Мистер Фокс и четырехлапый купидон (ЛП)

— Хочет. Она сама мне говорила, — утверждает Кэти.

Я просто в шоке. Мы здесь менее часа, а она поговорила с Кэти о детях и обсудила с мамой свадьбу. Она из ума выжила?

— Гипотетически, — вмешивается Мэделин, ее голос становится слабее с каждой минутой. — В будущем…

— О, не позволяй ему портить веселье, — говорит мама, протягивая руку к ладони Мэделин. — Все равно приложение шуточное. У вас двоих будут красивые дети.

Больше ни секунды не могу вытерпеть за этим столом. Отталкиваю тарелку и направлюсь к кулеру с пивом у гриля, где его оставил Сэмюэль. В моей бутылке еще осталась половина, но я приканчиваю ее одним длинным глотком и тянусь за следующей.

Когда возвращаюсь к столу, слышу негромкое бормотание об Оливии.

— Мне никогда не нравилась эта женщина, — невозмутимо произносит Сэмюэль.

Если и есть тема, которую я хочу обсуждать меньше, чем наших с Мэделин детей, это мои прошлые отношения с Оливией.

— Она всегда была немного холодной на мой взгляд, — добавляет Кэти.

— Хватит, — взрываюсь я.

Все за столом замолкают.

— Ее здесь нет, так что она не может ответить в свою защиту. Поговорите о чем-нибудь другом.

Мэделин отталкивает стул и встает.

— Я лучше пойду.

Да, думаю, для тебя так лучше.

— Нет! — кричит Пейтон, тянясь к ее руке. — Мы еще даже не попробовали десерт.

— И ты даже не съела половину своей еды, — указывает Элли.

— Я забыл, что у нас с Мэделин другие планы, — вмешиваюсь я, ища какое-то оправдание, дабы выбраться из этой ситуации. — Мы заехали лишь ненадолго.

Никто не ведется на мои извинения, но они слишком вежливые, чтобы встать у меня на пути. Кэти спешит в дом и упаковывает нам немного еды с собой, пока Мэделин забирает свою обувь у Элли. Девочки дуются, пока обнимают ее на прощание, как и моя мать. Сэмюэль, как ни в чем не бывало, ест цыпленка и молча попивает пиво. Он единственный, на кого я не злюсь.

Как только Мышонок снова оказывается на поводке, мы направляемся к входной двери. Мэделин идет за мной, и мне не нужно оглядываться, чтобы убедиться в этом. Мне плевать. Она это заварила, ей это и расхлебывать.

— Вот. Вот! — говорит Кэти.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как моя невестка передает Мэделин три больших контейнера.

— В верхнем — два куска яблочного пирога. Адам его обожает.

Нижняя губа Мэделин дрожит, когда Кэти ее обнимает.

— Спасибо. Это мило.

— Было по-настоящему приятно встретиться с тобой. В следующий раз, когда приедете, оставайтесь подольше, договорились?

Мэделин кивает и быстро разворачивается, скорее всего, чтобы Кэти не увидела, как маска радости начинает спадать с ее лица. Я смотрю назад, злясь на подобие сожаления, которое начинаю к ней испытывать.

Кэти открывает для нас дверь, и мы молча направляемся к машине Мэделин. Я запускаю Мышонка на заднее сидение, Мэделин занимает водительское, а затем молча передает мне контейнеры. Заводит машину и отъезжает от тротуара. Мы не говорим, даже не признаем существование друг друга. Я в минутах от свободы, в минутах от того, чтобы оставить этот чертов обед позади, но тогда, конечно же, все становится только хуже.

Мы на проселочной дороге на полпути до моего дома, когда из-под капота начинает валить дым.

— Нет, нет, нет! — произносит Мэделин, замедляя ход машины и останавливаясь на обочине.

— Она перегрелась.

— Не может быть! — шипит она, быстро выключая зажигание и выходя из машины. Я следую за ней и открываю капот раньше, чем у нее есть на это шанс. Пар поднимается клубами, и я инстинктивно отталкиваю Мэделин от машины, зная, как легко она может обжечься.

— Это моя машина, — с раздражением указывает она.

— Ага, и именно ты отказываешь везти ее в мастерскую, — бурчу себе под нос.

Изучаю ее резервуар для охладителя, и посмотрев, понимаю, что жидкости в нем намного ниже надобного уровня.

Она скрещивает руки.

— Уверяю тебя, уровень жидкости в нем в порядке.

