Спляшем, Бетси, спляшем! (СИ)

— Это же женское имя: Коко Шанель, например.

— Глупая, это прозвище. Как хочу, так и зову!

Временами я, разговаривая с Колей, замечаю, как он вдруг гаснет, теряя интерес к разговору, и отходит, небрежно потрепав меня по плечу:

— Ну ладно, хватит, потом как-нибудь закончим.

Сначала это меня ужасно обижало, но потом, поразмыслив, я решаю, что не ко мне же он собственно приходит. А зачем он действительно приходит к нам вместе с братом? Мне не понятно. С Лидой его уже почти ничего не связывает. Я боюсь, что когда их интерес друг к другу совсем угаснет, он перестанет приходить. В разговоре с Колей я теперь отзываюсь о Лиде с преувеличенным восторгом. Я тоже хожу в балетную студию, но в детскую группу. Лида танцует со взрослыми, на мой взгляд — очень хорошо. Я все время говорю об этом Коле.

— Бетси, к чему эти разговоры?

— А ты будешь приходить к нам без нее? — спрашиваю я напрямик.

— Тебе очень этого хочется?

— Да! — вырывается у меня, но я поясняю, — Видишь ли, со мной никто не разговаривает серьезно, все считают, что я маленькая. Но я ведь не маленькая?!

— Бетси, а тебе кто-нибудь нравится? (Я киваю головой, краска заливает мое лицо) Ты мне скажешь, кто это?

— Нет, это секрет, потому что ты знаешь его, — я непроизвольно смотрю в сторону Толи, — Но он влюблен в другую.

— Когда ты вырастешь, все мужчины будут от тебя без ума! — утешает меня Коля.

— Господи, скажешь тоже! Зачем мне мужчины без ума, — смеюсь я.

Он тоже начинает смеяться, а потом серьезно спрашивает:

— Ты думаешь, любовь выбирают по уму?

— Я не знаю, Коко, но мне кажется, что глупый мне не понравится.

— Ну, тогда ты должна влюбиться в меня.

— В тебя? — изумленно спрашиваю я, — Почему?

— Я-то ведь не дурак!

— Какая самонадеянность! Но ты прав в одном: наверное, не только по уму выбирают человека. Я пока ничего об этом не знаю.

— Наверное, никто не знает. Вряд ли здесь кто-нибудь связно объяснит, почему ему нравится тот или другой человек.

— Давай спросим?

— Лучше не надо. Когда начинаешь задумываться и анализировать, чувства тают, как снег под дождем.

Я смотрю на него широко открытыми глазами. Я понимаю, что он говорит о себе и то, что он делится этим со мной, наполняет меня гордостью.

— Может, это не всегда? Я имею в виду, если ты после анализа понимаешь, что объект все-таки достоин, чувства сохраняются?

— Не знаю. Может быть… Какая ты приставучая, Бетси!

— Мне просто хочется знать! — обижаюсь я.

На день рождения я пригласила своих одноклассников, и когда веселье было в разгаре, пришли вдруг Толя с братом. Я была страшно удивлена и обрадована. Я в глазах своих подруг сразу поднялась на недосягаемую высоту: такие взрослые гости! Сестра разрешила взять ее магнитофон и пленки, и мы танцевали, подражая старшеклассникам. Оба брата пригласили по очереди меня танцевать. Первый раз я оказалась в Толиных объятьях и танцевала, чуть дыша. Наверное, восторг был написан у меня на лице. Коля, покрутив меня в быстром танце, придержал за талию и спросил:

— Хороший подарок я тебе сделал?

Я даже остановилась от неожиданности. Они оба принесли мне пластинки, все 32 сонаты Бетховена, которые я давно мечтала иметь, но я поняла, что он говорит не об этом. Румянец окрасил мои щеки и я уже вдохнула побольше воздуха, чтобы сказать колкость, скрывающую смущение, но Коля остановил меня, положив руку на мой открытый рот, и быстро заметил:

— Не надо благодарности, я вижу, что тебе понравилось!

Я надулась, но меня разбирал смех. Братья между тем садятся к пианино и начинают играть в четыре руки, напевая: «У Пегги был ученый гусь». Коля вскакивает и, подхватив меня, пускается в пляс, подпевая Толе и заменяя Пегги на Бетси:

Начинается то, что моя сестра называет «детский крик на лужайке». Все гости, хохоча, скачут и вертятся, подпевая и хлопая в ладоши. После этого мы начинаем играть в фанты. Мне кажется, что этот день рождения — самый веселый и счастливый.

