Постскриптум (СИ)
Постскриптум (СИ) читать книгу онлайн
Говорят, что там сверху на каждого из нас есть планы. Идеальные или не очень. Многие считают, что случайности вовсе не случайны. Просто богам становится скучно, и они начинают свою игру. И не бывает "стечения обстоятельств" - это хорошо продуманная многоходовка прекрасным тактиком. Для них наши года - минуты. Мгновенья. А чувства как приправа.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
От сладкой смерти меня спасает звонок в дверь. Кого может принести в час дня — вопрос интересный. Так как не жду я совершенно точно НИКОГО.
Открыв дверь, хмыкаю под нос. На пороге стоит Кирилл. В руке несчастный белоснежный цветок лилии с оторванным стеблем, разве что ножка в пару сантиметров и та зажата мужскими пальцами. Глаза как у нашкодившего котенка и длинные ресницы, как опахала, вверх-вниз, вверх-вниз.
— Мир? — протягивает вторую руку, прячет за цветком улыбку. А мне что ответить? Развивать конфликт не имеет смысла. Вокруг и так довольно много концентрированного дерьма творится… Поддержка, даже вот такая кривая и клоунская, не помешает.
Закатив глаза, разве что не до затылка, шлепаю на кухню.
— Торт будешь?
— Твой? Конечно буду. Опять отказ? — усаживается и выхватывает ложку из моих рук, точно так же, как я, по-живодерски засовывая ложку в середину выпечки.
— Ага.
— Аргумент? — с набитым ртом спрашивает.
— Отсутствует. — Фыркаю, цепляю из его рук ложку и отправляю порцию в рот.
— Ублюдки, — справедливо отмечает мой гость. — Чаю-то нальешь?
Теперь уже не в одиночестве, сидим в два рыла жрем. И тут он начинает истерить. Будто обкурился или принял, что более забористое. Ржет до слез из глаз, а я непонимающе работаю челюстью.
— Что? — махнув ложкой и чуть двинув головой, спрашиваю. — У тебя передоз сахара в крови, или ты просто дебил?
— Слушай, а на хрена ты всем бедным фигуркам головы пооткусывала, или это твоя садистская задумка? — Еле разбираю слова сквозь хохот. Крутит в руке в прошлом премилого мишку, только теперь безголового. — Ой, бля, мама, роди меня заново. — Берет теперь уже тельце в платьишке. — Ты сломала меня на сегодня. Увозите.
— Придурок, — тихо посмеиваюсь. Заразившись каким-то идиотизмом, но тем не менее. — Я просто психанула.
— И откусила всем на хер головы, мило. — Вот и как он умудряется жрать и ржать одновременно? Не удавившись к чертовой матери. — Я теперь тебя боюсь бесить. Самка богомола, мать твою, — градус веселья явно не собирается снижаться. — Откуда столько кровожадности, женщина?
— От верблюда по имени Алексеева Ольга.
— О как. А эта окаянная тут причем? — потихоньку начинает успокаиваться. — Каким ветром ее к тебе надуло или тебя к ней, бог вас баб разберешь.
— Она мне позвонила.
— А я уж думал: мокрые маечки, тонна грязи и файт!
— Да нет, все куда прозаичнее. — Отпиваю горячего чая, откинувшись в кресле. Чувствую, что в ближайшие лет сто я не буду есть сладкого. — Она решила просветить меня о самой сути мужской убогой души. Вы, Кирилл, понимаете ли, по природе своей поголовно все полигамные сволочи и, лишь благодаря существованию мудрых баб, не скатываетесь в самые низы. Мы — ваш якорь в жестоком, диктуемом кем-то-там свыше мире моногамии.
— Ты бредишь или что-то в торт добавила?
— И мужик всегда будет пытаться изменить даже трижды любимой женщине, потому что такой уж он по факту рождения с членом между ног. И именно поэтому подобные вопросы решаются между женами и любовницами или матерями, или сестрами, или бог его знает кем, главное, чтобы вагина между ног имелась. Ибо она, собственно, является у нас показателем данного природой здравомыслия, — утрирую как боженька. Но настроение настолько смешанное и странное, что мне даже нравится моя пламенная, полубезумная речь. Кир же замолкает. Медленно попивает горячую жидкость и моргает в мою сторону. Умный мальчик. — А еще мужа она мне не отдаст, собственными руками ко мне между ног укладывать не будет и вообще мать семейства, потому решила, что имеет право толкать вот такие нравоучительные, заумные речи и указывать. Как-то так.
