Сборник (СИ)

— Эй, Кэтти, хозяюшка!

Та мгновенно развернулась.

— Нам повторить, а девушке… что тебе?

— Пиццу и пиво.

— Пиццу и пиво, — повторил парень.

Кэтрин стрельнула карим глазом.

— Домашним животным вход воспрещен, — она налила парням по полстакана и катнула по стойке еле успевшей поймать заказ Кошке. Закончила мрачно:

— Штраф — стольник.

— Мик заплатит, — уведомила Кошка, убираясь на свое место. Уплетая пиццу, разглядывала Перекресток. Известный клуб ролевиков никогда не пустовал: здесь собирались на «загруз» перед Игрой, на обсуждение — после и на тусовки — вместо. После прогремевшего на полстраны миковского «Маскарада» у игроков, в нем участвовавших, стало хорошим тоном приходить сюда в масках потом эта мода перекинулась и на молодежь, и на остальные миковские игры. Хотя за окнами был день, здесь всегда царил задымленный полумрак и несмотря на то, что в Перекрестке постоянно хлопали двери, воздух сюда почти не проникал и пахло здесь книгами, дымом, кожей, металлом… Светлане Горецкой стало бы дурно, а Кошка тащилась от этих запахов, как натуральная кошка — от валерьянки. Здесь пахло Игрой…

— Можно?

Кошка подняла глаза — давешний парень. Кивнула с некоторой настороженностью: судя по прикиду, он был одним из террористов, которых и замочили ЦРУшники. Пришел права качать? Парень сел поставив перед собой бутылку «Балтики», закинул руку за спинку и стал смотреть на Кошку. Кошка стала давиться, а устав это делать, сказала невежливо:

— Ну?

— Классно играешь, Кошка.

Кошка хлопнула пару раз глазами и согласно кивнув, облизала пальцы.

— Меня зовут Улыбка, — сказал парень, зорко высматривая встречную улыбку.

Кошка пожала плечами.

— Бывает…

— Я капитан террористов.

Она взглянула с интересом: что-то такое Мик говорил об их командире… Хвалил. Парень как парень — рост средний, телосложение среднее, подбородок крепкий, глаза в прорезях маски кажутся темными, волосы густые, светлые… Парень, поглядывая по сторонам, хлебнул пивка.

— Удачная игрушка, да?

— На диво, — хмыкнула Кошка.

— Ты, говорят, на всех миковских играх была?

— Не считала.

Кошке хотелось спать, хотелось молчать, и она вовсе не собиралась быть любезной — если Улыбка пришел потрепаться, пусть ходит мимо… Но Улыбка и сам не казался очень разговорчивым, и Кошка настолько свыклась с его молчанием, что даже не поняли смысла услышанного:

— Что?

— Пойдешь к нам в команду? — Улыбка отставил бутылку и подался к ней через стол.

— Костяк более-менее один: я, Шустрик, Арнольд, Хан, Рагнар… Сыгрались. Пойдешь к нам?

Кошка машинально взяла его бутылку, хлебнула. Улыбка внимательно следил за ней сквозь прорези маски.

— С чего это вдруг?

— Я же говорю — играешь здорово. Понравилась.

— Кому?

— Нам, — терпеливо сказал Улыбка. — Давай в следующий раз… что там у Мика? «Мауи»?.. к нам. Может, сыграемся.

Кошка двинула бровями, автоматом допивая его пиво: звали ее не в первый раз, но редко в сложившуюся команду — характер у нее был не сахар и язык не мед. Уж слишком Кошка любила гулять сама по себе. Но и отказывать особой причины не было: всем известно, что новички — народ «энтузазивный», ответственный и играет честно. А уж какой Улыбка капитан — посмотрится.

— Ну ладно. Интернетовский адрес у Мика. — Кошка встала. Машка, наверное, уже заждалась. — Пока.

Улыбка — господи ты боже мой, джентльмен! — поднялся тоже.

— Тебе в город? Хочешь, подбросим?

— Сама доберусь.

Она пошла к выходу.

— Кошка!

Оглянулась.

— Сыграемся! — сообщил ей Улыбка, подымая бутылку, словно тост.

Кошка махнула рукой.

— Увидим…

Сыгрались.