Зимой мы часто ходим на каток или на лыжах, уходя очень далеко на целый день, прихватив с собой бутерброды. На лыжах я катаюсь очень хорошо и здесь мы на равных. С самых высоких гор я катаюсь с Ильей, лучшим лыжником. Наташа всегда плетется сзади, Толе иногда надоедает сдерживать из-за нее шаг, и мы носимся наперегонки, успевая сделать круг и вернуться к девочкам. Коля катается хорошо, но предпочитает ровно и спокойно преодолевать лыжню, не вырываясь вперед. Я смеюсь над ним, но он не обращает внимания.

К весне он приходит все реже, у него скоро выпускные экзамены. Следующая наша встреча происходит уже на зимние каникулы. Николай поступил в Ленинградский университет. Мне уже пятнадцатый год, я по-прежнему влюблена в Толю. Лида осенью явилась к нам с новым поклонником. Мне тоскливо без Коли, я чувствую себя лишней в их компании. Все больше времени я провожу с одноклассниками — на катке, в кино, на лыжах. Новое увлечение приходит внезапно. Гитарист из школьного ансамбля, блондин с голубыми глазами и обворожительной ямочкой на подбородке так, мне кажется, похож на артиста Видова, потрясшего наше юное воображение в фильме «Красная мантия», что я забываю обо всем на свете. Толя уходит в область воспоминаний. Я хожу, как сомнамбула, оживая только в те минуты, когда встречаюсь — так редко! — с предметом обожания. Он учится в девятом классе и на другом этаже. Каждую перемену я вспоминаю о каком-то деле, которое вынуждает спуститься вниз и пройти мимо его класса в надежде встретиться. Он на меня совершенно не обращает внимания. День рождения, когда мне исполнилось пятнадцать лет, проходит в любовной тоске. Сестра пытается меня утешить, потом коварно рассказывает всем о моей безнадежной любви. И сочувствие, и шутки, которые я от них слышу, доводят меня до отчаяния. В таком состоянии вхожу однажды в середине января домой и слышу шум, смех, восклицания. Зайдя в комнату, вижу всех в сборе: Наташу, Лиду с новым другом, Толю, Илью и — Колю! Слегка оживившись и слабо улыбаясь, я машу ему рукой и сажусь в углу, в стороне ото всех.

— Что это с ней? — удивляется Коля, — Бетси, ты больна? А я скучал по тебе. Там, понимаешь, поговорить не с кем.

— Не обращай на нее внимания! Она влюблена и страдает. Расскажи лучше про университет, — просит сестра.

Они с Толей собираются в этом году поступать туда учиться. Наташа готовится в медицинский. Коля начинает делиться впечатлениями о вступительных экзаменах и первых месяцах учебы, о жизни в Ленинграде, о театрах и филармонии, о новых знакомых, о девушках. Я немного оживляюсь и прислушиваюсь к его рассказу.

— Бетси, ты вспоминала меня? — внезапно поворачивается он ко мне и я киваю головой, — Пойдем завтра кататься на лыжах?

Назавтра мы все вместе отправляемся за город. На этот раз Коля сам зовет идти рядом с ним. Мы не торопясь скользим по лыжне. Но разговаривать, идя друг за другом, трудно и мы сворачиваем с лыжни на снег.

— Бетси, ты сильно изменилась! Что с тобой произошло?

— А как я изменилась? — спрашиваю я с любопытством.

— Ты стала взрослее. Помнишь, я как-то сказал, что, когда ты вырастешь, мужчины будут сходить по тебе с ума? Я думаю, это время скоро наступит. Сколько тебе лет?

— Шестнадцатый год. Но ты не прав, на меня никто не обращает внимания. Я словно пустое место!

— И кто же этот глупец, который один не замечает тебя?

— Именно тот, который мне нужен! Ах, я такая… — я подыскиваю слово, — Я не привлекательная! Мне нечем его привлечь. Я даже целоваться не умею!

— Ты ни с кем еще не целовалась?

— Нет, представляешь? Никто меня не хочет даже поцеловать! Коко, научи меня! Пожалуйста, — я умоляюще заглядываю в его глаза и хватаю за руку, — я тебя очень прошу! Я с тобой не так боюсь!