Парк соблазнов

– Как ее зовут?.. – зарычал он. – Какая, к черту, разница, как ее зовут! С моей девочкой случилось, возможно, что-то ужасное, а вы стоите тут, как какой-то робот, и спрашиваете меня…

– Ее имя!

Мужчина разъяренно взъерошил пятерней и без того взлохмаченную темную шевелюру.

– Ее зовут Фейт! Фейт, черт побери!

– Благодарю вас. – Хейли быстро направилась к женскому туалету, бросив предварительно охраннику:

– Доусон, сделайте, пожалуйста, так, чтобы люди разошлись. Кроме того, вызовите сюда немедленно электрокар, а затем позвоните в медпункт и скажите, чтобы они были наготове. Возможно, им придется поработать.

Хейли двинулась дальше, не оборачиваясь, чтобы проследить за тем, будут ли выполнены ее указания. Она и так знала: будут. Не смотрела она и на высокого широкоплечего мужчину, который рысью следовал за ней, как солдат на поле боя бежит за своим командиром.

Войдя в прохладное помещение, Хейли на секунду остановилась, чтобы после слепящего солнца ее глаза привыкли к сумраку. Во взгляде женщины-дежурной она прочитала огромное облегчение. Не дожидаясь вопросов, та принялась торопливо излагать начальнице свою версию случившегося:

– Мисс Эштон, здесь была целая толпа женщин. Я как раз чистила одну из раковин, как вдруг с криками и плачем вбежала девочка и заперлась в последней кабинке. Я пыталась уговорить ее открыть дверь, но она никак не желала выходить. Я даже зашла в соседнюю кабинку, встала на тумбочку и заглянула через перегородку. Она скорчилась в углу и только всхлипывала. А тут, словно обезумев, врывается этот мужчина и начинает нести что-то несусветное. Женщины, как только увидели его, истошно завопили, подумав, наверное, что он – какой-нибудь извращенец и преследует эту маленькую бедняжку. Я тут же выставила всех за дверь. Я же говорю вам…

– Спасибо, Хейзел, – кивнула Хейли, прерывая этот поток. Объяснения словоохотливой и вдобавок перепуганной женщины могли продолжаться вечно. – Подождите меня снаружи. Если вы мне понадобитесь, я вас позову. И, пожалуйста, никого сюда не впускайте.

– Хорошо, мэм.

Хейли подошла к последней в ряду кабинке и тихонько потрогала запертую изнутри дверь.

– Фейт! С тобой все в порядке? – мягко спросила она. Ответа не последовало. Изнутри по-прежнему раздавались всхлипывания, которые Хейли услышала сразу же, как только вошла в женский туалет. – Фейт, впусти меня, пожалуйста. Я пришла, чтобы помочь тебе. Твой папа очень волнуется.

На секунду всхлипы перешли в плач, затем девчушка захлюпала носом, а потом из кабинки раздались звуки икоты. Взрослая женщина воспользовалась наступившим затишьем. Она мягко продолжала говорить:

– Меня зовут Хейли. Если с тобой что-то не так, ты можешь поделиться этим со мной. – Женская интуиция заставила ее добавить:

– Если хочешь, это останется между нами. Я никому ничего не скажу – даже твоему папе.

Хейли надеялась, что ей удастся сдержать это обещание, но в данный момент главным было вытащить девчушку наружу.

– Вы… Вы честно никому не скажете?

– Если ты так хочешь – никому.

– Я стесняюсь. – Еще пара всхлипов. – И еще… мне больно.

Тревога Хейли начала уступать место любопытству. Она оглянулась, желая убедиться в том, что вопреки ее приказанию в туалет не вошел отец девочки.

– Что у тебя болит?

Послышался шорох одежды, затем щелкнула задвижка. Дверь открылась внутрь кабинки, и перед Хейли показалась девочка лет одиннадцати в теннисных туфлях и шортах. Руками она оттягивала майку у себя на груди. Темные волосы Фейт были стянуты резинками в хвостики, серые заплаканные глаза смотрели сквозь стекла очков. «Глаза – в точности такие, как у ее отца, – подумалось Хейли, и почти сразу пришла мысль: – А почему, интересно, мне запомнился цвет глаз ее отца?»

– Привет, Фейт, – проговорила она и отступила в сторону, как бы приглашая девочку выйти наружу.

– Здравствуйте. – Девочка сделала шаг вперед и постаралась принять уверенную позу. Взгляд ее, впрочем, был устремлен вниз, на выложенный кафельной плиткой пол.

