Шальные похождения

Даже сейчас Холли еще помнила, какой приступ ярости испытала в ту минуту, ярости оттого, что отец так обошелся с единственной вещью, какая осталась ей от матери. Перед тем она с отчаянием наблюдала, как отец через час после смерти матери освобождает комнату от ее вещей. Будто только и ждал, когда же, наконец, можно будет стереть все следы существования ее любимой матери. Он уничтожил последний подарок, полученный от нее, последнюю соломинку, за которую Холли держалась, — по крайней мере так ей казалось.

Девочка налетела на отца, колотила кулачками, плакала, стонала от боли. Отец держал ее, отстранив от себя, словно перед ним всего лишь отвратительное насекомое, пока она, рыдая, не рухнула к его ногам. Оставив ее лежать на полу, он ушел.

На следующий день рано утром Холли посадили в самолет, направлявшийся из Сакраменто в Новую Англию, где ее ждала школа-пансионат. “Там, девочка, тебя научат уважению, — сказал при расставании отец. — И для тебя лучше хорошенько затвердить эти уроки, поверь мне, они тебе будут только на пользу”.

Школа-пансионат не пошла ей на пользу. Какая может быть польза без доброты? Вечный самоконтроль, постоянная зависимость от чужих похвал и порицаний. Но спасал учитель по искусству, ценивший ее художественные работы. Слабого проблеска света хватило, чтобы посеять семена самоуважения и дать им взойти.

Учителя, да и другие взрослые, пытались подогнать ее под некую форму, отлить из Холли по шаблону слепо послушную личность и покорную дочь, какой хотел видеть ее отец. Но эти люди так и не добились успеха. Из-за упрятанного глубоко внутри источника, дающего ей душевные силы, источника, бравшего начало от единственного проблеска света.

С тех пор Холли прошла долгий путь. Целая вечность отделяет ее от того времени, когда отец железной хваткой держал дочь под контролем, пока ей не исполнилось восемнадцать лет.

Взглянув на водонепроницаемые часы — с Ван Гогом на циферблате, — она поняла, что если не поспешит, то опоздает в класс к детям, рисующим пальцами, где у нее через пятнадцать минут должен начаться урок.

На сей раз занятия прошли бурно: ученики попытались рисовать не на бумаге, а на волосах друг у друга. И класс не на шутку разбушевался.

Дела сегодня продвигались от плохого к худшему. Едва Холли вернулась после занятий к себе в / коттедж, как к ней ворвалась Скай. Сорока с небольшим лет, черные с проседью волосы небрежно заплетены, Скай была, если уж подыскивать сравнения, своего рода матерью-землей. Ее взросление пришлось на шестидесятые годы, и она так никогда и не выросла из той эпохи Водолея. Она умела печь хлеб, ткать придуманным ею способом холсты и составлять из трав чай, лучше которого Холли пробовать не приходилось. Фактически единственное, чего Скай не умела, так это поддерживать баланс в чековой книжке, регулярно с девяти до пяти сидеть на работе и голосовать за республиканцев.

Холли считала Скай не просто подругой, а членом своей большой семьи, которую она собрала здесь, во “Внутреннем взгляде”.

— Ты срочно нужна в главном офисе, — врываясь, оповестила ее Скай. — Советую поторопиться.

Не дожидаясь дальнейших объяснений, Холли сорвалась с места и побежала к зданию, которое использовалось как штаб-квартира и офис “Внутреннего взгляда”. Там она нашла свою помощницу, Чарити, с безумным видом втискивавшую вещи в детскую сумку.

— Что случилось? — спросила Холли.

— Моя малышка! — воскликнула Чарити. — У нее высокая температура, и доктор сказал, чтобы я прямо сейчас доставила ее к нему в кабинет. Гвидо хочет отвезти меня. Он с малышкой уже в машине.

— Я побуду здесь вместо тебя, Чарити, — поспешно заверила ее Холли. — Доктор Бронкасио знает свое дело. Он позаботится о Саншайн.

Чарити схватила мешок с пеленками и пробормотала что-то о главном бухгалтере по фамилии Потгер, который сегодня приедет.

— Я разберусь с ним, — пообещала Холли.

На всякий случай она решила, прежде чем разбираться с кем-нибудь, счистить следы от живописи пальцами, которые еще украшали ее руки, результат утренней схватки с буйными учениками. Еще одно утро позади… Очередной спокойный день во “Внутреннем взгляде”, меланхолично отметила про себя Холли, когда, отчистившись, направлялась назад в офис.

