Цветы на снегу

Анна снова засуетилась по кухне, а Кирилл уселся в уголке, наблюдая за ее хлопотами. «Хозяюшка моя! — подумал он, и тут же поймал себя на этом «моя». — А почему бы, в конце концов, и нет? Рано списывать нас в утиль. Кажется, мне совсем не хочется ее отсюда отпускать».

12

В доме Анны Петровны тоже обедали. Но настроение за столом было совсем другим и больше подходило бы для поминальной трапезы. Рита вывалила на большое блюдо гору магазинных пельменей. Они были разваренными, абсолютно бесформенными, местами слиплись, где-то висели лохмотья теста, где-то посеревшие шарики фарша без оболочки.

— Сметана? Масло? Майонез? — сердито спросила Рита. Она и сама прекрасно видела результаты своих кулинарных опытов.

— Яду, — буркнул Димка, с испугом глядя на высившуюся перед ним осклизлую кучу. — Это надо есть?

— Не хочешь — выметайся из-за стола. Никто тебя не неволит.

— Голод вреден растущему организму.

Димка все-таки взял вилку, поковырял пищу, которую едой назвать язык не поворачивался. Аппетит почему-то не просыпался.

Взъерошенный больше обычного Анатолий придирчиво понюхал блюдо и заметил:

— А ты на коробке посмотрела, сколько времени их варить надо?

— Посмотрела! — передразнила его Рита. — Только меня к телефону позвали из фирмы. Гарик Аванесович звонил. И я вам, между прочим, крикнула, чтоб вы проследили на кухне. Но разве ж можно им свои священные задницы от кресел оторвать! Вот и жрите теперь, что заслужили.

— Не царское это дело — пельмени варить, — оптимистично изрек сын, заталкивая в рот одну пельменину, которая показалась ему посимпатичнее остальных. Через мгновение весь оптимизм у него улетучился. Они оказались еще и несолеными.

— Как раз царское! — возразила Рита. — Магазинные пельмени всегда считались мужской жратвой, пищей холостяков.

— Так мы же вроде в некотором роде не холостяки, — засомневался Анатолий и уточнил: — Во всяком случае, мы не все холостяки. Один Дима только пока холостякует.

— Мам, я… это… — Димка наконец проглотил вставшую в горле пельмешку. Выплевывать ее на стол ему показалось слишком большой наглостью. — Я, наверное, чайку попью. С колбаской.

— Давай! — кинула на стол вилку Рита. — Пей. Если найдешь колбаску-то. Кто б ее вам, сердечным, купил. А ты, — обратилась она к мужу, — лапшу быстрого приготовления себе залей, на антресолях с прошлого года упаковка просроченная осталась. Авось не отравишься, дерьмо от времени хуже не становится.

Рита порывисто вскочила из-за стола и одним движением вывалила все блюдо в помойное ведро. Ничего театрального в этом жесте не было — она успела попробовать одно свое творение и понять, что такое даже собаке в голодный год скормить можно только насильно.

— И вообще, я вам не кухарка! — в сердцах воскликнула она, бросая полотенце на стол.

— Бабушка, между прочим, тоже не кухарка, — проворчал Димка, предчувствуя голодный вечер. — Она, между прочим, заслуженная артистка. А вот пельмени сама лепила. Не гнушалась.

— Кстати, Толя! Ты в милиции был?

Анатолий от неожиданности встрепенулся, что-то начал мямлить, но Рита его оборвала.

— Да не мельтеши ты! Я же просила тебя зайти в милицию и подать заявление о розыске пропавшего! Забыл, что ли? Ведь всю ночь ее нет, где искать? Может, случилось что?

— А! — облегченно махнул рукой Анатолий. — Да заходили мы с Димкой. Не берут они заявление. Говорят, должно пройти не менее трех дней. При этом прозрачно намекнули, что за дополнительное вознаграждение могли бы приступить к делу и побыстрее, и искать получше. Хапуги!

— Но тебе, естественно, участвовать в коррупции было зазорно, — саркастически усмехнулась Рита, знавшая патологическую мелочность своего супруга. — Господи, да где ж ее теперь искать? Ведь гордыня вернуться ей не позволит, сдохнет где-нибудь на холодных ступеньках, но никогда сама не вернется!

— Ма! А друзьям ее звонила? Ну, которых она пригласить хотела? — спросил сын.

