Поцелуй француза

— Ну, это долгая история, — ответил он с коротким смешком.

— Расскажи, я вся обратилась в слух.

— Нет, не вся. В слух обратились лишь твои маленькие прелестные ушки… хотя, должен признать, гораздо больше хочется ублажать их не рассказами, а нежными покусываниями. А что касается всего остального… Ну ладно, вернемся к моей истории. Ты не поверишь, но я уже десять лет активно ищу жену. Трудно представить, да? За такое время я действительно мог бы легко найти кого-нибудь. Но не нашел. И не потому, что не было подходящей женщины, как мне теперь кажется, а потому, что я не готов был найти ее.

— Что?

— Есть такое понятие, как взрослость, — объяснил Поль. — Стремление отвечать не только за себя, но и еще за кого-то. Ты ведь сама знаешь, что супружество требует от человека зрелости и ответственности.

Джин кивнула, слегка передернувшись: становилось прохладно. Они пошли к посыпанной гравием дорожке, и Поль положил руку ей на плечо. Приятное и одновременно волнующее чувство охватило ее. Она невольно прильнула к нему.

Поль продолжал:

— Я отвергал одну кандидатуру за другой, каждый раз находя для этого какие-то причины и не понимая, что причина крылась во мне самом. Странно, но только вчера я наконец осознал: это с самим собой я был несчастлив. Однажды я даже решил, что все американки не годятся в жены.

— Ты шутишь? Неужели поэтому ты решил уехать во Францию?

— Это была одна из причин, — ответил он. — Я думал, что американки все до единой — наивны и ветрены, у них вечно семь пятниц на неделе. Я хотел найти женщину опытную и обольстительную. Европейские женщины очень рано постигают науку любовного флирта, с мужчинами они ведут честную прямую игру.

— Так что же ты не женился на одной из них? — спросила Джин с трепетом в сердце, припомнив тот список имен, который слышала днем от Мари.

— Я обнаружил в европейских женщинах совершенно другие, но не менее серьезные недостатки. О да, они очаровательны и опытны, но за искусно выстроенным фасадом скрываются холодность и нервозность. Они трудны на подъем и скупы на чувства. В конечном счете я понял, что мне не хватает открытости и мягкости американок. Когда я в первый раз увидел тебя на рынке, то вспомнил еще одно ценное качество американки: уж если она красива, то ее красота свежа и натуральна, тогда как француженки склонны к искусственной изощренности.

— Но Мари вряд ли подходит под твое описание, — возразила она с бьющимся сердцем.

— Ты права. Я обобщаю. Мари — простая бесхитростная женщина. Можно рассчитывать на ее верность… и на ее темперамент! Они с Ивом превосходная пара: она вулкан, а он безмятежное море.

Оба рассмеялись над этим сравнением.

— Если серьезно, — продолжал он, — то это удивительно, что ты вдруг затронула эту тему, ведь последние два дня эта проблема не выходит у меня из головы.

— Почему?

Остановившись, Поль повернулся к ней. В глазах его отражались прощальные краски заката. Этот цветной горящий взор напугал и очаровал ее.

— Разве непонятно? Как раз два дня назад я встретился с тобой. И теперь, когда я нашел тебя — ту женщину, которую так долго искал, будь я проклят, если позволю тебе уйти.

С этими словами он обхватил ее, крепко прижал к груди и поцеловал в губы. Нечто дикое и жадное всколыхнулось в Джин, и она не сопротивлялась. Напротив, она с упоением отдалась во власть этих сильных рук, прижавшись к нему всем телом и раскрыв свои мягкие губы в ответ на его поцелуй.

Где-то внутри ее существа разгоралось горячее пламя. Она безумно хочет его — теперь она понимала. Она хотела его с момента самой первой их встречи, но подавляла свое неистовое желание. И в то же время где-то глубоко на дне ее чувств прятался и тревожно сигналил в сознание панический порыв вырваться и убежать прочь.

Но настойчивость Поля не давала ей времени осознать эти противоречивые эмоции. Его поцелуй становился все более страстным и требовательным, а руки с грубой чувственностью ласкали ей спину.

