Китайский цветок

Часть вторая

Слуцкий

1

Иван Антонович Слуцкий летел в Москву и очень волновался. С тех самых пор, как решился написать письмо Щербакову, чувство тревоги не покидало его, то разрастаясь до размеров грозовой тучи, то маленьким камушком пристраиваясь на самом сердце. Хотя за тридцать лет, что отделяли его от города, в который сейчас возвращался, он, казалось, разучился волноваться. Точнее, разучился думать о личном. Ведь ожидание результатов бесконечных физических экспериментов сопровождалось скорее азартом, чем волнением.

Работа завладела им полностью. Из лаборатории уходил только на ночь, и то потому, что не хотел прослыть сумасшедшим стариком. И так о нём болтали в университетском кампусе черт знает что! Иммигрант из России — было время, когда за глаза его называли «большевик», — жил один, без семьи; кроме физики, ничем не интересовался, дурацкие университетские сборища никогда не посещал. Терпеть не мог ни ученых дамочек на досуге, ни ироничных куриц — жён своих коллег. Его холостяцкая жизнь просто не давала им покоя, а советское прошлое обрастало кучей небылиц.

Желание наладить свой быт будоражило только первое время после приезда из Союза. Наверное, из-за того, что он никак не налаживался в Москве… Служебная квартира, казённая мебель, всё неуютное, разномастное. Не хватало самых необходимых вещей, на покупку которых уходила вся зарплата. А дочь — взрослая девушка, и ей надо было одеваться, развлекаться.

Господи! Какие печальные воспоминания о той поре! Он до сих пор не знает, что лучше — забыть вовсе или помнить до конца дней. Но что знает наверняка — всё в жизни взаимосвязано. Это так же точно, как то, что Исаак Ньютон открыл законы механики.

Вот течёт и течет твоя жизнь. Местами даже счастливая. Вдруг что-то страшно сбивается в её бодром ритме, комкается, спотыкается… Почему это с тобой? За что? — недоумеваешь ты.

Многие так и остаются в слепом, но спасительном неведении. Им даже не приходит в голову, что происходящее с ними — маленькое, но закономерное звено в очень длинной цепочке причинно-следственных связей, которые выстраивали судьбы их предков, выстраивают судьбу их собственную и будут выстраивать судьбы их потомков.

Он тоже понял это не сразу. Собственно, «не сразу» — мягко сказано. Лишь когда смерть унесла жену — молодую цветущую женщину, а через несколько лет умерла во время родов дочь, он осознал, что его настигла расплата, и неизвестно, что ещё заберет у него Господь, чтобы смог он искупить свою вину за ту девочку.

…Это было так давно, словно и не с ним. Университетская пора приносила много радости. Учился с удовольствием. Москва, богатая и великолепная, после нищего, разрушенного войной Воронежа, откуда он приехал, кружила голову. Казалось, что в этой эйфории он будет всегда. И с Ларисой познакомился именно на волне волшебно-беспечного и лихого настроения.

Иван Антонович потом часто задавался вопросом, почему же его интерес к темноглазой розовощекой девушке так быстро сошёл на нет. Ведь Лариса была весьма привлекательной — можно сказать, выделялась из толпы. Он увидел её на катке в Парке Горького. С трогательным упорством она училась держаться на коньках. Тоненькие «гаги» никак не желали резать лёд, а так и норовили разъехаться в разные стороны. Она падала, но, не давая себе передышки, снова вставала на ноги. Он сказал ей что-то ободряющее, прокатил в санках-кресле по большому кругу, потом пригласил на новогодний вечер в университет. Тогда молодые люди как-то проще знакомились на улице, в транспорте, в общественных местах. Знакомясь с Ларисой, он, честно говоря, не рассчитывал на такой успех. Однако вскоре понял, что девушка как-то уж слишком серьёзно воспринимает его знаки внимания. Ему бы насторожиться и отойти от неё — уже тогда было понятно, что для беспроблемного, лёгкого романа она не создана. Особых усилий над собой делать бы не пришлось. Влюблен не был. Спортивный азарт резвился в нём больше, чем страсть. А к тому времени, когда дело дошло до постели, в нём и азарта-то почти не осталось! То ли не было в ней того, что сейчас называют сексапильностью, то ли ему как-то слишком легко давалась победа любовная, но скука разбирала смертельная. Однако момент, когда расстаться с Ларисой можно было легко, не превращая разрыв в событие вселенского масштаба, оказался упущен. Лариса влюбилась в него без памяти, а Ваня Слуцкий стал находить удовольствие в новом для себя образе кумира-повелителя.

