Лабиринт Гименея

— Наш сын не будет знать своего прадедушку, — проговорила Лили, словно была погружена в собственные мысли, — но Джованни хочет, чтобы он рос, зная историю своей семьи, свои корни.

Вито уставился на нее, не в силах поверить, что она все еще продолжает настаивать на своем. Он почувствовал, как на виске запульсировала жилка, и стиснул кулаки, пытаясь удержать в узде поднимающуюся в нем злость. Зачем она говорит то, что не может не напомнить ему о ее неверности?

— Дедушка теперь стар, — сказал Вито. — Ты бы не нашла его таким добродушным в былые годы. Он был очень властным и грозным.

— Ну, конечно. Он и сейчас такой, — тут же ответила она, вскинув на него взгляд. — Это явно семейное.

— Теперь, когда он стар и понимает, что у него мало времени, — продолжал Вито, — полагаю, он направляет все оставшиеся силы на исполнение своего последнего желания.

— Согласна, — сказала Лили. — Я думала, об этом мы и говорим.

— Мы говорим о том, что он хочет правнука.

— И мы даем ему его.

— Он думает, что это так, — выдавил Вито сквозь стиснутые зубы. — Тот факт, что ради дедушкиного счастья я готов публично признать ребенка своим, не означает, что правды не существует.

— Я тоже так думаю, — тихо проговорила Лили. Она нетерпеливым жестом откинула волосы с лица.

— Мне кажется, мы договорились больше не поднимать эту тему. Суть всего происходящего нам известна обоим.

— Похоже, что нет, — просто сказала Лили. — И не знаю, почему ты отказываешься дать мне шанс. Я согласилась больше не упоминать об этом, потому что, споря, мы бы ни к чему не пришли. Но я думала, что благодаря этой связи, которая растет между нами, ты больше не станешь отгораживаться от моих слов.

Вито стиснул зубы и, стараясь сбить нараставшую волну раздражения, медленно набрал в грудь воздуха. Она продолжает настаивать на своей невиновности. Это начинает действовать на нервы. Больше он не намерен мириться с этим.

— Я не отец, — твердо произнес он, — потому что не могу иметь детей.

ГЛАВА ОДИННАДЦТАЯ

Лили ошеломленно уставилась на него. За маской бесстрастности на его лице было видно колоссальное напряжение, которое он сдерживал могучим усилием воли. Он же на самом деле убежден, чтобы не может иметь детей!

— Ну, разумеется, можешь, — наконец проговорила она. — Уже имеешь.

— Бога ради! — воскликнул Вито, вскакивая на ноги. — Пора прекратить эту нелепую комедию!

Она спокойно взглянула на него, пытаясь понять, что скрывается за его непоколебимой уверенностью.

Лили тоже поднялась на ноги и выпрямилась перед ним. Инстинктивно протянула руку и положила ладонь ему на предплечье. Пальцы ощутили тепло его тела, но мышцы были тверды как сталь.

— Я не могу прекратить, потому что это правда, — просто сказала она.

Лили увидела, что, несмотря на титанические усилия, которыми Вито сдерживает свой гнев, он готов вот-вот взорваться.

— Почему ты так думаешь? — мягко спросила она. — Ты проходил обследование?

Вито сделал дрожащий вдох и устремил взгляд на горное озеро.

— У нас с Каприцией не получалось зачать ребенка, — удивил он Лили неожиданной искренностью. — Через какое-то время мы прошли обследование на способность к зачатию. — Он немного помолчал, но, когда продолжил, Лили услышала, как его голос звенит от напряжения: — Это из-за меня мы не могли иметь детей.

— Должно быть, произошла ошибка, — машинально проговорила Лили.

— Не было никакой ошибки, — коротко отозвался Вито. — Сядь, поешь что-нибудь, — тут же перевел он тему. — Мы соберем вещи и пойдем.

Он вытащил свой мобильный из кармана и отошел в сторону, намеренно отгораживаясь от нее.

Лили села на коврик, встревоженно наблюдая за ним. Теперь все, что произошло, начинало обретать смысл.