— Я, конечно, сейчас херню скажу, но если она решилась на такой шаг, то запахло жареным, и не ты виновата, а Леха. Значит, он косякнул, иначе как бы она что-то узнала или поняла. Я даже не буду спрашивать, что у вас было или чего не было. Тупо не хочу знать. — Закрывает рукой глаза и, раздвинув пальцы, смотрит в щель.
— А ничего криминального и не было. Она, видите ли, у нас дар рентгеновского зрения имеет и все видит, едва ты на порог ступаешь. Этакий сканер на двух толстых, как сардельки, ногах.
— Ауч, — опять ржет. Теперь и я с ним вместе. Обстановка максимально разряжена, и мне становится как-то до ненормального, но уютно.
— Кир, а за что ты меня любишь? — День неуместных вопросов и попыток влезть в душу объявляется открытым. Глаза у бедолаги после моих слов увеличиваются чуть ли не вдвое. Эта тема у нас считается запретной. Он как-то давно пытался завести шарманку, но я быстро осекла, и попыток больше не было.
— Потянуло на лирику, или ты себя всемогущей ощутила по факту рождения с вагиной? — нервно как-то улыбается. Но взгляд серьезный, словно он сейчас будет жизненно важные вещи говорить. А я жду. Молчу. Мне и правда интересно, какой он видит меня и что он видит ВО мне. — Знаешь, вокруг так много девушек. Если присматриваться, большая часть симпатичная или даже красивая. Каждая по-своему. Но когда начинаешь копать чуток глубже, чем внешность, оказывается, что там заебов и заморочек долбаная куча. Они выстраивают вокруг себя стену. И пытаются вечно из себя что-то строить. Придумывают образ и кучу рамок, чтобы не дай бог не ступить за них, иначе иллюзия будет разрушена. У всех какие-то чертовы роли, будто просто отпустить себя и жить — что-то запретное, дорогое и непозволительное. Я встретил однажды удивительную девочку. Молоденькая и неиспорченная. Только глупая до одурения и наивная. Возможно, будь в ее голове побольше мозга, я бы женился. Вот в чем проблема, понимаешь? Они или фальшивые все, или тупые. Ты или живешь с иллюзией, а в один прекрасный миг видишь, как та рассеивается, и после следует развод. Или же живешь с тупой и рано или поздно устаешь думать за двоих. — Вслушиваюсь. Вероятно, впервые относясь к каждому слову этого человека всерьез. — А ты другая. Ты настоящая. Косячишь, злишься, бросаешь на полпути. Грызешь себя чувством вины, рвешь вперед, снова ошибаешься. Но ты ничего из себя не пытаешься строить. Ты живешь. И это чертовски подкупает. Не идеальная. Но настоящая. За подобное сложно не полюбить. И у тебя классная задница. — Закатываю глаза и, взбрыкнув, бью его по ноге под столом. — Окей, и сиськи тоже, — уворачивается и начинает смеяться. А я вижу, насколько сильно ему стало легче. Он словно молодеет на глазах. Взгляд становится более чистым. — Я знаю, что мне ни черта не светит, потому что ты давным-давно приняла решение для себя. И не виню, но просто опустить руки не могу. Да и привык. Куда я денусь от тебя? — подмигивает. Дурак. Но его слова немного подлатали меня изнутри. А это ценно.
— Надо за ребенком скоро ехать, — смотрю на разворошенный торт и задумчиво проговариваю. Выкидываю ложку в умывальник и потягиваюсь всем телом. — Ты со мной?
— Угу. Я его выкину, иди собирайся. А то у мелкого будет травма на всю жизнь, обезглавленные герои любимых мультфильмов в исполнении родной матери. Боже упаси.
— Аминь, — прикрыв глаза, киваю и начинаю сборы, надеясь, что вечер будет менее насыщенным, чем день. Хотелось бы. Очень.
И все на удивление гладко. Ребенок не капризничает, Леша не появляется. Идеально. Наверное. Ведь как бы я не бежала подальше от мыслей о нем, как бы ни отвлекала себя всем, чем только могу, выходит скверно. На задворках, где-то-там фоном, но его настырная персона маячит. Ненавязчиво. Чуть притихнув. Однако же забыться не удается. Или я плохо стараюсь. Или Леша врос в меня корнями. Так глубоко и намертво, что даже пытаться не стоит. Кто знает…
========== 10. ==========
Сегодняшний день обещает быть весьма насыщенным. Ближе к обеду мне звонит Леша и ставит в известность, что у него с сыном уговор остаться с ночевкой. И так будет каждую последующую пятницу. Возмутиться бы, да вот ребенок рад и это главное. Я уж как-нибудь переживу это «неудобство». Пусть оно и грозит мне подпорченными нервными клетками. Но ведь главное — дети, потому пляшем от этого.