— У тебя вытек антифриз. Здесь есть заправочная станция неподалеку, чтобы мы могли отвезти туда машину?

— Эм, нет, но у меня есть несколько бутылок воды в багажнике.

— Пойдет, но я не смогу открутить крышку радиатора, пока машина не остынет, а это займет вечность. Дай мне свой телефон.

— Зачем? — спрашивает она, на шаг пятясь от меня.

— Давай просто вызовем эвакуатор.

Она рьяно трясет головой.

— Нет! Это дорого. Ты сам сказал, нужно просто немного воды.

— Да, скорее всего, это всего лишь одна из проблем с этой рухлядью! Тебе нужна мастерская, — говорю я, обходя ее машину, чтобы взять свой телефон.

— Адам! Мы не будем вызывать эвакуатор!

Я поворачиваюсь, и вижу, как она прожигает меня убийственным взглядом.

— Мы застряли посреди дороги!

— Город в том направлении, — говорит она, указывая налево. — Иди, если так не терпится попасть домой.

— Я не хочу идти домой! Я хочу убраться подальше от тебя!

— Что ж, нас таких двое! — шипит она, вскидывая руки в воздух и поворачиваясь, чтобы уйти дальше по дороге.

Мышонок начинает гавкать с заднего сидения в ожидании разворота событий.

Я смотрю, как Мэделин проходит пару метров и садится на обочине, опуская голову на колени. Она выглядит такой маленькой, такой уязвимой.

— Ты встанешь? — спрашиваю я скучающим тоном. — Машина едет, и они собьют тебя.

Останавливаюсь и смотрю, как машина на расстоянии виляет из стороны в сторону — огромный красный грузовик с грязным ограждением для скота. Я наполовину уверен, что Мэделин станет жертвой дорожного происшествия, а ей плевать. Стону и бегу к ней, подхватывая ее подмышки и утаскивая с трассы как раз, когда грузовик проезжает мимо. Ее волосы взымают вверх, и в мгновение воздух вокруг нас окутан запахом ее шампуня.

Чувствую лаванду, и в другой день мне бы понравился этот запах.

— Ты пытаешься убиться? — хмуро спрашиваю я.

С технической точки зрения, грузовик не сбил бы ее, но я ищу любой повод поспорить по этому поводу.

Она выворачивается из моей хватки и оттягивает блузку вниз.

— После обеда, который я пережила, МОЖЕТ, И ПЫТАЮСЬ!

— О, после обеда, который ты пережила? ТЫ ПЕРЕЖИЛА?!

— Хватит орать на меня!

— Что за херню ты скормила моей матери о наших свиданиях? О браке?

Она резко оборачивается, и ее карие глаза впиваются в мои.

— О чем ты говоришь? Какие свидания? Брак? Это шутка какая-то?

Я подхожу к ней, тыча пальцем в ее грудь.

— Не надо изображать скромницу. Я никогда не просил тебя играть настолько искусно, что тебе могли бы дать за это Оскар.

Она толкает меня и пятится назад.

— О, да отвали ты от меня. Твоя мама раскрыла твою маленькую шараду в момент, когда мы вышли из машины. Она, как пить дать, хотела разыграть тебя. Думаю, перестаралась.

— Так что, она спросила, встречались ли мы на самом деле, или ты просто выдала все, как оно есть?

Наши голоса разносятся над пустым ландшафтом вокруг, но нам плевать. Вокруг нас на мили нет никого, кроме Мышонка, который перелез на переднее сидение машины Мэделин и опустил голову на консоль.

— Она воспитатель в детском саду, Адам! Они там в основном как детекторы лжи во плоти. Она выпытала это у меня, и я поняла, что будет лучше сказать ей правду, чем продолжать врать в лицо.

Я запускаю руки в волосы в сотый раз за сегодня. У меня их вскоре не останется.

— Так ты говоришь, что лжешь не лучше шестилетнего ребенка?

Она вскидывает руки в воздух, и уходит.

— Я говорю, что если бы ты предупредил меня не за пять минут, может быть, у меня бы было время придумать правдоподобную историю.

— Кстати, об этом. Ты говорила матери о том, что мы собираемся пожениться?

— Нет!

— А о свиданиях? Что-то типа прогулки на верблюде в парке?

— НЕТ! О чем ты вообще говоришь? Ты полной психопаткой меня считаешь? — она даже не оборачивается, чтобы ответить, просто отмахивается на ходу. — Если ты зол, разбирайся с матерью. Это она создала то демонское дитя на своем телефоне.