Такой прекрасный, жестокий мир

Сара не отрывала взгляда от своей кружки. Она не подозревала таких чувств в Мэгги и не знала, что сказать в свою защиту.

– В любом случае, ты была права. Паршивая провинциальная газетенка. Но я сбежала. И мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

Мэгги теперь работала редактором косметического отдела в «Хлое», журнале с большим тиражом для потребителей с невысокими доходами. Мать Сары иногда его покупала.

– Я очень рада за тебя.

– Но я прекрасно знаю, что ты думаешь о «Хлое». Ты считаешь этот журнал заурядным и недостойным тебя.

– Как я могу так думать? Вспомни, чем я занималась для «Войс».

У Сары раскалывалась голова, и она нашла аспирин.

– Хочешь?

Мэгги взяла две таблетки.

– Ты снова смотришь на меня сверху вниз. За всем, что ты делаешь, стоят высокие идеалы. Если ты пишешь сентиментальные истории, это твое жертвоприношение на алтарь серьезной журналистики. Ты показываешь всем свои сиськи, но делаешь это в Америке.

– Неужели ты думаешь, что я хотела стать фотомоделью?

– Неужели ты думаешь, что я хотела спать со всеми теми боровами? Как и ты, я вынуждена была это делать.

Сара схватила Мэгги за руку.

– Но ты была выше этого.

– Кто ты такая, чтобы судить меня? – Мэгги вырвала руку и отошла к окну. Первые лучи солнца пробивались между небоскребами. – Да, ты делаешь гадости, как и я. Ты используешь свое тело, когда тебе это нужно. Ты говоришь всем, что красота ничего не значит, но ловко пользуешься ею, когда тебе это выгодно. Совсем не вредно быть красивой, не так ли?

– Мэгги, ты пьяна и переходишь границы.

– Границы, которые устанавливаешь ты. Как всегда. Это ты определяешь разницу между благородной жертвой и жалкой потаскухой.

– Я никогда не называла тебя так, – взорвалась Сара. – Думаю, пора прекратить этот разговор.

– Нет, не пора, черт побери! – выкрикнула Мэгги. – Сиди и слушай. Ты не только вернулась к Микки после того, как он оскорбил меня, но ты даже не упомянула мое имя в статье о Билли Тоде.

– Мне очень жаль, но я должна была вернуться. И я действительно пыталась поместить твое имя под заголовком. Поверить не могу, что ты злишься из-за этого.

Мэгги насмешливо фыркнула.

– Думаешь, что твое дерьмо не воняет? Нельзя быть самой жалкой потаскухой в квартале и благоухать, как роза. Но как бы я ни старалась, мне никогда не удавалось соответствовать твоим требованиям. Я недостаточно умна, недостаточно талантлива, недостаточно красива.

– Ты сейчас упрекаешь меня или своих родителей?

– О, ради Бога, перестань! Я злюсь на тебя. Твои попытки контролировать все стороны моей жизни с самого начала раздражали меня. «Мэгги, сделай это, Мэгги, сделай то».

– К чему ты клонишь?

– Ты еще не поняла? Я должна сказать по буквам? Уэльс, Сара. Тот чертов аборт, который ты заставила меня сделать.

Сара глубоко вздохнула, пытаясь сохранить самообладание. Иначе придется потом горько сожалеть о сказанном.

– Ты не должна была это говорить. Я пыталась помочь тебе. Ребенок сломал бы тебе жизнь, Мэгги. Ты не смогла бы получить образование.

– Образование? О чем ты говоришь? Я не хотела поступать в колледж. Это ты хотела. А я была вынуждена делать то, что хотела ты. Это была твоя жизнь… Ты распланировала ее, а я тащилась за тобой следом. Ты увлекаешь людей, и им приходится делать то, что ты от них ждешь. Посмотри на Кейти. Ты силком затащила эту глупую корову в тот бордель. Ей пришлось заниматься журналистским расследованием из-за тебя. Но отдаю ей должное: она сумела противостоять тебе. Все бросила и занялась своим делом. И очень успешно.

В обличительной речи Мэгги была доля правды. Сара уже с трудом сдерживала слезы.

– Я пыталась помочь тебе.

– Ты отняла у меня единственное, что было действительно моим, единственное, что я сумела создать сама. Что плохого, если бы я родила ребенка?

Сара уже рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Мэгги, кто-то из нас должен был быть сильным. Мне пришлось заботиться о тебе. Твоим родителям было на тебя наплевать. И ему тоже.

– Заботиться обо мне? Заставив убить моего ребенка?

Сара вскочила из-за стола.