Ответная страсть захлестнула ее. Джин потянулась и сомкнула руки у него на шее, потонув в волнах своих ощущений, требуя большего. Она жаждала, чтобы он взял ее, удовлетворив ее яростное желание. Она прижалась к нему бедрами, ощутив его собственное твердеющее мужское желание. Тело ее растаяло, раскрылось навстречу его плоти.

Ее ответная страстность подействовала на Поля поразительным образом. Из горла его вырвался глухой стон, и он прижал ее, взывая к полному повиновению. Тиски этих могучих рук, казалось, навсегда соединили ее с твердой стеной его торса, и она уже ощущала биение его сердца.

Вдруг Джин почувствовала, как в ней поднимается отвратительный панический страх. Неизвестно откуда взявшийся настойчивый голос потребовал, чтобы она остановилась. Девушка опустила руки ему на плечи и безуспешно попыталась оттолкнуть его.

Но Поль не останавливался. Казалось, безумное желание с демонической силой завладело всем его существом. Вырваться Джин не могла — силы были слишком неравные. Несмотря на физическое возбуждение, ею завладели воспоминания о насильственных сношениях с Марком, и она принялась отчаянно вырываться из объятий Поля. Ночные звуки, окружавшие их, стихли и сменились в ее сознании глухим ревом тишины.

Вдруг эту тишину разорвал раздавшийся возле них пронзительный лай.

От неожиданности Поль ослабил объятия и тревожно глянул вниз. Ариэль растягивал пасть в некоем подобии ухмылки и радостно помахивал хвостом. Пес еще раз заливисто протявкал, при каждом звуке отрывая от земли передние лапы.

Напуганная той феерией чувств, в плену у которой она находилась мгновение назад, и избегая взгляда Поля, Джин позволила ему мягко обнять ее. Склонив голову ему на плечо, она с облегчением почувствовала, что пронзительные всплески страха и желания померкли в ней. Как будто внезапный гром удалялся по небу и его пугающие раскаты слабели в ночи.

— Наш сторожевой пес снова на посту, — произнес Поль низким взволнованным голосом. — По-моему, он хочет загнать нас в дом.

Кивнув, Джин взяла его под руку и они направились к замку. Голова ее еще кружилась от недавно боровшиеся в ней сильных и противоречивых порывов. Когда он целовал ее, она совершенно потеряла контроль над собой, то растворяясь в неистовом желании отдаться ему, то ужасаясь неизбежности этого завершения, которое она не могла или не хотела предотвратить.

Когда Поль и Джин подошли к дому, она все еще не смогла унять легкую дрожь. В конце концов она взрослая женщина, размышляла Джин, и не чужда страсти, почему же не отступает этот испуг?

Они остановились в холле, и Поль произнес низким, прерывающимся голосом:

— Ты выглядишь усталой, хоть и проспала целый день. Я провожу тебя до твоей комнаты.

Тонкий предлог! Джин понимала, что ей следует отговориться, сказав, что она и сама прекрасно найдет дорогу, но слова почему-то так и не прозвучали. Она покорно пошла вслед за ним по лестнице. Открыв дверь, он пересек ее темную комнату и включил ночник у кровати.

Джин устало стянула свитер и бросила его на стул, а затем повернулась, чтобы поблагодарить Поля, но, наткнувшись на его взгляд, замерла.

В приятном полумраке она прочитала на его лице все, что должно было сейчас произойти, чувствуя при этом, что бессильна что-либо предотвратить. В этот момент Поль был совершенно необоримым пульсирующим оплотом мужественности. Она уже не могла избежать головокружительного полета в раскаленные добела пучины желания.

Не отрывая горящего взгляда от глаз Джин, он подошел к ней и провел своими трепетными пальцами по ее волосам. Склонившись, Поль припал к ней нежнейшим поцелуем. Его мужской запах снес последние заслоны ее воли, и, когда он стал с чувственной медлительностью целовать нежную кожу ее шеи, она приняла эти ласки без единого слова или жеста протеста.

Приняв ее послушность как молчаливое согласие, Поль поднял девушку на руки и положил на кровать. Джин почувствовала, что вновь переполняется волнами желания, и дотронулась до его мягких шелковистых волос. Напуганная тем необъяснимым ужасом, который, она знала, прячется где-то внутри ее существа, Джин хотела, чтобы Поль остановился, и в то же время боялась, что это блаженство прекратится.