Волк в капкане (СИ)

Брат и сестра довольно сильно выделялись на фоне своих сверстников, являясь предметом зависти многих (и легкого презрения некоторых). Их уникальность состояла в том, что в своем возрасте (ему было 20, ей — 18) они жили одни и были финансово независимы благодаря трастовому фонду, который оставила им бабушка. Не то чтобы им совсем никто был не указ — у них был опекун, который следил за тем, чтобы они вели себя в соответствии с его представлениями о правильности и не транжирили свое наследство в кредит.

Их родители поженились в Женеве в 1966 году. Мать, урожденная Селин Тибо, была единственной дочерью доктора Тибо. Он был процветающим врачом-онкологом, его супруга — анестезиологом в его отделении, и никто не удивился, когда их дочь пошла по стопам родителей и поступила на медицинский факультет университета. После первого курса она проходила практику в муниципальной больнице в Женеве в качестве медсестры в приемном отделении. Летним вечером она поставила обезболивающий укол пострадавшему в автомобильной аварии молодому и красивому мужчине.

Его звали Рихард (Рики) Браун. Для заработка он был телеоператор, а для души — автогонщик-любитель. Он участвовал во всех любительских гонках, которые проводились в Швейцарии и в соседних странах, не брезгуя, впрочем, и полуорганизованным и совсем стихийным стрит-рейсингом. В одной из таких нелегальных гонок на улицах Женевы он получил легкую черепно-мозговую травму и перелом ключицы.

Рики было 24 года, он работал на телевидении, на одном из заштатных и внерейтинговых коммерческих телеканалов. В больнице он провел две недели. Выписываясь, он сделал Селин предложение, и та его приняла. Родители девушки удивились, но особо возражать не стали — в силу своей профессии они привыкли относиться к жизни философски. Молодожены сняли кондоминиум в Женеве и поселились там. В мае 1967 года у них родился сын Артур, в ноябре 1968 — дочь Рене Мишель.

Через два года после ее рождения один из репортажей, который снимал Рики, заметили. С этого момента начался его стремительный карьерный взлет — он ушел со своего заштатного канала на место оператора в одну из самых престижных и рейтинговых телекомпаний страны. Он много работал, зарабатывая все больше. Селин не стала восстанавливаться в университете, осталась сидеть дома с детьми.

Только потому, что он стал мужем и отцом двоих детей, Рики не бросил гонки, они по-прежнему будоражили его. Азартный, темпераментный, очень искусный водитель продолжал гонять как сумасшедший, срывая штраф за штрафом. Да, мастерства ему хватало — он очень гордился тем, что по его вине не произошло ни одной аварии. А то, что он большую часть времени проводил, ездя без прав, его как-то не смущало. Карьера Рики развивалась, заработки росли, и в один прекрасный день он смог воплотить свою мечту и купить себе огненно-красную феррари. Под капотом этого восьмого чуда света бушевали 200 кобыл, до сотни машина разгонялась за каких-то 7 секунд, и Рики, которого и раньше подводил темперамент, совсем потерял голову.

Вспыльчивый и невыдержанный, он часто участвовал в уличных разборках. Стоило кому-то просто влезть перед ним на светофоре, Рики тут же лез в бутылку и начинал гонку с обидчиком. Он был классным водителем на классной машине, и ему везло. Но его везение кончилось в конце апреля на дороге из Лозанны в Монтре.

Что произошло, потом уже было не понять. Почему феррари улетела в кювет, перевернулась и врезалась в дерево, объяснить было некому. Рихард Браун умер мгновенно, не дожив нескольких дней до своего тридцатилетия.

Селин просто слегла от горя, родители опасались за ее рассудок. Накануне похорон из Цюриха приехала мать Рики, Белль Браун. Было решено, что, пока Селин не придет в себя, ее дети погостят в Цюрихе у бабушки.

Белль было пятьдесят семь, она овдовела год назад и с удовольствием взяла на себя заботу о внуках. Она жила одна в пятикомнатной квартире недалеко от набережной Лиммата. Ее муж оставил ей кучу «голубых фишек», на доход с которых она безбедно существовала. Она не собиралась сдаваться на милость старости: тщательно следила за собой, ее фигуре могли позавидовать иные двадцатилетние девицы. У Белль был постоянный любовник на десять лет моложе нее, она курила сигары и одевалась в дорогих бутиках.

