизней, что о своей у тебя совсем не было времени подумать?!

Фанни хотела было возразить, что она устраивала не чужие жизни, а чужие свадьбы, и тотчас вспомнила… Может быть, ему надо вернуться к несчастной Мейбл? Она взглянула на его озабоченное лицо и передумала о чем бы то ни было спрашивать.