Рик вышел из машины и потянулся. Дорога от Сиэтла до “Внутреннего взгляда” заняла у него два часа. Прежде чем выехать, он убедился по телефону, что Холли Редмонд действительно здесь. Рик побоялся спугнуть ее и не стал просить к телефону, чтобы поговорить лично. Судя по всему, эта птичка легка на подъем, и один Бог знает, как ему не хотелось выслеживать ее сызнова.

Он уже мотался по ее следам из Аляски в Аризону и снова на Аляску — только для того, чтобы узнать, что она приземлилась здесь, практически у него под носом. Рику оставалось лишь собрать легкую сумку и отправиться к горам; возможно, работу удастся завершить даже скорее, чем он ожидал.

Детектив еще неясно представлял себе, чем может оказаться “Внутренний взгляд”. Ответ, полученный по телефону, — Институт творческого развития — сказал ему чертовски мало, а вызывать подозрения, задавая слишком много вопросов, он побоялся. Ограничился лишь тем, что по номеру телефона определил место, где находится “Внутренний взгляд”, и вот теперь приехал сюда сам, чтобы получить информацию непосредственно на месте.

Нарисованный от руки деревянный указатель, стратегически помещенный на единственной главной дороге, пересекавшей этот район, избавил его от необходимости останавливаться в городе и выспрашивать точное направление. Другой указатель, тоже вырезанный из дерева, привел его к извилистой, посыпанной гравием дороге, которая кончалась прямо у лагеря.

Справа Рик увидел несколько деревянных коттеджей, с военной точностью выстроившихся в ряд. Прямо перед ним поблескивало озеро. За лагерем сценическим фоном возвышались поросшие лесом холмы, и Рик узнал очертания заснеженной Маунт-Рейнир. Слева стояло еще несколько коттеджей, разбросанных гораздо беспорядочней, чем те, что он заметил первыми. Недалеко от них, на самом большом здании, виднелся еще один вырезанный из дерева указатель, сообщавший, что это и есть центр “Внутреннего взгляда”.

Рик уже направился было к этому зданию, когда навстречу ему вышла женщина лет сорока, ведущая за руку трехлетнюю девочку. Когда они поравнялись с ним, рыжеволосая маленькая девочка помахала ему рукой и улыбнулась.

— А у меня есть влагалище, а у тебя нет, — весело сообщила малышка Рику, будто пропела песенку.

Рик чуть не споткнулся от потрясения.

Женщина только пожала плечами и улыбнулась.

— Она в том возрасте, когда дети узнают свою половую принадлежность, — сказала женщина, сочтя, что без объяснений не обойтись.

Не задерживая их из страха, как бы малышка не перешла к обсуждению его собственной анатомии, Рик со всех ног припустился к зданию, будто все собаки ада преследовали его по пятам.

Не успел он войти в здание, как навстречу ему откуда-то из глубины вырвались настойчивые телефонные трели. Грохот затянутой сеткой двери, захлопнувшейся за ним, объявил о его прибытии. Спасая свои пятки, он вскочил внутрь и огляделся, но в помещении никого не было.

— Или ответьте на звонок, или выкиньте телефон в окно! — где-то за спиной у Рика взвился женский голос.

Глава вторая

Рик предпочел не швыряться телефоном, а ответить на звонок. Он поднял трубку, чем и положил конец пронзительному дребезжанию. Едва детектив произнес “Алло”, как резкий мужской голос на другом конце провода отрывисто бросил: “Говорит Поттер. У меня неотложная деловая поездка в Сан-Франциско, так что я отменяю свой заказ. Сегодня не приеду”. И, не дожидаясь ответа, трубку бросили.

“Заказ? Интересно, что здесь такое? — нахмурившись, подумал Рик. — Коммуна хиппи? ”

Но не успел он поразмышлять на эту тему, как следом за ним в здание центра вошла женщина. И не просто женщина, а Холли Редмонд собственной персоной. Рик узнал ее по фотографии, которой его снабдил Говард. Но на фотографии не было и намека на ее сексуальную привлекательность. Какая вызывающая походка, а фигура!.. Ярко-оранжевые джинсы облегали ее соблазнительные формы как перчатка.