К вечеру того дня, как Белль привезла в свой дом пятилетнего мальчика и четырехлетнюю девочку, она прокляла все на свете. Дети были просто наказание господне. Капризные, своенравные, донельзя избалованные и совершенно неуправляемые, в довершение ко всему они лепетали только по-французски, чего Белль совершенно не умела. Как большинство швейцарцев, она говорила на языке, имеющем сходство с немецким. Внуки не понимали бабушку, бабушка не понимала внуков. Весь вечер Белль поглядывала на телефон, мысленно умоляя, чтобы Селин соскучилась по своим сокровищам и забрала их в Женеву. Но ничего подобного не случилось.

Селин пришла в себя где-то через месяц после гибели Рики, а еще через четыре месяца выскочила замуж за владельца двух отелей на Майорке. Новый муж, узнав только после свадьбы, что у его двадцатипятилетней новобрачной уже есть двое детей от предыдущего брака, решил проблему просто: или я, или они. Селин подумала и выбрала мужа, так как содержать детей и себя она не умела. Со временем она надеялась переубедить мужа, но этого не случилось. Так дети остались у бабушки в Цюрихе.

Сначала Белль проклинала про себя непутевую невестку, вопреки всему с надеждой поглядывая на телефон. Сначала с надеждой, потом со страхом, а потом стало ясно, что дети останутся здесь. Доктор Тибо с женой периодически предпринимали попытки получить опеку над внуками, но с Белль у них отношения не сложились, она была очень упряма и детей отдать отказалась.

Через год все наладилось — дети начали слушаться Белль, полюбили ее, научились бойко болтать на той умопомрачительной смеси, которую местные аборигены называли «швитцердютч» и которую немцы наотрез отказывались признавать немецким языком (7). Время шло, дети пошли в школу, Артур занимался спортом, Рене — танцами.

Когда Рене было пятнадцать, Белль умерла, и дети остались одни. По завещанию бабушки, оба ежемесячно должны были получать определенную сумму денег. Бывший любовник Белль, он же ее поверенный, был назначен их опекуном. Он должен был контролировать детей и их траты, и делал это в соответствии со своими представлениями о bona fide (8). Дети ни в чем не нуждались, он следил за этим, но особенно в их жизнь не влезал — ему было достаточно того, что они не предаются каким-то порокам вроде пьянства или азартных игр. Общались они раз в месяц — иногда по телефону, реже — лично.

Окончив базовую среднюю школу, Артур призадумался — куда податься дальше. Внуку доктора Тибо сам Бог велел продолжить медицинскую династию, тем более что дед обещал в этом случае завещать Артуру почти миллион франков. Юноша начал было посещать подготовительные курсы, но на горизонте замаячила перспектива пойти в профессиональный горнолыжный спорт. И Артур не смог противостоять такому соблазну — лыжи он очень любил, занимался с детства, считался очень талантливым и перспективным спортсменом. Медицина может и подождать. В соответствии с завещанием Белль, дети должны были поступить в вуз до двадцати одного года — время определиться у него еще было. И теперь ему жилось превосходно — никакой учебы и работы, одни лыжи и развлечения. ФГС платила зарплату, и Артур распределял деньги: бабушкины — на жизнь, зарплата — на развлечения. Мало кто из его клуба мог себе позволить такие дорогие шмотки и тратить столько денег на кабаки и тусовки. И уж конечно, больше никто не мог себе позволить новенький кадиллак де Вилль.

Селин так и не вернулась за детьми и ни разу не попыталась связаться с ними. Они напоминали ей о мужчине, которого она отчаянно любила, а также о ее поражении в отношениях с новым мужем. Артур не простил ей это и часто представлял себе: она — старая и беспомощная, а он — богатый, преуспевающий, швырнет свой успех ей в лицо. А Рене не таила зла на мать — ей нравилось верить, что Селин отказалась от всего на свете, даже от них, ради страстной, неземной любви.