Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе

Не успела я вздохнуть с облегчением, как вдруг поняла, что не изменю своего решения. Если говорить словами какого-то гуру, занимающегося самосовершенствованием, даже испытывая страх перед будущим (можно даже сказать, абсолютный ужас), я не могу не сделать это.

«По крайней мере я выбрала свой путь сама», — пришло мне в голову, прежде чем для порядка я решила воскликнуть: «К черту Ива Сен-Лорана!» Однако мне не хотелось, чтобы леди, как раз выходившая из магазина с немыслимым количеством сумок (казалось, унести столько просто нереально), приняла мой возглас на свой счет. Я чувствовала себя просто отвратительно, наблюдая, как она, слегка покачиваясь на каблучках, бодро шагает по Медисон-авеню в туфельках от Маноло, прижимая к себе сумочку от «Гермес»… Нуда ладно…

24 февраля 1999 года

А вообще, если хорошо подумать… Что-то меня не слишком прельщает перспектива быть оставленной умирать в луже собственной крови на улице в Аргентине. А так скорее всего и будет — ведь у меня нет медицинской страховки, деньги рано или поздно закончатся и вдобавок семья лишит меня наследства.

Пришло время взять неприступную крепость штурмом. Не собираюсь я опускаться до жизни в канаве, не совершив попытки побороться за свое будущее. Даже в таком безнадежном положении есть свое преимущество: можно потрудиться и сделать все возможное, ведь терять-то все равно нечего. Именно поэтому я поразмыслила над ситуацией и вспомнила о том оружии, которое пока еще не успело покрыться ржавчиной, хотя со времени окончания университета, когда я и приобрела его, прошло много лет. Я решила призвать на помощь дар убеждения.

— Папа, это снова я, — проговорила я в трубку.

— Да? — сказал он. И все. Просто «да?». Не слишком-то хорошее начало!

— Знаю, ты считаешь, что уехать в Аргентину и учиться танцевать танго не слишком удачная мысль, — начала я. Заметьте, употребила глагол «учиться».

— Чертовски верно подмечено, я не считаю эту мысль удачной. На мой взгляд, твоя идея просто ужасна. Могу сказать, что никогда не слышал ничего хуже, — сказал он.

Черт! Действительно, похоже, он собирается лишить меня наследства.

— Я тебя услышала, — сказала я. Как известно, во время любых переговоров крайне важно дать человеку почувствовать, что его «услышали». И не имеет значения, какой бред он изрекает. — И понимаю: с твоей точки зрения мой выбор, наверное, кажется немного… эксцентричным. Можно даже сказать, настоящим безумием! — Я сделала небольшую паузу, чтобы затем набрать темп. Нельзя забывать — самое трудное еще впереди.

— Счастлив слышать, что ты пока не потеряла хоть какие-то остатки здравого смысла, — произнес отец. Замечательно, мы делаем успехи.

— Хочу, чтобы ты знал. Я думала о своем будущем, хотя со стороны может показаться, что это совсем не так. И много думала. Хочешь верь, а хочешь нет, но я действительно хочу добиться успеха! — Еще одна пауза. Сделать паузу никогда не помешает. — Но на своих собственных условиях.

Молчание. Отец ничего не говорил, и для меня оказалось нелегко понять его реакцию. Лучший выход — продолжить говорить.

— Я в самом деле верю: можно быть успешной, занимаясь любимым делом.

Нет нужды дословно цитировать текст из книги «Делай то, что нравится, и деньги к тебе придут».

— К тому же невозможно стать удачливой, занимаясь тем, что тебя раздражает. Короче говоря, я никогда не смогу блистать в рекламном деле. Просто меня не слишком привлекает эта сфера! — Да уж, это еще мягко сказано. Пауза. — В то время как танго…

— Так что там с танго? — Он снова заговорил таким голосом, который не внушает мне доверия. Но мы хотя бы продвинулись в обсуждении, во всяком случае на данном этапе. Мы решаем разногласия продуктивно, а вовсе не раздуваем спор. (Не обращай внимания на его тон и продолжай убеждать.)

— Как я уже сказала, я уверена в том, что у меня есть все необходимые данные. Абсолютно точно.

— Не сомневаюсь. Хочу знать лишь одно: как, черт возьми, и на какие деньги ты собираешься жить?

О Боже! Неужели я начала готовить почву преждевременно?

