Поцелуй француза

Она спрашивала себя, вернется ли этот страх, но неторопливость Поля подогревала ее желание. Продолжая целовать девушку, он принялся рукой ласкать упругую плоть ее груди. Стон удовольствия слетел с губ Джин, в ответ его пальцы быстро отстегнули кнопки ее блузки.

Как во сне Джин чувствовала, что Поль снимает ее блузку и вот уже его рука начала медленно поглаживать шелковистую кожу ее груди. Большой палец касался соска, который тут же затвердел под его рукой.

Когда они вновь соединились в поцелуе, Джин внезапно осознала, как долго она не была в постели с мужчиной. Невольно на нее нахлынул поток воспоминаний — жутких воспоминаний о Марке…

Поль спускался все ниже, теперь его влажный язык круговыми движениями мучительно ласкал чувствительные соски девушки. Удовольствие было столь сильно, столь восхитительно, что Джин не смогла воспротивиться своим чувствам. Вначале так же хорошо было и с Марком, но потом…

Ненужные воспоминания стали слишком яркими, и Джин начала ерзать, надеясь, что Поль остановится. К ней опять змеей подползал панический страх, она уже чувствовала его ледяные кольца, сжимающие сердце.

Однако ее движения, казалось, только еще больше распалили Поля. В один миг он навалился на нее, вжав девушку в матрац тяжестью своего веса. Поль впился в ее губы, силой раскрыв их, поймал ее за запястья и закинул ее руки наверх, легко пригвоздив их к подушке.

Это действие внезапно вызвало непроизвольную реакцию Джин. Тревожные голоса, до этого лишь шептавшие о сомнениях, пронзительно закричали в ней. Не помня себя от ужаса, она изо всей силы заколотила по нему кулаками. «Нет! — снова и снова повторяла она про себя. — Только не так!»

— Пожалуйста… пожалуйста, Поль…

Слова перешли во всхлипы, которые, как Джин вскоре поняла, он принимал за стоны удовольствия.

Раздвинув коленями ей ноги, Поль мгновенно поместился между ними и надавил на ее бедра своими. При этом он легонько покусывал нежную кожу на шее.

Джин похолодела. В одно мгновение тот аморфный ужас, который медленно, но верно подкрадывался к сердцу, завладел всем существом девушки. Мозг вернул ее в царство жутких воспоминаний, дыхание сделалось частым и поверхностным, глаза остекленели, мышцы напряглись. Она уже была не во Франции с Полем.

— Не надо… не надо, Марк, мне больно… пожалуйста… — жалобно и тихо проговорила она, слова повторились механически. — Пожалуйста, не надо, Марк, мне больно… Пожалуйста, не надо…

Из уголков ее глаз потекли слезы.

И тут наваждение кончилось. Поль приподнялся на локте, явно встревоженный. Руки его отпустили ее запястья, глаза удивленно округлились.

— Джин, милая… что с тобой?

Он нежно погладил ее по щеке, и она постепенно расслабилась. Отвратительное видение растворилось в сознании Джин: твердый пол нью-йоркской квартиры опять превратился в мягкую кровать замка Ла Бруиль, склонившееся над ней перекошенное злобой лицо Марка оказалось мягким встревоженным лицом Поля.

Джин почувствовала холод и поняла, что ее трясет. Сев, она прижалась к Полю, чтобы согреться. Он ласково обхватил ее своими теплыми руками. Слезы покатились из глаз Джин, и еще несколько минут девушка никак не могла их остановить.

Когда наконец она перестала плакать, Поль отстранился и нежно утер пальцами ее мокрые щеки.

— Милая… прости. Я что, сделал тебе больно?

Она покачала головой.

— Нет-нет. Это просто оттого, что я не могу… делать это пока. Я имею в виду заниматься любовью. Пожалуйста, пойми.

По лицу его пробежала тень.

— И все-таки я не уверен, что понимаю. Я не люблю, когда меня дурачат, Джин. С самого начала я почувствовал между нами сильное влечение, и мне кажется, что я не ошибся.

— Нет, не ошибся. Я действительно хочу заниматься с тобой любовью… но не сейчас. Это еще слишком пугает меня.

— Пугает? — озадаченно повторил он. — Почему? Я не понимаю.

— Я не уверена, что сама понимаю это.