— Звонила, — в отчаянии махнула рукой Рита. — Тетя Майя переехала, я ее новый телефон не знаю. Дядя Миша в командировке, только сегодня вернется. Инна с Колей не знают, сразу засуетились, давай меня пытать. А я что им скажу? Что мать в ночь, в пургу выгнала?

— Ты не выгоняла, — попытался утешить мать Димка.

— Да какая разница! — отмахнулась она. — Выгнала не выгнала. Сначала довела ее, а потом не остановила. Те же яйца — вид в профиль.

Рита закусила кулак, невидящими глазами уставившись в стену.

— Борису тоже звонила. Тот не в курсе. Но мне кажется, что он темнит. По нему же никогда не поймешь. Но что-то уж слишком безразлично он отвечал. Понимаю, что всенародная звезда, но тут, кажется, переиграл немного. Только это и обнадеживает. Если у него, или знает, где она, значит, все нормально, не замерзла в подворотне.

— Ну вот! — обрадованно потер руки Анатолий. — А ты переживаешь!

— А если нет?! — отчаянно воскликнула Рита. — А если он и вправду не в курсе? Что, три дня ждать, что ли?

— Мам, не грузись, наша бабка нигде не пропадет. Интеллигенция! Я читал, у интеллигенции самый высокий уровень выживаемости, они приспосабливаться умеют.

— Умник вырос! — с недовольством проговорил Анатолий.

— И вообще, мам, ты, конечно, переживаешь, поэтому и не видишь. Но, мам, ты что, дядь Борю забыла? Если бы он краем уха услышал, что у бабушки температура тридцать семь и один — уже здесь бы был со «скорой помощью» под мышкой. А тут услышал, что она пропала — и не обратил внимания? Да ну! Не верю, как ихний начальник говорит.

— Спасибо, сынок, успокоил, — уже заулыбалась Рита. Она сама чувствовала, что сын абсолютно прав, но беспокойство не отпускало. — Но как только она вернется… — Голос измученной любовью к матери дочки не предвещал последней ничего хорошего. — Я не знаю, что я с ней сделаю!

— Рита! — на пороге кухни появился втихую смывшийся отсюда Анатолий. — Мне завтра по делам надо. А у меня в шкафу нет чистых носков!

— О, мам, кстати, у меня тоже кончились! — встрепенулся Димка, у которого назавтра предстояло свидание.

— Там, в ванной, — махнула рукой Рита, прикуривая сигарету. — Все носки в тазу собраны.

Мужчины, толкаясь плечами, направились в ванную. Прийти к финишу вторым означало довольствоваться остатками добычи — размер ноги у них почти сравнялся, а поскольку оба носили исключительно черные носки — бабушка приучила, — отличать свои от чужих было трудно. Поэтому часто дележ шел по принципу «кто первый ухватил». Через несколько секунд из коридора донеслись оскорбленные вопли:

— Рита! Мама! Где носки? Нету тут никаких носков!

— В тазу, я сказала! — крикнула «мать семейства».

— Мам! — Прибежавший «на разбор» Димка пылал праведным гневом. — В тазу лежат грязные носки! А мы говорили о чистых!

За его спиной маячил Анатолий. Рита хищно ухмыльнулась, как пантера, разглядывающая двух стоящих перед ней козлят.

— Дорогие мои мужики! Да будет вам известно, что для того, чтобы грязные носки превратились в чистые, ИХ НУЖНО ПОСТИРАТЬ!!!

Последние слова она рявкнула таким голосом, что «мужики» подпрыгнули на месте, и готовы были ринутся стирать носки как угодно — хоть во рту. Но гордость дала еще о себе знать разок. Последний.

— А… это… как же? — недоумевающе прокряхтел в коридоре Анатолий.

— А вот так! Слава богу, вам повезло, и на дворе двадцать первый век! Так что не придется вам тереть их хозяйственным мылом под холодной водой. Возьмите порошок и запустите их в стиральную машинку — она сама все за вас, халявщиков, сделает. А я пока вторую половину Москвы обзвоню, может, узнаю, где бабушка прячется.

Мужская половина семьи склонилась над тазом с носками, выбирая свои и скатывая их попарно. Им было невдомек, что после стирки в автомате эту процедуру им придется повторять сначала, ибо привыкли, что носки волшебным образом появляются в их шкафах уже чистыми и попарно сложенными.