— Хороший вопрос. Особенно если принять во внимание, что мне никогда не удастся стать мультимиллионершей, танцуя танго. Зато, уверяю тебя, таким образом можно вполне достойно зарабатывать.

— Что ты называешь «достойно»? — Наконец-то мы нормально разговариваем.

— Сто долларов в час за частные уроки, по меньшей мере пятьсот за семинары, а если буду выступать, зарплата около двух тысяч в месяц чистыми, то есть за вычетом налогов, включая все расходы, путешествия, жилье и еду, поэтому фактически можно считать их карманными деньгами. — Золотое правило в любых переговорах: все аргументы придумайте заранее. Пока папа ничего не сказал, но даже по его молчанию я чувствовала: он приятно удивлен. — Конечно, не сравнить с работой в банке, но ведь и не копейки же! — Куй железо, пока горячо.

— Неплохо, — признал он.

— Подожди, это не все. Дело в том…

— Что еще?

— Ты знаешь, как сдают экзамен на знание языка Эм-би-эй? (Первое упоминание.)

— Да?

— Ну как я вижу сложившуюся ситуацию… В общем, несколько ближайших лет можно считать чем-то вроде подготовки к Эм-би-эй… (Второе упоминание.)

— Вроде Эм-би-эй? — Лучше бы он перестал за мной повторять. Я теряю мысль!

— Да, эквивалентом Эм-би-эй! — (Уже три упоминания Эм-би-эй — теперь делай что угодно, главное — не останавливайся.) — Похоже на то, как если бы я снова начала учиться. Только подумай сам: а) я стану изучать теорию, которую преподают на уроках, а затем применять ее на практике; б) к тому же я окунусь в атмосферу танго и заведу полезные связи. Как ты сам неоднократно повторял, получишь ли ты хорошую работу, во многом зависит от того, с кем ты знаком…

— О чем ты? — спросил он, и в его голосе прозвучало «хватит нести чушь».

Я послушалась и перестала. И перешла к главному.

— Папа, я говорю лишь о том, что мне придется просить у тебя небольшую субсидию, пока я учусь танцевать. Знаешь, тебе бы и так пришлось это делать, если бы я сдавала на Эм-би-эй (пятый раз). А я прошу совсем немного, если сравнивать сумму со средней стоимостью Эм-би-эй (шестой). При таком раскладе просто невозможно остаться в проигрыше! Честно говоря, тебе следовало бы благодарить меня, ведь я решила переехать в Буэнос-Айрес, где прожиточный минимум существенно ниже, чем в Гарварде. Не говоря уж о тех сорока тысячах в год, которые ты экономишь, не платя за сам Эм-би-эй! — Итак, целых семь упоминаний! Волшебное число; именно семь раз мне удалось проговорить Эм-би-эй — слово, которое теперь отложится в его подсознании. Единственный стоящий прием, который я освоила за годы, проведенные в рекламном бизнесе.

Мы вежливо закончили беседу, однако я не могла не осознавать, что он лишь притворяется и вовсе не поверил в подобный бред. Ведь папа не глуп. Он знает, что я знаю: он поддерживает меня лишь по одной причине. А именно — ему невыносима мысль о том, что я рано или поздно окажусь в канаве. Впрочем, как и мне. Но таким образом ему удалось сохранить лицо. А я смогу поиграть в избалованного подростка, полностью зависящего от родителей, еще несколько лет. Ура!

Теперь, когда папа уже не испытывал таких негативных эмоций по поводу моего решения, мне показалось, что несправедливо оставлять маму в растрепанных чувствах. Поэтому я позвонила и ей. Чтобы полностью убедить маму, следовало заставить ее поверить в один простой факт. Занимаясь своим хобби, я скорее встречу какого-нибудь бедолагу, который на мне женится. Именно с этой целью я решила использовать один довод, которым разжилась, подглядев его в статье из журнала «Вог» (прочитала где-то через чье-то плечо). Оказывается, если ты счастлив, гормоны начинают вырабатывать энзимы, благодаря которым кожа выглядит свежей и гладкой.

— Видишь, мамочка, я все-таки не ухожу в неизвестность, — сказала я, и мои слова ее несколько ободрили, — просто подожди, и сама увидишь. Я точно подарю тебе самых красивых внуков на свете, могу тебе это обещать.