— Почему бы тебе не попробовать рассказать мне? Может, тогда ты и для себя что-то уяснишь.

С этими словами он растянулся на кровати и уложил ее рядом с собой. Джин заметила с тревогой, что на его лице, выражавшем заботливое участие, промелькнуло явное подозрение.

Отвернувшись от Поля, чтобы избежать его пытливого взгляда, Джин подумала, что он и в самом деле не понимает ее. Да и разве возможно понять такое? Трудно даже представить тот кромешный ад, в который Марк превращал секс.

Возможно, Поль думал, что Джин просто водит его за нос. В таком случае у него были основания сердиться. Но она же не играла, и ей очень хотелось, чтобы он понял. Приподнявшись на локте, она вновь встретилась с его взглядом и попыталась собраться с мыслями.

— Дело не в том, что я не люблю секс, — сбиваясь, начала Джин свое объяснение через минуту. — Просто он не всегда бывает приятен. Иногда им пользуются, чтобы причинить боль другому, и тогда секс становится средством сведения счетов. Ты понимаешь, о чем я?

— Вполне.

Его ответ придал ее голосу уверенности.

— Ну так вот, мой бывший муж злоупотреблял сексом для того, чтобы сделать мне больно. Он запугивал меня. Я никогда не могла предугадать, когда он захочет заняться любовью… хотя «заниматься любовью» звучит как нечто приятное для двоих, верно? С ним это было не так… — Голос ее дрогнул, и она замолчала.

— Продолжай, — попросил Поль. Она вздохнула.

— Но ему было мало просто застать меня врасплох. Со временем он становился все агрессивней, когда… когда делал это. Надо было видеть его безумные глаза. Иногда мне казалось, что в такие моменты он изгонял из себя каких-то демонов.

Поль напрягся. Джин видела, он очень внимательно и сосредоточенно слушает ее и уверен, что она говорит Правду; такие подробности супружества придумать было просто невозможно.

— Недавно я слышал твои слова «не надо, мне больно», а потом ты вся напряглась и похолодела, — произнес он, когда девушка закончила свой рассказ. — Я думаю, это была форма истерического припадка. Что-то в моих действиях оживило травмирующие воспоминания, я прав?

Джин кивнула и, стараясь не волноваться, рассказала ему про последнюю унизительную ночь с Марком. Она не опустила ни одной подробности, ни одной обиды.

— Когда все кончилось, мне кажется, я на несколько минут потеряла сознание, — завершила она свой рассказ.

В комнате наступило долгое молчание. На лице Поля отражались одновременно потрясение, жалость и гнев.

— Черт возьми, — мягко выругался он. — Как невероятно глупо с моей стороны! Ведь именно эту историю ты начала рассказывать мне в ресторане, так?

— Да.

— Черт возьми, — повторил он. — Если бы только я дал тебе закончить, мы не попали бы сейчас в такое неприятное положение. — Обняв Джин, он нежно привлек ее к себе. — Поверь, если бы я только знал все это, я никогда бы не набросился на тебя так, как сегодня вечером. Если можешь, скажи мне еще одно: был ли у тебя после развода кто-нибудь еще… другой любовник?

— Нет, ни одного.

— Это все объясняет. У тебя не было возможности предстать перед лицом тех страхов, которые таились в тебе все это время, — приподнявшись, он нежно поцеловал ее пальцы. — Прости меня, Джин. С тех пор, как я тебя увидел, я просто обезумел от желания, а когда наконец ты оказалась в моих руках, тут уж я совсем потерял голову. Ты можешь меня простить?

— Да, конечно.

Джин шумно выдохнула, расслабившись в его объятиях. Рассказав ему все, она испытала невероятное облегчение. Чувства, в которых она целый год едва признавалась самой себе, в конце концов облеклись в слова. Тот процесс «очищения от скверны», который он начал в ресторане, сейчас, кажется, завершился.

— Но есть еще одно, — сказала она и кратко описала, как Марк соблазнил ее в первый день их встречи. — Понимаешь, секс налагает на отношения особые чары. Когда человек становится тебе очень близок, ты уже никогда не можешь объективно судить о нем. С Марком я была слепа до тех пор, пока мне не представился случай собраться с мыслями. Поль, я не хочу опять повторять ту же ошибку.