Медовый месяц

Едва Таня отошла от машины, грянул взрыв… Александр услышал грохот, дикий крик жены, стоящей на балконе, и бросился назад. Таня лежала на земле недалеко от горящей машины, разметавшей во все стороны пылающие обломки…

«А если бы она не успела отбежать от машины?» — с ужасом подумал Александр.

— Они не придут? — повторила Таня слова деда. — Вова, но ведь их не нашли… Тех, кто заложил в папину машину взрывчатку… Значит, они могут вернуться… И приехать сюда, к вам. Чтобы нас всех убить.

— Танюша, у нас здесь отличная охрана. И система видеонаблюдения. Сюда никто не сможет приехать.

Девочка прекрасно знала и про охрану, и про видеонаблюдение. И она понимала, что для настоящих киллеров все эти системы — тьфу! Вон, по телевизору каждый день показывают… Убийцы пройдут через любые преграды. Если им понадобится… И взрослые, усердно скрывающие от нее правду, отлично сознавали жестокую истину. Но ведь не скажешь десятилетнему ребенку все, о чем ты думаешь! Не признаешься в том, что сам боишься почти так же, как она! И спишь с тех пор только со снотворным, которое сердобольная врачиха из высокооплачиваемой поликлиники выписывает не жалея. За те деньги, что приплачивает ей Сашка к ее зарплате, психотерапевт готова была закормить Владимира Александровича лекарствами насмерть.

— Володя, тебе надо лечиться… — нервно твердила Варвара. — И Танюше тоже. Ты мало внимания уделяешь своему здоровью.

И вновь звонила сыну.

— Александр, привези деньги, — сурово приказывала она. — Отцу нужно к врачу. И Таню мы давно не показывали профессорам.

Александр, постоянно высмеивающий материнскую ипохондрию, безропотно привозил тысячи баксов. Ему это ничего не стоило. Родительские пенсии он иронически называл пищевыми добавками.

Иногда Варвара Николаевна спрашивала себя: а будет ли предел заработкам сына? И отвечала сама себе злобно: никогда! Она разделяла мнение мужа и вместе с ним ненавидела и боялась шальных денег Александра, размаха, с каким их танковый сын шагал по жизни, словно его тезка завоеватель Македонский.

— Не важно, что делать, важно — как! — часто повторял сын.

Варвара Николаевна давно подозревала, что добром это не кончится. И вот, пожалуйста… Она оказалась права. Какие-то взрывы в машине, бомбы, тротилы, взрывающие устройства… Еще Бог спас, что никто не погиб. Но Таня никак не придет в себя. А потом… что дальше?.. У девочки изуродовано лицо. Пока она не слишком велика и не все понимает… А когда подрастет? Варвара Николаевна боялась даже думать об этом. Зато Катерина — кукушка, а не мать! — и Сашка, похоже, ни о чем не задумывались. Сын лишь зарабатывает «зеленые», как теперь принято говорить, а его жена поглощена лишь собой и тряпками. Солярии, косметические салоны, парикмахерские, тренажерные залы, фитнес-клубы… Для чего ей Танюшка?..

Сын и невестка не радовали Варвару Николаевну. Хотя уж ей ли быть недовольной? В ее распоряжении все, что она пожелает. Так и говорила Катерина, недоуменно поводя плечиком. Но Варвара Николаевна не желает взрывов, разборок, криков перепуганной внучки по ночам… Зачем ей все эти ужасы? Никакими баксами не искупишь. Если именно так приходится расплачиваться за их количество… Нет, она не желает такой беспредельно дорогой платы…

После взрыва Варвара Николаевна ходила в церковь, благодарила Бога. Только спасти сына не могла. Это должен был сделать он сам, отказавшись от нажитого. А уж это дудки! Александр не собирался ни от чего отказываться. Наоборот, лишь наращивал темп и накручивал обороты. Мы все слишком многое нередко опаздываем понимать…

— Володя, что теперь за жизнь? Ты мне можешь объяснить? — однажды, когда Таня заснула, спросила мужа Варвара Николаевна. — Что это за новые слова — тротиловый эквивалент, пояса смертниц, шахиды? Полевые командиры, установка «Град», группа «Альфа»?.. Олигархи, мафиозные структуры, разборки?.. Что это за «Новости», где рассказывают исключительно и сплошь о том, кого убили и кого пытались убить? Что это за существование, когда, уходя утром, не знаешь, вернешься ты домой или нарвешься на очередную «черную вдову»? Ты что-нибудь понимаешь? Мы раньше жили, конечно, не слишком хорошо, но уж совсем иначе… Хотя, наверное, в той нашей жизни оказалось чересчур много грехов, раз теперь пришла такая расплата… Ведь смешно думать, что так всегда бывает и должно быть при капитализме и при рыночной экономике. Смешно и глупо… Не пойдет наш поезд, как идет немецкий… Это было сказано еще в позапрошлом веке.