Он уверен, что бесплоден, поэтому, когда она забеременела, предположил измену. По мнению Вито, это логично. Другого способа зачать ребенка не существовало. Этим и объясняется гнев по отношению к Лили — но не извиняет его.

Если б он сразу, еще весной, сказал ей правду, она попыталась бы доказать, что произошла ошибка. Можно было бы пройти повторное обследование. Очевидно, имела место какая-то путаница, или что-то изменилось. Она не специалист в подобных вопросах, но знает, что он единственный, кто может быть отцом.

Какую же боль должна причинять ему эта роковая уверенность в собственной мужской несостоятельности! Особенно когда он последний потомок в этой родовитой итальянской семье. Жалость к нему перемежалась в ней со жгучей обидой за себя: ведь она не сделала ничего дурного.

Внезапно в душе поднялась волна гнева. Он доверяет медицинскому отчету больше, чем женщине, с которой делит жизнь. Вито не дал ей ни единого шанса.

Наконец он закончил разговор, сунул телефон в карман и снова взглянул на нее.

— Ты не поела.

Он встретился с ней взглядом, и глаза его удивленно расширились, когда он увидел в ее глазах гнев.

— Когда мы вернемся, ты должен пройти повторное обследование. — Ее голос дрожал от напряжения.

— Почему я должен снова подвергать себя этому унижению? — огрызнулся Вито. — Или ты мазохистка и желаешь иметь лишнее доказательство своей неверности?

— Я желаю иметь доказательство своей невиновности! — отрезала Лили. — И если ты не пройдешь повторное обследование, я сделаю ДНК-тест после рождения малыша. Если ты откажешься, я пойду к Джованни. Его ДНК будет доказательством родства.

Вито грубо выругался на итальянском и, вскочив, потянул ее за руки.

— Ты зашла слишком далеко!

В его словах пульсировала едва сдерживаемая ярость, и внезапно Лили почувствовала, что дрожит под напором его гнева. Конечно, она никогда не сделает ничего, что может причинить боль Джованни. Но отказ Вито прислушаться к голосу разума доводит ее до отчаяния.

Они возвращались в Венецию в молчании, и дни, которые за этим последовали, были несчастливыми для Лили. Наотрез отказываясь разговаривать с ней, Вито старался держаться на расстоянии. Он уходил на работу рано, а возвращался поздно вечером и заговаривал с ней только в случае крайней необходимости.

Она чувствовала себя так, словно попала в ночной кошмар, который все не кончался. Вначале она думала уехать из Венеции, но это было непросто. Во-первых, сердце сжималось от боли при мысли покинуть Вито, но были и другие причины.

Ее постоянно терзала мысль, как будет убит горем Джованни, если она уедет. Она-то знает, что этот малыш — его настоящий правнук. Но если она уедет, неизвестно, чего Вито способен наговорить ему. И хотя Лили чувствовала себя преданной им, она горячо желала сделать его дедушку счастливым. Поэтому решила дождаться рождения ребенка, прежде чем что-то предпринимать.

С течением дней гнев на Вито мало-помалу ослабевал, и его сменило чувство отверженности и одиночества.

Лили каждое утро навещала Джованни, добираясь туда и обратно по воде, а днем искала спасения в книгах. Она много спала. А между сном, чтением и посещениями Джованни сидела в детской и размышляла о словах Вито.

Если бы Вито не был уверен в своем бесплодии, думала она, он бы никогда не женился на ней.

С самого начала их знакомства ему не нужны были серьезные отношения. Она же была слишком увлечена им и полагала, что его принцип «никаких обязательств» не относится именно к ней. Просто это правило, по которому Вито живет.

Но выяснилось, что все не так. Дело было в ней.

Она была достаточно хороша для любовницы, но не годилась в жены. Пока он не увидел возможность с ее помощью исполнить последнее желание любимого дедушки.

Но после того, как они поженились, она поняла, что любит его. Лили цеплялась за надежду, что, возможно, все-таки удастся убедить Вито в непорочности ее любви к нему, и он постепенно откроет свое сердце. Что тот огонь физического влечения, который пылает между ними, постепенно разгорится в настоящее чувство.