О Сюзанна!

«Значит, Джеб собирается давать концерт? Под звон гитар и гром аплодисментов? Фанаты будут срываться со своих мест и выбегать на сцену, а женщины, в экстазе от его голоса, станут простирать к нему руки и швырять на сцену цветы и лифчики — так, что ли? Ну, нет!» — подумала Сюзанна.

Отвернувшись от окна, она впервые обратила внимание на стоящий в комнате одуряющий запах роз, нарциссов, хризантем и прочих цветов. Букеты, к которым были приколоты карточки с выражением сочувствия, заполонили весь дом, и их аромат смешивался с запахом политуры и табачного дыма.

— Куда ты собралась? — спросил Дрейк, взяв в руки сложенную телепрограмму.

— На другие похороны.

— Сюзанна…

— Я не хотела бы быть невежливой, папа. Но на сегодня тебе придется удовлетвориться таким объяснением.

Стуча каблуками по мраморным плитам пола, она вышла в холл. Дело не только в том, что Джеб не приехал на похороны. По глубокому убеждению Сюзанны, смерть Клэри не была случайной. Но у нее нет никаких доказательств, да и что она может сделать? Полиция по-прежнему заявляет, что расследование продолжается и что они все еще отрабатывают версии. Тем не менее, она может найти Джеба Стюарта Коуди. Благодаря такому привычному чуду, как телевидение, Сюзанна даже знает, где он остановился.

Что ж, Джеб не нуждается в помощи Сюзанны, хотя Клэри думала иначе.

— Сюзанна! — крикнул ей вслед Дрейк. Дочь продолжала подниматься вверх по лестнице, направляясь в свою комнату. Ей нужна теплая одежда. Слава Богу, она больше не ребенок, который возвращался когда-то в пустой, неуютный дом.

— Он нам должен, — не оборачиваясь, сказала Сюзанна. — Он должен ей.

Сюзанна была наслышана о семье Клэри и верила в ее братьев и сестер, в ее родителей, горой стоящих друг за друга. В своих собственных родителей, Дрейка и Лесли, Сюзанна не верила давно.

— Вернись, Сюзанна!

— Я ухожу, и ты меня не остановишь.

— Как все это мне знакомо, — сказал Дрейк. — Твое своеволие и упрямство…

— Мне нужно ехать, — упрямо парировала Сюзанна. — Я и так всю жизнь была осторожной.

— Что ж, хорошо, — недовольно согласился Дрейк и остановился у подножия лестницы. — Я позвоню в гараж. В такой буран я не смогу сам тебя везти, да и лимузин не доедет до Нью-Йорка.

— Поезда должны ходить. Машина может довезти меня до станции Гринвич.

Нью-йоркский отель, в котором снимал номер Джеб Стюарт Коуди, находился в районе Манхэттена, недалеко от Центрального парка. Закрыв глаза и сложив руки на груди, Джеб сидел в просторной гостиной, развалившись в кресле. На его голове красовались новенькие наушники. Джеб слушал свою любимую сонату Брамса для виолончели. Сегодня он хотел дать отдых своей голове и ни о чем не думать.

Он не услышал, как скрипнула дверь одной из шести спален гостиничного номера, и открыл глаза только тогда, когда музыка внезапно оборвалась. У стереопроигрывателя стояла синеглазая женщина с длинными светлыми волосами и пышной фигурой. Женщина была одета в чёрные атласные брюки и красную, тоже атласную, блузку.

— Это ты, Бриз? Ты же знаешь, что такую музыку нельзя прерывать.

Она окинула его взглядом с ног до головы:

— Тебе нужно проверить акустику в концертном зале. На улицах все замело. По распоряжению мэра автобусы не ходят уже полчаса. Если ты собираешься пробиваться на лимузине, то нужно прямо сейчас принять душ и отправляться.

— Пробиться будет непросто.

— Мы можем перенести концерт из-за непогоды. — Менеджер выдавила из себя улыбку, ее полные губы порозовели. — У тебя будет несколько свободных дней в мае. Если зрители согласятся, мы можем провести концерт тогда.

Джеб решительно стащил с головы наушники:

— Шоу состоится сегодня! Если там будет даже одна девочка-подросток, которая неделями копила деньги на билет, то она услышит мое пение.

— Джеб, может, не стоит? — нерешительно сказала менеджер. — Может быть…

— Что? — Он резко повернулся к ней. — Ты видела новости? Тот клип, который они показывали? Ту репортершу, которая поймала меня возле гостиницы? Кстати, спасибо тебе за своевременное вмешательство.