– Мэгги, прекрати! Это было твое решение.

Мэгги тоже разрыдалась.

– Это было неправильное решение.

Глава 9

Температура опустилась до минус пяти по шкале Цельсия, и, выйдя из лимузина вместе с Луи и Джини, Сара дрожала от холода. Их пригласили на новогоднюю вечеринку в фешенебельном Верхнем Ист-Сайде. Облицованный мрамором вестибюль дома ошеломил Сару чрезмерной роскошью.

– Так и хочется оставить туфли у двери. Вы не думаете, что нам следует пройти к черному ходу?

– Ты еще не видела квартиру, – рассмеялась Джини, нажимая на кнопку лифта. – Эти люди по-настоящему богаты.

И это говорила женщина, муж которой только недавно подписал многомиллионный контракт с «Никербокерами»! Сара порадовалась, что надела черное платье из лайкры, одну из немногих авторских моделей, приобретенных во время недолгой карьеры манекенщицы. Глядя на свое отражение в зеркале лифта, она вспомнила, как Кейти часто повторяла: «Если вооружить женщину достаточной сексуальностью, она развалит империю». Правда, Сара не любила выглядеть вызывающе и теперь решила, что зря зачесала волосы назад и скрепила их черным бархатным бантом. Оголенные плечи заставляли ее чувствовать себя полуобнаженной, и ей также казалось, что она злоупотребила косметикой.

Джини заметила ее нервозность и обняла за талию.

– Милая, ты выглядишь потрясающе.

Крохотная Джини могла бы совсем потеряться рядом со своими высокими спутниками, если бы не огромная сила ее личности, полностью компенсирующая недостаток роста. При первой встрече Сару слегка покоробил острый язычок Джини, но ее цели всегда были точно выбраны, а замечания – беззлобны.

На пятом этаже компанию встретил седовласый мужчина с несколько слащавой внешностью героя телесериала.

– Входите, входите, – сказал он, вручая им по бокалу шампанского. – Рад видеть тебя, Луи, чудесно, что вы смогли прийти. А это, должно быть, девушка «Ревлона».

– Нет, не угадали, – со смехом ответил Луи.

– Но вы наверняка тоже модель.

Сара искоса взглянула на Луи. Она не хотела представляться моделью. Та часть ее жизни закончилась, как только был получен вид на жительство, но, похоже, сослуживший свою службу статус еще долго будет сопутствовать ей. Луи правильно истолковал ее взгляд.

– Это Сара Мур. Она работала над «Наркотиками в спорте», документальной программой на Пи-би-эс. Сара, это Эд Теллер.

Сара обменялась с Эдом рукопожатием, размышляя, не станет ли это знакомство ее счастливым шансом.

– Надеюсь, вы не возражаете, что я пришла без приглашения.

– Ни в коем случае, особенно с таким милым акцентом. Вы специализируетесь на спорте?

– Нет, могу делать репортажи на разные темы.

– Вы случайно не ищете работу?

– А что вы можете предложить?

Теллер отвел ее в сторону и заговорщически зашептал:

– Мы сейчас работаем над пилотным выпуском новой викторины, и я не отказался бы от красивой ведущей.

Сара уже хотела вежливо объяснить Эду Теллеру, куда он может отправляться со своим предложением, но его отвлекло прибытие следующей гостьи – крашеной блондинки с начесом не ниже тридцати сантиметров и ложбинкой между грудями, любовно прозванной американскими телезрителями «Большим Каньоном». Эта женщина получала в месяц больше, чем отец Сары заработал за всю свою жизнь, и только за то, что бессмысленно тыкала указкой в демонстрационное табло.

– Пойдем, дорогая, – сказала Джини. – Хочу кое-что объяснить тебе. Этой девушке пришлось очень усердно трудиться, чтобы достичь своего нынешнего положения.

– Неужели? – язвительно спросила Сара.

– Поверь мне. Ее расстилали чаще, чем скатерть моей бабушки.

Взяв еще по бокалу шампанского, они немного послонялись по отделанной деревянными панелями квартире. Сара знала, что зданию не больше пяти лет, но квартира выглядела, как литературный салон начала века… точнее, выглядела бы, если б не подвыпившие блондинки с годовым доходом выше национального дохода Шотландии. Джини представила Сару нескольким гостьям, а затем по секрету ядовито уточнила, какие именно пластические операции они сделали в предыдущем году. Сара понимала, что Джини, еще только начинавшая свою карьеру певицы, чувствует себя среди этих людей так же неловко, как и она сама. К тому же они обе были ошеломлены тем, на что способны люди в погоне за деньгами.