– Ты мне не расскажешь, в чем все-таки дело? Что у тебя болит?

Девочка облизнула губы, и Хейли заметила металлические скобки на ее зубах.

– Меня… Меня пчела ужалила.

– О господи! – взволнованно воскликнула Хейли. – А у тебя – аллергия на пчелиные укусы?

Фейт пожала плечами.

– Не знаю. То есть, наверное, нет. Конечно, я не умру и все такое. – Ее голос чуть заметно дрогнул. – Просто жжет очень… – тихо закончила девочка.

– Где она тебя ужалила?

– Да там, возле «Сайдуиндера». Хейли прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Это понятно. Я хотела спросить, куда она тебя укусила. В какое место?

– А-а… – понимающе протянула Фейт. Она кинула быстрый взгляд на Хейли и снова отвела глаза в сторону, а затем задрала майку – решительно, словно опасаясь передумать. – Здесь.

На маленькой грудке, которая только начинала формироваться, Хейли увидела небольшое покраснение. И только тут она сообразила: отец и дочь были вдвоем – без мамы, и когда девочку ужалила пчела, та просто постеснялась сказать об этом папе, чтобы не показывать, куда именно.

У Хейли защемило сердце. Она вспомнила пору своего собственного взросления и то, как стыдливо и болезненно относилась она к каждому новому изменению в своем теле.

Подойдя к раковине, женщина смочила водой кусочек туалетной бумаги и заговорила, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более беззаботно:

– Интересно, как этой пчеле удалось туда залететь?

– Я потянулась, чтобы потрогать флажок на ограде, а там растут кусты.

– Жимолость.

– Ага, они так здорово пахнут! Ну вот, наверное, она и залетела ко мне в рукав. – Губы девочки снова начали кривиться. – Как вы думаете, папа сильно будет меня ругать? Я, наверное, вела себя не очень…

Прижимая мокрую бумагу к больному месту на груди девочки, Хейли ободряюще улыбнулась и заверила Фейт:

– Наоборот, он, я думаю, будет рад, что дело всего лишь в одном пчелином укусе, тем более что тебе не очень больно. Но ты все равно не показывай ему. Мужчины не понимают, как мы, женщины, к этому относимся. Ты со мной согласна?

Широко распахнув большущие глаза, Фейт изумленно смотрела на красивую тетю, которая, казалось, понимает все на свете.

– Точно, он вообще ничего не понимает. Он до сих пор считает меня маленькой.

– Да что ты, любому видно, что ты уже взрослая. Ведь не могла же ты в самом деле задрать майку при всем честном народе и завопить, что пчела укусила тебя в грудь!

Абсурдность подобного предположения заставила девочку рассмеяться. Хейли попыталась закрепить успех:

– Давай-ка опустим майку, а этот холодный компресс пускай остается на месте. Сейчас мы с тобой поедем на электрокаре в медпункт, твою «смертельную» рану помажут, и она сразу же перестанет зудеть. А после этого попьем кока-колы. Идет? – Фейт настороженно посмотрела на дверь, и Хейли, перехватив этот взгляд, добавила:

– Народ, должно быть, уже разошелся. Я велела охраннику, чтобы он занялся этим. Не можем же мы целый день торчать в туалете, верно?

Фейт засмеялась, опустила майку и скрестила руки на груди, чтобы не свалился компресс, а Хейли краешком мокрого полотенца вытерла ей лицо. Теперь о происшедшем свидетельствовали лишь опухшие глаза и покрасневший носик девчушки.

Хейли обняла рукой ее хрупкие плечи, и они бок о бок вышли на улицу. Как и ожидала женщина, никого из зевак возле входа не осталось. Отец Фейт, словно статуя, стоял неподалеку, не сводя застывшего взгляда с двери, но ожил сразу же, как только увидел дочь, и кинулся в их направлении.

– Фейт, с тобой все в порядке? – взволнованно обратился он к дочери.

– Да, папа, все хорошо, – застенчиво ответила та.

– Так какого… э-э-э… Что же все-таки случилось?

Понимая, что сейчас не время для перекрестного допроса, Хейли вмешалась:

– Я отвезу Фейт в медпункт. С ней, по-моему, все хорошо, но хотелось бы в этом убедиться. – И с этими словами она повела девочку к предусмотрительно доставленному Доусоном электрокару – такому, на которых ездят по полю для игры в гольф.