— Да, видела.

— И что же ты видела? Что слышала?

Бриз Мейнард заколебалась. Обычно она не реагировала на чужие вспышки настроения, прекрасно понимая, что за всем этим стоит. Но этот случай особый. Клэри она не знала. Тринадцать лет назад Бриз была на самой вершине славы, была королевой кантри. Она подошла ближе.

— Они… показали концерт в Фениксе. Показали, как ты поешь «Леди из Луизианы».

— Верно, — сказал он.

— Я думаю, это было бестактно. Я так им и сказала.

— Ты прекрасно понимаешь, что они сделали это специально.

— Но сегодня… если вспомнить о Клэри… Джеб…

— Смерть Клэри — это уже старая новость. Тебе это тоже понятно. Я сказал то, что должен был сказать. Они хотят, чтобы у меня голос сорвался. Им нужны аплодисменты. — Он помолчал и тихо добавил: — Им нужен высокий рейтинг.

— Джеб!

Он повернулся к ней спиной:

— Этого хотят все. И они это получат.

Он встал и поспешно вышел из громадной гостиной, на ходу хлопнув по занимавшей почти всю стену стереосистеме, и прошел по коридору в последнюю спальню. Она была самой просторной, но в ней Джеб чувствовал себя уютнее. Почти как дома — если сейчас вообще можно было говорить о доме. В течение года, к концу своего первого общенационального тура, то есть к июлю, Джеб должен дать двести сорок концертов. Это заставило его перед началом тура сдать арендованную квартиру в Нэшвилле.

— Я думаю, мы должны отменить сегодняшний концерт, — сказала Бриз.

В любое другое время это предложение удивило бы Джеба. Бриз заботилась о его карьере больше, чем все его агенты и промоутеры, вместе взятые. Да что там говорить — больше, чем он сам!

Следуя за ним по пятам, она прошла мимо собственной спальни и спальни, в которой несколько раз ночевал Джон Юстас, дедушка Джеба. Джеб уже скучал по нему. Он с трудом убедил старого сельского врача оставить свою крошечную практику и не расставаться с любимым внуком во время тура (особенно в больших городах), но… «Я чувствую, что мне надо домой», — сказал Джон Юстас Джебу спустя несколько минут после небольшой церемонии по поводу смерти Клэри. Сейчас дедушка, вероятно, уже на подъеме к аэропорту.

Перед мысленным взором Джеба вновь встали его блекло-голубые глаза, копна седых волос, которой мог бы позавидовать сам полковник Сандерс, и тот непреклонный взгляд, с которым старый врач произнес слово «домой».

«Я не могу вернуться, По-По, — постоянно говорил ему Джеб. — Может быть, когда-нибудь я вернусь, но не сейчас».

«Это балаган, мой мальчик, а не реальный мир».

Однако для Джеба этот мир теперь был единственным. Войдя в свою комнату, он не стал закрывать за собой дверь. Бриз обхватила его за плечи и осторожно повернула к себе.

— Джеб!

— Я собираюсь это сделать, Бриз.

Она выдержала его взгляд. Будучи на шесть лет старше Джеба, Бриз Мейнард раньше была одним из его кумиров. Но однажды, через несколько недель после гибели в автомобильной катастрофе возле Нэшвилла большей части ее группы, с которой Бриз проработала многие годы, королева кантри провела свою последнюю пресс-конференцию и прекратила выступления.

— Иногда, — сказала она, — нужно сойти со сцены, чтобы зализать раны.

— Мне нечего зализывать.

Бриз коснулась пальцем его щеки, провела по пересекавшему верхнюю губу маленькому шраму. Джеб стиснул зубы. Бриз действительно отошла от дел совершенно сознательно. С тех пор она бывала на сцене только в качестве менеджера и наставника Джеба, хотя до сих пор получала тонны писем, в которых слушатели сообщали, как им не хватает обаяния Бриз Мейнард, ее голоса, ее песен. И самой Бриз.

— Мужественный ковбой, — сказала она. — Ты должен одеваться так, как Стрейт или Брукс.

В обычном состоянии Джеб скорее всего улыбнулся бы. Подобно большинству молодых исполнителей кантри, он предпочитал традиционную музыку, но пока что воздерживался от покупки стетсоновской [1] шляпы.