Вскоре он понял, как удобно иметь постоянную любовницу — покладистую, преданную, которая готова идти за ним хоть на край света. Во-первых, это экономило уйму времени, во-вторых, многие ребята на курсе ему отчаянно завидовали, что весьма льстило мужскому самолюбию. Лишь когда она завалила весеннюю сессию в своём педагогическом, поскольку, кроме любви, ни о чем думать не могла, он почувствовал себя неуютно. Лара приехала из провинции. В Москве ни родителей, ни родни — совсем одна. Он вроде как был самым близким ей человеком в столице и определенную ответственность за нее, конечно, ощущал.

На лето Лара уехала домой в свой Тихорецк, Слуцкий остался в Москве. Они не виделись почти три месяца. Когда она вернулась и он узнал о её беременности, делать аборт было поздно. Слуцким овладела сначала паника, потом ужас. Он закатил Ларисе скандал. В рамках, приличествующих мужчине, не удержался, сорвался на отвратительную истерику с визгливыми бабьими интонациями и даже слезами. Лара гладила его по голове и приговаривала:

— Ничего, ничего… Это ведь твой ребёнок. Со временем ты полюбишь нас вместе. Ну, как одно целое. Не бойся, глупенький, мы будем очень счастливы.

— Да не хочу я! Понимаешь ты это? Не хочу… — задыхаясь от бессильного гнева, выкрикивал Иван.

— Не хочешь быть счастливым или не хочешь с нами? — обречённо допытывалась Лара и жалко смотрела на него полными слёз глазами.

— Ты мне осточертела, гнусная шантажистка… — заревел он громовым голосом.

Это объяснение происходило в комнате её общежития. Потом, после того, как всё случится, скандал Ларисы и Ивана будут вспоминать соседи. Оказывается, он орал так громко, что его слышно было на другом этаже. Он ушел, хлопнув дверью, и больше никогда её не видел.

В конце февраля Лара родила мальчика. Слуцкий узнал об этом от её подружки, которая разыскала его в университете. Он не пришел к ней ни в роддом, ни в общежитие, куда она вернулась вместе с малышом.

Лара ждала его пять дней, а на шестой выбросилась из окна своей комнаты, прижав к груди ребёнка.

Для Слуцкого это событие стало потрясением. Из Тихорецка прилетел отец Ларисы, чтобы увезти домой тело дочери и малыша. Слуцкий не мог себя заставить пойти в морг, чтобы проститься с ней и с сыном, которого никогда не видел. Было страшно увидеть мёртвую и, наверное, очень некрасивую Лару, мёртвого и чужого, но он-то знал, что своего сына. Было страшно встретиться с отцом Ларисы и рвать себе душу сознанием того, что он и есть истинная причина отцовского горя.

Тот сам пришёл к нему в общежитие. Тихо прикрыл за собой дверь и сел на стул рядом с кроватью. Иван лежал лицом к стене и даже не понял сначала, кто вошёл к нему в комнату, а когда понял, то ужасно испугался.

— Не бойся. Убивать не буду… — хриплым и каким-то неживым голосом произнес Ларин отец. — Но если есть Бог, он меня услышит и покарает тебя за предательство. Ты заплатишь за мою девочку.

…Слуцкий очень тяжело пережил ту историю и, наверное, благодаря ей сделал неимоверный рывок в учёбе. Это был последний студенческий год, когда учёба и научная работа уже сливались в некий общий процесс — трудовой и творческий. Именно тогда он упрочил свою научную репутацию взамен сильно подмоченной человеческой, поскольку зарекомендовал себя самым любознательным и жадным до знаний студентом на факультете. Никакие развлечения его больше не интересовали — целые дни проводил в лаборатории, забыл про выходные и праздники.