Она уже в который раз вытряхнула сумку, раздумывая, что оставить. Удивительно, как много требуется вещей, хотя собираешься всего-то на два-три дня… Слава Богу, не в лес, как вспомнишь эти рюкзаки да чехлы с мечами… Будут местные и несколько команд из ближайших городов. На регионалку не тянет, да Мик, похоже, и не шибко стремится — последняя игра на полигоне в этом году, разве что кто из мастеров пожелает сделать «павильонку»… Ломая голову над неразрешимой задачей — брать резиновые сапоги или нет — Светлана рявкнула в трубку не вовремя зазвонившего телефона:

— Да! О, Сереж, привет…

— Слушай, — бодро сказал ей нынешний… как это у Хмелевской… хахаль? — Я завтра спихну своих на дачу. День куда-нибудь Машку, я к тебе приеду. Что брать? Шампанское, вино? Слушай, приготовь мясо по-французски, оно у тебя обалденно выходит…

Она слушала и все больше ощущала себя преступницей.

— Ой, Сереж, я завтра не могу… и в воскресенье. Меня не будет в городе. Понимаешь, очень важная встреча…

— Так отмени! — нетерпеливо сказал он. — Я же отменил. Ну Свет, в кои-то веки подвернулась такая возможность, а ты… Светик, я соскучился, очень соскучился. Давай, отменяй все, хорошо? Свет ну что за дела, я с таким трудом все устроил…

Ну да, думала она, слушая его терпеливо-раздраженный голос Наконец-то выделили мне время между своей семьей и субботним футболом, а я, сволочь неблагодарная, не виляю хвостиком и не визжу от радости…

— Нет, Сереж. Извини. Я не могу. Правда не могу.

Пауза.

— Да? Ну ладно. Я всегда готов для тебя на уступки, а ты мне навстречу идти не хочешь. Ну что ж… счастливо отдохнуть. Пока.

— Пока, — сказала она в загудевшую трубку.

Похоже, личная жизнь опять насмарку… А, да провались эти проклятые сапоги, не сахарная, не растаю!

Стол у стойки был занят — обернулись все разом, словно их окликнули или они оборачивались на каждый хлопок двери? Чувствуя, как на ее лице расцветает неудержимая улыбка. Кошка, кивая по сторонам, дошла до своей команды. Шустрик ухватил ее за ремень, притянул, приподнялся, смачно чмокнул. Кошка демонстративно вытерла рот. Обошла Арнольда, вяло пошевелившего в знак приветствия пальчиками. Тот, слегка повернувшись, сказал гнусаво:

— Мальчик, уступи леди место…

Сидевший на ее месте парень легко выпрыгнул со скамьи, сказав на ходу:

— Привет, Кошка!

Кошка, мотнув головой, села. Продолжая разговаривать с соседним столом. Улыбка стягивал перчатку. Протянул руку, крепко пожав кошкину ладонь.

— Арнольд, детка…

Арнольд медленно встал и с отсутствующим видом приволок от стойки пиццу. Не спрашивая, налил Кошке полстакана, плеснул понемногу в остальные. Кошка огляделась.

— А где Хан?

Не будет, — доложил Шустрик. — У него дочка родилась. Рыжая!

Кошка невольно заинтересовалась. Хан был черноволосым азиатистым парнем.

— Да ну? В кого?

— В соседа! Так что он пока из дому ни ногой! Носится с бутылочками, сосками, пеленками… Папаша!

— Семья как гибель толкинизма! — мрачно резюмировал Арнольд боднув своим стаканом стакан Кошки. — Поехали — за новорожденную Аньку Игоревну!

Парни общались и по жизни, но Кошка, хоть и испытывала легкую зависть и ностальгию по тусовочности первых игровых лет, поддерживать отношения не стремилась — отчасти из желания как-то упорядочить свою жизнь (как же, ведь Роман не одобряет!), отчасти из-за некоторого возрастного комплекса: игроки, как правило, были много моложе… Правда, иногда болтала с ними по сети — особенно часто с неугомонным Шустриком.

— Сунули нам замену, — сообщил Арнольд, вкусно закусывая. — Новичка. Улыбка в жребий вытянул, пальцы бы ему пообрубать до самых колен… У Мика новые заморочки — сопляка в нагрузку.

Сам Арнольд играл второй год и на том основании считал себя ветераном. Здоровенный парень с белыми коровьими ресницами и почти бесцветными глазами. Кошка боялась, что так и не привыкнет к его гнусавому тонкому голосу. Привыкла.

— И как нагрузка?

— А вон она… — с отвращением сказал Арнольд. Шустрик пропел, глядя через плечо:

— Мы не хиппи, мы не панки…

— Хай! — весело сказал парень, бросая у стола задрипанный рюкзак.

— И тебе хай, — вежливо согласился Шустрик. — Вот это наше подрастающее поколение, Кошка.