Владимир Александрович молчал, потирал лоб и поправлял очки, вечно пытавшиеся свалиться с большого носа.

— А вот еще одно новое замечательное слово — «шоу»! — продолжала Варвара Николаевна, не дождавшись ответа. — Тупая калька с английского! Я тут как-то на днях смотрела телевизор. Проводилось очередное шоу сетевого маркетинга с целью завлечь людей. Все как обычно: предложение компании продавать по своему усмотрению их товар, купив на него лицензию, и всякое такое… И я задумалась, Володя: чего они хотят добиться? Им что — продавцов не хватает? Прямолинейная простота резюмирующего вопроса… Но объяснить можно что угодно. Понять нельзя… А показывают нам теперь погони, даже не погоду. Недавно видела на экране акционерную биржу… Что это такое? Толпа людей, и все, не слушая друг друга, громко кричат и размахивают бумажками. Чушь!.. Бессмыслица… Невнятица бытия… Я купила Тане туфли. Они оказались на полтора надева… В магазине мне сказали: вы их неправильно носили… Объясни мне, как ребенок должен правильно носить туфли? Надевать и через пять минут снимать? И ставить на полочку?

Муж грустно смотрел в сторону.

— Раньше у нас были профессиональные революционеры, а теперь — профессиональные депутаты. Ты когда-нибудь слышал о такой профессии — депутат? А о такой, как киллер? И чуть что — зовем на помощь Министерство по чрезвычайным ситуациям! Нет отопления — приедут чрезвычайщики с обогревателями под мышками и сразу согреют всех! И дадут воду! И запаяют трубы! Основной слоган (тоже новое слово!) нашей жизни — ни шагу без Шойгу! А раньше тоже действовала чрезвычайка. Но несколько иная. Очевидно, в России не принято жить в нормальных ситуациях. Никогда.

Муж грустно улыбался — не умел растолковывать очевидность.

После взрыва он попытался поговорить с сыном. Варвара Николаевна сидела тут же, в комнате. Александр небрежно развалился напротив отца в кресле, закинув ногу на ногу. Какие-то сногсшибательные ботинки… А костюм просто страшно носить… Правда, Катерина одета еще похлеще. От ее нарядов приходил в замешательство даже ничего не понимающий в дамских туалетах свекор, который всегда растерянно тер лоб, недоуменно разглядывая невестку.

— Кто это сделал, Саша? — спросил Владимир Александрович. — Как ты считаешь?

Сын бездарно изобразил скорбную гримасу:

— Откуда я знаю, папа? Это дело прокуратуры и милиции.

— Саша, милиция делает свое дело, а ты — свое! И тебе отлично известно, кому и сколько раз ты наступил на хвост и перебежал дорогу! — вспылил Владимир Александрович. — Преподавателям вузов и хирургам городских больниц не подкладывают взрывчатку в «Жигули»! Что-то я об этом пока не слышал! У тебя есть враги?

— Если у тебя нет врагов, значит, в жизни ты еще ничего не достиг, — ухмыльнулся сын. — А я добился многого! «Когда я итожу то, что прожил…», то замечаю довольно приличные завоевания. И зависть моих друзей — термометр моего успеха. Это сказал кто-то из великих. Не помню, кто именно.

— Ты добился слишком многого! — накалялся Владимир Александрович. — Не пора ли остановиться?

— Нет, на покой мне рановато! Это для меня сегодня не актуально! И почему я должен останавливаться из-за угроз каких-то отморозков?! Я еще поборюсь с ними, я их переиграю! Всегда стараюсь не дать себя огорчить и расстроить. И живу так, словно не собираюсь умирать. Представь себе, получается! А вообще у каждого поколения свой спектакль…

— Ты снова подставишь им свою жизнь и жизнь своей дочери! — закричал, устав сдерживаться, Владимир Александрович. — Тебе никого не жалко! Но если ты не думаешь о себе, пожалей хотя бы ребенка! Таня и так не спит ночами!