В окружении (ЛП)

Моя рука сжала сильнее талию Дилана, чтобы он не смог сделать шаг вперед. По

румянцу, ползущему вверх по его шее, я не был уверен, что он не удавит этого человека,

которого буквально трясло в его начищенный лоферах от «Гуччи», и последнее, что нам

нужно добавить для удовольствия журналистов – убийство.

– Я…эм…мы полностью доверяем властям… – сказал Чарльз.

– Которые магическим образом могут стереть снимки, которые, вероятно, уже

разлетелись по всему интернету? – спросил Дилан. – Так.

– Я ценю вашу попытку помочь, но не могли бы вы оставить нас наедине на несколько

минут? – попросил я Чарльза, и тот факт, что я выпинывал его за дверь, казалось, удивил его.

– Конечно, – ответил он, пятясь назад к входной двери. – Я только…охрана у дверей,

пока вы…Точно, – затем, когда за ним захлопнулась дверь, я потащил Дилана прямо к

дивану.

– Ладно, – произнес я. – Давай просто пробежимся по вариантам.

– Разве ты не должен для начала ответить на свой телефон? – спросил Дилан поверх

настойчивой трели моего мобильника, и когда он, наконец, сел, я ушел в конец спальни,

чтобы взять свой телефон. Уже десять пропущенных звонков и от Роджера и Мартины, в

комплекте с более чем кучей сообщений. И пока я стоял, уставившись в экран, у меня было

непреодолимое чувство дежа вю. Чуть меньше года назад, было то же безумие, те же звонки,

то же ощущение отчаяния. Только в тот раз не было снимков. Босс Шейн из брачного

агентства выдал мой секрет прессе, но прежде чем все вышло за рамки, Шейн прикрыла меня,

и все потихоньку заглохло.

Когда я вернулся в гостиную и увидел потрясающего мужчину, сидящего на диване и

не оставляющего в покое свои каштановые волосы, я понял, что тот раз был последним,

когда я был один.

– Дилан… – сказал я, когда подошел и сел рядом с ним. Он наклонил голову, чтобы

посмотреть на меня, и я не мог сдержаться, чтобы не провести пальцем по его челюсти.

– Не волнуйся обо мне, пожалуйста. Боже, – сказал он, качая головой. – У тебя и так

достаточно беспокойств.

Мои губы вытянулись в тонкую линию из–за его слов, потому что одновременно с

тем, что он был прав, и у меня есть миллион и одна вещь, чтобы поволноваться, моя голова и

мысли были нацелены только на него – и это раскрыло мне глаза, Дилан – номер один среди

моих беспокойств.

Я прочистил горло и потянулся за его рукой. Когда он переплел свои пальцы с моими,

я осознал насколько его рука тряслась, и захотел хоть как–то его успокоить. Но это будет

сложно, учитывая насколько тряслась моя собственная.

– Ладно, значит, – произнес я, а затем вздохнул. – Нам нужно определиться с тем, что

будем делать дальше. Что ты хочешь сделать дальше?

– Я? – переспросил Дилан, широко распахнув глаза. Затем он сжал мои пальцы и

осторожно отпустил. А когда он встал и начал нарезать круги передо мной, я видел, как

крутились шестеренки в голове Дилана. Он закрылся, его лицо стало нечитаемым, а потом он

остановился и посмотрел на меня сверху–вниз, и у меня появилось ощущение, что что бы он

ни собирался сказать, это резанет меня по живому.

– Эйс…послушай, я скажу все, что ты от меня захочешь. Или вообще ничего, если уж

на то пошло. Я могу отсиживаться в этом номере, пока все не уйдут. Что угодно. Но то, как я

это вижу, если ты выйдешь отсюда один и начнешь все отрицать, тогда спустя какое–то

время все должно прекратиться. Может, навсегда…

– Нет, – сказал я, поднимаясь на ноги. Это было единственное, чего я определенно не

хотел. – Этого не произойдет, – я положил одну руку поверх тех, что он выкручивал перед

собой, и покачал головой. – Это, все что между нами, не закончится. До тех пор, пока ты не

захочешь сам.

Дилан пожевал свою губу, удерживая мою руку практически в мертвой хватке.

