Вспоминай меня ночью (СИ)

За последний месяц я не слышала почти ничего о своём бывшем сожителе, словно бы Глеб специально не упоминает о нём в моём присутствии, боясь ранить мои чувства. Глеб заботится обо мне, Глеб переживает… Глеб прекрасный человек, и я считаю, его парню очень повезло, что когда-то он выбрал именно его. Любви Глеба хватит на всех нас, чего не скажешь о его эгоистичном брате, о котором я всё ещё думаю каждую ночь, засыпая в своей новой спальне после долгого рабочего дня в маленьком магазине игрушек при торговом центре, куда меня тоже устроил Глеб. Мне никогда с ним не расплатиться.

Я кутаюсь в куртку, прячась от холодного декабрьского ветра, и уже собираюсь уходить, как вдруг сзади меня слышатся какие-то ахи и шокированные вздохи. Оборачиваюсь и замираю, увидев мужскую фигуру, балансирующую на перилах моста.

Раздумываю лишь несколько секунд, прежде чем бросаюсь в толпу, расталкивая всех на своём пути, и хватаю мужчину за куртку, резко потянув его на себя и обрушивая на каменную плитку моста. Он едва не придавливает меня своим весом, и под громкие ахи поворачивается ко мне, обдавая тяжелым запахом алкоголя и сигарет.

- Егор… - выдыхаю, прикрывая рот ладонями. Он криво усмехается. – Какого чёрта ты творишь?

- Не могу избавиться от твоего проклятья, - шепчет он, не сводя с меня взгляда. Я вскидываю брови. – Я думаю о тебе каждую ночь. О твоих глазах, губах, прикосновениях… и не могу забыть о тебе даже в пьяном угаре. Ты словно бы заколдовала меня.

- Я здесь ни при чём, - фыркаю, отряхивая его куртку. Он кажется таким пьяным. – Это всё твоё подсознание. В глубине души ты знаешь, что у нас могло бы что-то получиться, не будь ты таким идиотом…

- Я ничего не могу тебе дать, - повторяет Егор в очередной раз, пока я помогаю ему подняться с грязной мостовой. Я закатываю глаза. – Какого хрена ты вообще полюбила меня? Я обращался с тобой, как со своей собственностью, я называл тебя шлюхой, я… всё проебал, а ты…

Задумываюсь на несколько секунд, но на самом деле я и так знаю ответ. Его озвучила Тина, но он долгое время формировался в моей голове и так, заставляя сердце жалобно ныть при каждой мысли о Егоре.

- Ты добрый, ты хороший, ты заботливый и ты очень преданный, - говорю ему, обхватив его голову руками. Он так внимательно смотрит на меня, словно бы впитывает каждое слово. – Да, ты заносчивый, высокомерный, грубый, но это просто оболочка, за которой ты пытаешься спрятаться от предательства. Но ты умеешь любить… ты уже любишь.

- А ты чистая, невинная, добрая, искренняя, верная, - перечисляет он, не сводя с меня взгляда. Толпа вокруг нас начинает редеть, - и нужно быть настоящим мудаком, чтобы отпустить тебя, что я и сделал, решив утопиться в грёбаной жалости к самому себе. Ты была права. Я чёртов трус.

- Нет, - шепчу, касаясь его щеки мягким поцелуем. Он улыбается, - ты не трус, ты просто заблудшая душа… Но ты спасёшься. Мы вместе спасёмся. Обещаю…

========== Эпилог ==========

Три года спустя

Я сижу на диване, подобрав ноги под себя, и листаю свежую газету, пока взгляд не натыкается на колонку криминальных новостей, и я замечаю внизу страницы имя: Егор Крестовский. Быстро пробегаюсь глазами по строчкам, хоть текст этой статьи я уже выучила почти наизусть, пока шли правки, и откладываю газету в сторону, чтобы отыскать в вазочке с фруктами большое красное яблоко и откусить огромный кусок.

Даже не замечаю, как открывается дверь, и заглянувший в комнату Егор с улыбкой кивает на газету.

- Ну как, достаточно кровавых подробностей? – усмехается он, опускаясь на диван рядом со мной. Я киваю. – Я пытался сделать этот материал как можно более драматичным, всё-таки полиция несколько лет пыталась поймать этого маньяка, который сбрасывал несчастных девушек с моста.

- Но без моего гениального мужа они бы никогда не смогли это сделать, - фыркаю, придав голосу как можно больше пафоса. Он улыбается.

- Твои фотографии тоже очень пригодились. Ты лучший фотограф, солнышко, - говоря это, он целует меня в лоб, и я не могу сдержать умиления. На самом деле на данном этапе я больше зарабатываю тем, что делаю снимки для модных журналов, но статус жены криминального журналиста обязывает время от времени снимать искорёженные трупы и жутких преступников. Я к этому уже привыкла. – Кстати, а моему сыну не вредно всё это читать?

Он наклоняется к моему объёмному животу, выглядывающему из-под домашней майки, и бережно касается его губами. Мне вот-вот рожать, девятый месяц пошел.

- Ну нет, он ведь будет таким же крутым журналистом, как его отец, - хмыкаю, потрепав его по волосам. Егор мягко целует меня. – Нужно набираться опыта с ранних лет.

- Или он будет как его мама, - парирует Егор, прислоняясь своим лбом к моему. Я обнимаю его за шею. – Ангелом, который показал заблудшей душе путь из небытия…

- Тогда мы можем назвать его Кастиэлем? – интересуюсь, хихикнув. Егор шутливо хмурится.

- Нет, мы назовём его Глеб, - твёрдо отвечает он, и я не могу с этим не согласиться. На самом деле мы долго не раздумывали, выбирая имя для сына. – Правда, мы с ранних лет объясним ему, что фраза «возлюби ближнего» не является настолько буквальной и относится только к девочкам… Ай, женщина! Шутка же!