– Я…я…

– Я понимаю, что этого слишком много для восприятия. Черт, да я даже сам не могу

это все принять. Но если ты захочешь, если ты захочешь меня, тогда я готов пройти через эти

двери за руку с тобой и сообщить всему миру, чтобы шли на хер, – и как только эти слова

вылетели из моего рта, я понял, что они были единственно правильными. Когда дело

касалось Дилана, здесь не существовало выбора. Он был сделан в первый день, когда я его

увидел, и если он намерен сделать это, остаться со мной и вынести все, что прилетит в нашу

сторону, тогда не имеет значения, что все вокруг будут говорить. Он и мое решение – не

подлежали обсуждению.

***

У меня отвалилась челюсть. Твою мать, я совсем не ожидал этого, и когда телефон на

диване снова начал названивать, я спросил:

– Что насчет твоей команды? Разве у них нет насчет этого своего мнения?

– Уверен, у них множество мнений, но единственное, которое меня интересует, – твое.

– Ты не серьезно. Но все эти люди…

– Ни хрена не значительны сейчас, – что–то в интонации Эйса подсказывало мне, что

он был убийственно серьезен, и я захлопнул свой рот. Когда он продолжил, его голос

смягчился. – Это будет кошмаром. Я не собираюсь приукрашивать и говорить тебе обратное.

Если ты останешься со мной, тебя будут преследовать. Повсюду. Твои снимки будут везде, и

не только на сексуальных билбордах или реклама в журнале. Они будут ловить тебя в

продуктовом магазине. На заправке. На выходе из моего дома. На выходе из твоего. Черт, да

там, наверняка, будет летать вертолет над моим районом в обозримом будущем, и мне

необходимо знать…

Когда он смолк, его взгляд упал в пол, а я потянулся к его лицу и поднес его губы к

своим, желая заверить его, что я никуда не денусь. И когда я отстранился, я прошептал в его

губы:

– По крайней мере, тогда нам не придется скрываться…

Прекрасные голубые глаза Эйса встретились с моими, и, казалось, он искал что–то.

– Но когда ты поймешь, что могут повлечь за собой отношения со мной, ты можешь

захотеть обратного.

– Нет, – ответил я, решительно качая головой. – Не пытайся напугать меня.

– Я не о себе беспокоюсь.

– И о них тоже не волнуйся. И что, что они будут преследовать нас. Они будут

выкладывать дерьмо в газетах…

– Лживое дерьмо.

– Я смогу справиться с этим. Но сможешь ли ты?

И вот это был уже серьезный вопрос. Да, Эйс имел дело с ценой славы всю свою

взрослую жизнь, но я знал, чего ему может стоить выйти из укрытия и показать всему миру,

кто он такой…и с кем. К тому же, быть геем – то, с чем он все еще примирялся. Он раскрылся

только год назад, ради всего святого, и никогда не был в отношениях. Я тридцать лет жил,

как гей, и знаю, какой ненавистью могут поливать нас. И в его работе? Это может – и станет

– жестоким.

Эйс вздохнул и потер ладонью свои глаза, а когда снова посмотрел на меня, там была

усталость, которой я никогда не видел прежде. Как будто он уже прожил то, что собирается

произойти. Но там же была решимость, и в тот момент я понял, что нет пути обратно.

Эйс потянулся к моей руке, и когда мазнул большим пальцем по моим костяшкам, он

сказал:

– Если ты будешь рядом, думаю я смогу выдержать все что угодно.

– Это самое милое, что вообще выходило из твоего рта. Не сказать, что я думал, что

Эйс Локк никогда этого не скажет, – я дразнился. Хотя внутри, от его признания трепетала

каждая часть моего тела.

– Эй, я могу быть милым.

– Да, ты был очень милым сегодня утром. И прошлой ночью, – сказал я, оставляя

поцелуи вдоль его челюсти, по его носу, его лбу.

– А теперь, если это вскроется, то может уничтожить мою репутацию.

– Или может открыть абсолютно новый мир для тебя. Эйс Локк в романтических

мелодрамах. Эйс Локк в причудливом Инди. Эйс Локк в анимации «Дисней»…